очень интересно! Это самое интересное из всего, что я услышала!
Когда мы шли домой, Джоанна сказала, что я не должен был повторять слова Нэша о том, что письма будут приходить еще.
— Почему?
— Потому что миссис Дан-Кэлтроп может оказаться Этим Человеком.
— Ну ты же сама в это не веришь!
— Я не уверена. Она странная женщина.
И мы вновь принялись перебирать возможные варианты.
Двумя днями позже я возвращался в автомобиле из Эксамптона. Там я поужинал и потом отправился назад; к тому времени, как я доехал до Лимстока, почти стемнело.
Что-то не ладилось в автомобильных фарах, и, немного помедлив, пытаясь включать и выключать их, я вышел из машины, чтобы взглянуть, не могу ли я что-то исправить. Потратив какое-то время на эту возню, я все-таки ухитрился в конце концов заставить их работать.
Дорога была пустынна. Никто в Лимстоке не выходит из дома после наступления темноты. Первые дома были прямо передо мной, и среди них безобразно торчало здание Женского института. Оно смутно вырисовывалось в слабом свете звезд, и что-то побудило меня подойти и взглянуть на него. Не знаю, возможно, я уловил мельком неясное движение, словно бы какая-то фигура проскользнула в калитку; если так, то движение это было настолько неопределенно, что не отложилось в моем сознании, однако я внезапно ощутил нечто вроде непреодолимого любопытства к этому месту.
Калитка была слегка приоткрыта; я распахнул ее и пошел во двор. Короткая тропинка и четыре ступеньки вели к двери.
Я постоял мгновение в нерешительности. В самом деле, зачем я здесь? Я не знал; но тут внезапно, совсем рядом, я услышал шелест. Как от шелкового дамского платья.
Я резко повернулся и обогнул угол здания, направляясь туда, откуда донесся звук.
Я никого не увидел. Я пошел дальше и обогнул следующий угол. Теперь я был позади дома. И вдруг, в двух футах от себя, я увидел открытое окно.
Я подкрался к нему и прислушался. Я ничего не услышал, но то ли почувствовал, то ли угадал, что внутри кто-то есть.
Моя спина еще не окрепла настолько, чтобы заниматься акробатикой, но я ухитрился подтянуться и перевалиться через подоконник. К сожалению, я изрядно нашумел.
Я постоял внутри, у окна, вслушиваясь. Потом шагнул, вытянув перед собой руки. И тут же услышал слабый звук впереди, справа.
В кармане у меня был фонарик, и я включил его.
Мгновенно прозвучал низкий, отчетливый голос:
— Уберите это!
Я тут же повиновался, поскольку мне и секунды не понадобилось, чтобы узнать лейтенанта Нэша.
Он взял меня за руку и провел через дверь в коридор. Здесь, где не было окон и никто снаружи не мог заметить наше присутствие, он включил свет и посмотрел на меня скорее печально, нежели сердито.
— Вы могли получить по голове в ту минуту, мистер Бартон.
— Простите, — сказал я виноватым тоном, — но у меня возникло подозрение, что здесь что-то неладно.
— Возможно. Вы что-то видели?
Я колебался.
— Я не уверен, — сказал я наконец. — У меня было смутное ощущение, что я видел кого-то, крадущегося к калитке, но я не могу сказать, что я действительно видел кого-то. Потом я услышал шорох за углом, с этой стороны здания.
Нэш кивнул.
— Все верно. Кто-то прошел вокруг дома перед вами. Он — или она — остановился возле окна, потом быстро ушел. Вас услышал, я полагаю.
Я еще раз извинился.
— А вы здесь с какой целью? — спросил я.
Нэш ответил:
— Я основываюсь на мысли, что сочинитель анонимок не может прекратить писать эти письма. Она знает, что это опасно, но будет продолжать. Это вроде жажды пьяницы или наркомана.
Я согласился.
— Видите ли, мистер Бартон, я предполагаю, что она захочет, чтобы письма выглядели как можно более одинаковыми. У нее есть вырезанные страницы из книги, и можно продолжать составлять письма из тех слов. Но конверты представляют сложность. Она захочет отпечатать адрес на той же самой машинке. Она не может рисковать и использовать другую машинку или написать адрес от руки.
— Вы всерьез думаете, что она будет продолжать с прежним энтузиазмом? — спросил я недоверчиво.
— Да. И могу держать пари на что вам будет угодно — она полна уверенности. Они же всегда тщеславны, как дьявол, эти люди! Ну вот, я и вычислил, что эта особа явится в институт после наступления темноты, чтобы добраться до машинки.
— Мисс Гинч, — сказал я.
— Возможно.
— Вы все еще не знаете?
— Я не знаю.
— Но подозреваете?
— Да. Но кто-то очень хитер, мистер Бартон. Кто-то знает все правила этой игры.
Я мог представить ту сеть, которую Нэш раскинул вокруг. Я не сомневался, что каждое письмо, написанное любым из подозреваемых, отправленное по почте или доставленное вне ее, немедленно исследуется. Рано или поздно преступника накроют, допусти он хоть малейший просчет.
В третий раз я извинился за свое усердие и нежелательное присутствие.
— Да ну, — философски бросил Нэш, — в другой раз повезет.
Я вышел в ночь. За моей машиной смутно виднелась чья-то фигура. К моему изумлению, я узнал Меган.
— Привет! — сказала она. — Я так и думала, что это ваша машина. А что вы здесь делаете?
— А вы что здесь делаете? Это куда интереснее, — сказал я.
— Я гуляю. Я люблю гулять по вечерам. Никто тебя не останавливает и не говорит глупостей, и я люблю звезды, и все как-то лучше пахнет, и обычные вещи так странно выглядят.
— Это все я, безусловно, допускаю, — сказал я. — Но только кошки и колдуньи бродят в темноте. О вас беспокоятся дома.
— Нет. Они никогда не беспокоятся о том, где я или что я делаю.
— А как вообще ваши дела? — спросил я.
— Все в порядке, похоже.
— Мисс Холланд присматривает за вами после всего этого?
— Элси в норме. Ничто не поможет ей перестать быть полной дурой.
— Жестоко… но похоже на правду, — сказал я. — Забирайтесь в машину, я отвезу вас.
Меган ошиблась, сказав, что ее отсутствия никогда не замечают.
Симмингтон стоял на крыльце, когда мы подъезжали. Он всмотрелся в машину.
— Эй, Меган тут?
— Да, — сказал я. — Я доставил ее домой.
Симмингтон сказал резко:
— Ты не должна уходить таким образом, ничего не сказав нам, Меган. Мисс Холланд очень о тебе беспокоилась.
Меган что-то невнятно пробормотала и прошествовала мимо него в дом. Симмингтон вздохнул:
— Взрослая девушка — большая ответственность, особенно когда нет матери, чтобы присмотреть за ней. А школу она уже переросла, мне кажется.
Он посмотрел на меня как-то подозрительно.
— Полагаю, вы учили ее водить машину?
Я рассудил, что лучше оставить его с этой мыслью.
Глава 7
На следующий день я продолжал сходить с ума. Оглядываясь теперь назад, я действительно не могу найти другого объяснения.
Я должен был отправиться с ежемесячным визитом к Маркусу Кенту. Я решил ехать поездом. К моему огромному изумлению, Джоанна осталась в Лимстоке. Как правило, она предпочитала путешествия сидению на одном месте. Но не в этот раз.
Поэтому я решил вернуться в тот же день, вечерним поездом, до такой степени меня удивила Джоанна. Она просто сказала загадочным тоном, что, конечно, неплохо бы съездить, но зачем проводить часы в грязном, душном поезде, когда в деревне такой чудесный день?
Это, конечно, было неоспоримо, но уж слишком это было не похоже на Джоанну.
Она сказала, что автомобиль ей не нужен и я могу припарковать его у станции до моего возвращения.
По каким-то неясным соображениям, известным только железнодорожной компании, вокзал Лимстока располагался в трех милях от собственно Лимстока. На полпути к железной дороге я нагнал Меган, волочащую ноги с бесцельным видом. Я остановился.
— Привет, чем вы заняты?
— Я просто гуляю.
— Это не назовешь веселой прогулкой, как я вижу. Вы тащитесь, словно удрученный краб.
— Ну, я же не иду куда-то определенно.
— Тогда вам лучше проводить меня до станции.
Я открыл дверцу машины, и Меган запрыгнула внутрь.
— Куда это вы собираетесь? — спросила она.
— В Лондон. К моему врачу.
— А с вашей спиной теперь уже неплохо, а?
— Да, практически уже все в порядке. Я надеюсь, ему это очень понравится.
Меган кивнула.
Мы подъехали к вокзалу. Я припарковал автомобиль, потом купил в кассе билет. На платформе было очень мало людей, и ни одного знакомого.
— Вы мне не дадите взаймы пенни, а? — спросила Меган. — Я бы купила немного шоколада в автомате.
— Пожалуйста, дитя, — сказал я, протягивая ей монету, о которой шла речь. — А почему бы вам не купить заодно немного жевательной резинки или мятных лепешек?
— Я больше люблю шоколад, — ответила Меган, не заметив сарказма.
Она отправилась к торговому автомату, а я смотрел ей вслед, чувствуя растущее раздражение.
На ней были чрезмерно разношенные ботинки и толстые, темные носки, какие-то бесформенные свитер и юбка. Не знаю, почему все это привело меня в ярость, но тем не менее это было так.
Я смотрел на нее со злостью, пока она возвращалась.
— Почему вы носите такие жуткие носки?
Меган взглянула на меня, удивленная.
— Что с ними случилось?
— С ними случилось все сразу. Они отвратительны. И почему вы носите свитер, похожий на развалившийся кочан капусты?
— Нормальный свитер, по-моему. Я его уже несколько лет ношу.
— Воображаю. А почему вы…
В эту минуту подошел поезд и прервал мою злобную лекцию.
Я вошел в пустой вагон первого класса, опустил окно и высунулся наружу, чтобы продолжить беседу.
Меган стояла напротив и меланхолично жевала шоколад. Она спросила, почему я такой сердитый.
— Я не сердитый, — ответил я лживо. — Просто меня приводит в бешенство ваша расхлябанность и то, что вы совсем не обращаете внимания на свою внешность.
— Я все равно не могу выглядеть красивой, так что какая разница?