Сейчас же мой волчий нос сыграл со мной удивительную шутку. Я смотрел на них и все про них знал. Я знал, что они делали сегодня вечером (ничего плохого, а только очень хорошее). Я знал, что она влюблена в него и считает его настоящим героем. Ей нравилось, что он взрослый и сильный. И не пугало даже то, что он гораздо старше. Я читал это в ее сознании так же ясно, как если бы она сама все это мне рассказала.
А вот этот парень думал немножко о другом. И это другое мне не понравилось. По-моему, он был порядочный говнюк, хоть и в форме.
Девушка снова поднялась на цыпочки и поцеловала его — медленно и воздушно, как все, что делалось в этом мире.
Вик толкнул меня плечом.
— Давай немного промотаем, — сказал он. — Сколько можно это нюхать.
— Они нас не увидят? — испугался я.
Вик шевельнул хвостом, как будто рукой махнул.
Время стало обычным, и, возможно, они действительно нас увидели, потому что милиционер с беспокойством поглядел в мою сторону и даже дотронулся до электрошокера, что висел у него на поясе. Это у него был такой рефлекс. Реакция на опасность. Девушка тоже вздрогнула и оглянулась.
— Ой, кто там? — спросила она. — Коль, ты их видел? Собаки! Да такие большие!
Сапегин посмотрел туда, куда смотрела она.
— Собаки? — ужаснулся он. — Да блин, это же волки!
Клянусь, я чувствовал его страх. Девчонка даже не успела испугаться, а вот он даже пропотел холодным потом (волк чует это в первую очередь). Ага, а еще мент, усмехнулся я. Хотя думать об этом было некогда.
Мы переместились за ближайшие кусты (у нас это не заняло ни одной человеческой секунды). Там мы посмотрели друг на друга и беззвучно расхохотались.
Тем временем Сапегин взял себя в руки.
— Да ну, какие волки, — сказал он. — Показалось. Ты чего, в поселок волки не заходят.
— Показалось? Нам обоим? — удивилась девчонка.
— А что? Так часто бывает… если двое любят друг друга… у них и мысли сходятся. Но ты не волнуйся. Со мной ты в безопасности.
«Профессионально выкрутился, — подумал я. — Реальный пикапер».
На всякий случай этот Коля все же просканировал взглядом всю площадь. Ничего криминального не увидел. Подсадил подругу во внедорожник и сам сел за руль.
— Домой повез, — сказал Вик. — Хотя тут недалеко. Думаешь, он за нее беспокоится? Ничего подобного. Просто он не хочет, чтобы их видели вдвоем.
— Вот ведь красавец, — сказал я. — Думаешь, он и вправду нас видел?
— Тут все сложно. Никто не может объяснить, видят они нас или нет. Кто-то ничего не видит. Кто-то видит только движение воздуха. Другие говорят, что видят призраков. Но мы же не можем проверить, раз мы эти призраки и есть?
— Но я же тебя вижу? И ты меня?
— Ты всегда будешь меня видеть. Ты же сверхчеловек.
— А ты?
— А я… ну, как тебе сказать…
Он не закончил, потому что издалека донесся свист поезда. Я вспомнил, что мы перешли в обычное время. Мне стало неуютно.
— Давай ускоримся, — сказал я.
Звуки исчезли.
— Теперь порядок, — сказал Вик. — Подождем поезда?
Мы уселись у входа в зал ожидания, как две послушные собаки. Разница была в том, что настоящие собаки, пожалуй, рванули бы от нас прочь со всех ног.
— Не бывает собак-оборотней, — сказал Вик, хотя я ни о чем не спрашивал. — Я не видел. Бывают медведи. Говорят, еще есть лисы, совы, вороны. Но это параллельная эволюция. Они не с нами.
Я хотел о чем-то его спросить, но тут подъехал скоростной поезд. На этой станции он стоял всего минуту. Время вокруг нас было почти реальным: я видел, как несколько человек медленно, очень медленно выходят на низкую платформу. Один тащил сумку на колесах, и колеса густо рокотали, катясь по плитке, будто звук был замедлен раз в пять. Вот они спустились с платформы, прошли мимо нас, ничего не заметив, и отправились к парковке. Их голоса тоже доносились до нас как будто с чудовищной глубины, и понять, о чем говорят эти заторможенные люди, было невозможно.
— Мы делаем так специально, чтобы они нас не замечали, — сказал Вик. — Мы с ними живем в разных масштабах времени. Как… птица и дерево. Понимаешь? Дерево не видит, как на него села птица. Птица не видит, как растет дерево.
— Наша птица все видит, — сказал я. — Помнишь Карла?
— Карл крутой, — согласился Вик, но продолжать не стал.
Я даже оглядел небо и близлежащие деревья, будто рассчитывал там увидеть нашего ручного ворона, но, конечно, никого не заметил. Я вспомнил, как наш добрый Карл разбудил меня, когда я уснул в поезде, — или ничего этого не было, и я проснулся сам? Вероятно, в связи с этим мне пришла в голову еще одна занятная мысль.
— Давай залезем в вагон, — сказал я. — Пока поезд стоит.
— Зачем? — теперь удивился Вик.
— Ну… даже не знаю. Городских давно не видел.
Вик не стал спорить. А может быть, это просто я сам пожелал оказаться внутри — и он попал туда заодно со мной, не знаю.
В поезде было светло и просторно. Почти все кресла были свободны. Мы пробежались по двум или трем вагонам, даже не боясь наступить кому-нибудь на ногу. В одном тамбуре я едва не столкнулся с человеком, который выходил из туалета, но просто прошел сквозь него. Вот было бы весело, если бы и правда столкнулся! Никогда не вредно сходить в туалет повторно, подумал я, но не стал представлять подробностей. Меня заинтересовал следующий пассажир, который сидел на диване в одиночестве.
Конечно, я его вспомнил. Это был толстяк в джинсовой куртке, на чью голову я уронил свой чемодан — первое, что я сделал, триумфально прибыв в Чернолесье. Он и сейчас сидел в той же куртке. Его увесистый портфель лежал на верхней полке.
«Интересно, нашел он мой старый телефон или нет», — подумал я.
Толстый тормозной пассажир не спеша (как и все в этом замедленном мире) повернулся в мою сторону, будто почувствовал мое присутствие. Медленно раскрыл рот. И вдруг оглушительно чихнул, даже не потрудившись прикрыть свой пухлый рот. Чих вышел громким и гулким, как звук обвала в пещере. Я клянусь: до меня даже долетели брызги и сопли — хотя я не уверен, что это не была игра воображения. Но я очень, очень разозлился. Прямо взбесился, как настоящий волк.
Вик в недоумении смотрел, как я подпрыгнул в проходе и взмахнул передними лапами. Я точно знал, что надо делать. Портфель толстяка опять-таки не спеша зашевелился и начал медленно сползать с полки, уже наметив себе цель — плешивую голову хозяина. Но сам хозяин об этом еще не знал. Он шмыгал носом (это звучало похоже на продувку труб) и медленно вытирал уголки своих жирных губ тыльной стороной ладони. Должно быть, из-за чихания он ничего не слышал и уж точно ничего не подозревал. Чемоданчик уже готовился к приземлению, но тут Вик повел себя странно. Он подпрыгнул тоже, толкнул лапами падающий портфель и вернул его на место. После чего легко перевернулся в воздухе и побежал по проходу между кресел по направлению к тамбуру.
Я последовал за ним, хотя ничего не понимал. Потом Вик обернулся и сказал мне строго:
— Не делай так. Не привыкай.
— Ты чего мне, учитель, что ли? — обиделся я.
— Нет. Кто привыкает, начинает потом убивать. Не делай так.
— Да не хочу я никого убивать, — сказал я. — Просто он говнюк. Он мой телефон похитил.
— Ты сам в этом не уверен, — сказал Вик. — Если не знаешь, что делать, не делай ничего. Правило сверхволка.
Я понемногу начинал сердиться.
— Ты задрал со своими правилами, — пробурчал я. — Уеду я от тебя в город. В школе и то веселее было.
Тут я, конечно, соврал. Как всегда, неумело. Но Вик не обратил на это внимания.
— Ты не уедешь в город, — сказал он спокойно. — Волки-оборотни не могут уходить далеко. Предел — несколько километров от базы.
— Какой еще базы?
— Старая шахта. Рядом с нашим лагерем. Оттуда идет… энергия. Без нее мы не можем превращаться.
— И что станет со мной? — спросил я. — Ну, если я уеду далеко?
— Точно не знаю. Наш директор нам не разрешает даже думать об этом.
— Ну, мне-то он не директор, — отвечал я нагло.
— Нельзя, — повторил Вик.
— Да ладно, — сказал я. — Давай попробуем?
Поезд между тем с шипением закрыл все двери и тронулся. Я в первый раз увидел, что Вик волнуется.
— Мы должны выйти сейчас же, — проговорил он с беспокойством. — Поезд едет очень быстро. Я не знаю, что будет, когда мы пересечем границу… разрешенного…
— Забей, — сказал я. — Крутые парни не сдаются.
— Ты не будешь выходить?
— Нет.
— Если я выйду, ты останешься?
— Да.
Я знал, что это жестоко. Но ведь он мог отказаться, разве нет?
Вик опустил голову. А когда поднял, снова был спокоен.
— Я буду с тобой, — сказал он.
Я смотрел, как его серебристая шерсть поблескивает при луне, и как свет фонарей тонет в его холодных волчьих глазах. Зорких и бесстрашных. Разве что немного печальных. Ну вот и как с таким дружить, подумал я про него. С ним даже поссориться и то не получится.
Я видел, как за окнами поезда мелькают редкие фонари. Мы уже проехали нашу деревню, проехали заправку и склад, и теперь сразу за насыпью железной дороги тянулся бесконечный темный лес, уходящий по горному склону в высоту.
— Вик, — сказал я. — Прости меня. Выходим.
Но было уже поздно. Я почувствовал, что наш поезд резко останавливается, будто кто-то ухватил его мощной рукой за хвост и дернул назад — хотя, конечно, ничего такого быть не могло. Все, что происходило вокруг, происходило на самом деле только с нами. Еще рывок — и нас выбросило в безликую серую неизвестность.
Пламя костра вспыхнуло и обрушилось. Стало темнее. Полная луна висела в небе на том же месте, что и раньше. Я понял, что все еще сижу у огня в компании сразу нескольких девушек в удивительных платьях, с недопитым зельем в глиняной чашке, и эта чашка уже начинает обжигать мне пальцы. Поскорее я поставил ее на землю.
— Видишь? Это просто игра, — сказал Вик.