– Подробности хочу.
Взгляд на «щёголя», и стало понятно – нет, не отстанет. Впрочем, тема моих отношений с леди Дафной оказалась не самой провокационной.
– Кстати, Айрин, ты ведь куда-то шла, прежде чем с матушкой и её так называемой подругой столкнуться? А куда, если не секрет?
Я сделала новый глубокий вдох, и…
– Тисса должна была отнести чай лорду Джисперту, а потом проводить меня в зимний сад.
– В зимний сад? – удивился Осберт. – А почему кого-нибудь из нас не попросила?
Я скромно опустила ресницы и промолчала, давая «щёголю» возможность придумать мотив самостоятельно и одновременно радуясь, что он на эту ложь купился.
Да, признаваться в желании уехать я не собиралась. Более того, после столкновения с Дафной ситуация несколько изменилась. Просто, учитывая наш с ней конфликт, отъезд мог выглядеть как бегство именно от неё, от рыжеволосой воблы. А если человек бежит, значит, он виноват, а я виноватой точно не являлась.
– Эй! – выдёргивая из размышлений, воскликнул Осберт. Обращался не ко мне, а к вынырнувшей из хозяйственного коридора служанке. – Будь добра, передай Листе, что нужно подать чай в комнату леди Айрин.
Женщина в форменном платье сперва кивнула, затем сделала книксен и опять скрылась в коридоре. Ну а я не постеснялась напомнить:
– Осб, я не леди.
Блондин не растерялся. Сверкнул сине-серыми глазами и заявил:
– Учитывая отношение деда и бурную деятельность, которую развила мама, это вопрос времени. Так что привыкай.
Я сперва не поняла, а когда дошло, непроизвольно приоткрыла рот. Спустя ещё миг взвыла, потому что строгий судья исчез – на лестнице рядом со мной вновь стоял высокопоставленный, великовозрастный оболтус!
– Осб, я… прибью тебя когда-нибудь, – сказала искренне.
– За что? – делано возмутился щёголь.
Следом прозвучал ну о-очень веский аргумент:
– Айрин, меня убивать нельзя. Ты пока не разглядела, но поверь, я – замечательный. Возможно, самый лучший мужчина из всех. Самый добрый, умный, заботливый и милый.
– Угу, – поддакнула я. – И скромный.
– Ну куда ж без этого!
Судья развёл руками, но уголки губ… конечно, дрожали. Это стало поводом закатить глаза, а потом развернуться и продолжить подъём по лестнице.
Тот факт, что Осберт хочет пообщаться в комнате, не смущал – после вчерашних фокусов леди Элвы у меня точно иммунитет появился. К тому же, если не считать сомнительную шутку, прозвучавшую в первое утро, Осб всегда держался прилично.
– Кстати, а почему ты сказал, что леди Дафна – подруга так называемая?
– Хм… разве я такое говорил? – отозвался Осб.
Я кивнула, и собеседник смилостивился. Правда, для начала скривился, но эта гримаса точно посвящалась не мне.
– В детстве мама и Дафна жили по соседству и дружили, но с тех пор многое изменилось. Мама предпочитает уединённый образ жизни и намеренно ограничивает круг общения, а леди Дафна постоянно набивается в гости, лезет со своей дружбой, хотя её, в сущности, никто не приглашал.
Признание могло бы удивить, но, зная воблу…
– Тем не менее леди Элва держалась с ней вполне приветливо, – заметила я.
– И что? – парировал Осб. – Мама человек добрый и старается быть вежливой со всеми. Она просто не может вести себя иначе. Нужно очень постараться, чтобы мама проявила агрессию.
Я задумалась, сопоставляя слова Осберта с собственными наблюдениями, и тяжело вздохнула. А спустя ещё миг вздрогнула и споткнулась, да настолько сильно, что едва не упала.
Щёголь сориентировался быстро, подхватил под локоть, а меня в холодный пот бросило. Просто я сообразила, во что может вылиться столкновение с леди Дафной, и пришла в ужас.
– Айрин, всё хорошо? – обеспокоенно позвал Осб.
Хотелось кивнуть, но увы. Не вышло.
– Леди Дафна точно наговорит про меня гадостей.
– Наговорит? – переспросил спутник после паузы. – Как? Она же тщательно притворялась, будто вообще тебя не узнала.
Я послала Осберту хмурый взгляд и, собрав остатки сил, продолжила путь. Судья тоже отмер, и когда одолели несколько ступенек, я сказала:
– Притворилась, но, когда останутся вдвоём, наверняка «вспомнит».
– И что же она может рассказать? – уточнил Осб.
– Да откуда я знаю?
Собеседник глянул вопросительно, пришлось пояснить:
– Между нами произошел один-единственный инцидент, и ничего компрометирующего в нём нет. Но, учитывая характер Дафны, она может сочинить что угодно.
Вот теперь Осберт понял, только трагедией не проникся…
– Дафне сейчас не до тебя, – напомнил он. – У неё семейные проблемы, причём серьёзные.
– Не уверена, что это помешает, – выдохнула я.
Тут же вообразила, как Дафна вываливает на леди Элву смесь правды и лжи, и тихонечко взвыла.
– Мама подчас выглядит легкомысленной, – словно подглядев мысли, сказал Осб, – но она не дура.
– Угу. Ты просто не представляешь, на что способна уязвлённая аристократка.
Собеседник выразительно фыркнул и с доводом не согласился:
– Ну почему же не представляю? Я вообще-то судья, и за время службы навидался такого, что обычному человеку и не приснится.
Если Осб хотел утешить, то не вышло. Наоборот – мне ещё хуже сделалось.
Это было заметно и стало поводом для строгого:
– Айрин, прекрати.
Я… не прекратила, но честно сделала вид.
– Хватит паниковать, – добавил Осберт. – Разберёмся.
Прозвучало жестко. Вернее, очень жестко – маска оболтуса на миг соскочила, и передо мной вновь предстал наделённый нешуточной властью мужчина. Не скажу, что это успокоило, но теперь я действительно попыталась взять себя в руки.
– Вот и умница, – вновь проявил излишнюю проницательность спутник. И добавил мечтательно: – А сейчас ещё чаю попьём…
До чая мы действительно добрались, однако не сразу. И проблема заключалась вовсе не в горничной, которая появилась с запозданием, а кое в чём другом.
Просто, едва переступили порог, Осберт окинул пространство взглядом и застыл, а потом выпалил возмущённо:
– Вот жучара!
Я, вопреки всему, улыбнулась и даже хотела заступиться за Идгарда – ведь поводом для вопля стал накрытый стеклянным куполом азанарис, – но…
– Это вообще нечестно! – перебил мой порыв щёголь. – Это не по правилам!
Улыбнувшись шире, я направилась к столику для чаепитий. Думала, Осберт присоединится, только он пока не мог. Он стоял там же, в той же позе, и обиженно взирал на чудесные цветы.
Когда первые эмоции схлынули, резко повернулся и сказал:
– Айрин, ну ведь в самом деле жульничество. Использование магии нарушает принцип равенства. Это всё равно что напоить лошадь эликсиром выносливости перед скачками.
– И что? – парировала я.
Осб, столкнувшись с моим равнодушием, расстроился, причём настолько явно, что я рассмеялась.
– То есть если бы ты сам обладал магией, то никогда бы её не применил? – поинтересовалась я.
В ответ услышала, в общем-то, ожидаемое:
– Конечно, применил. Но так как магии у меня нет, Идгард… Впрочем, ладно, – щёголь впечатал кулак в раскрытую ладонь, – мы с ним ещё разберёмся.
– Уверен? – не удержалась от подколки я. – А если Идгард использует свою магию против вас?
Лицо Осберта сперва застыло, а через миг вытянулось – словно прежде мысль о возможности получить магический пендель в голову не приходила.
– Мм-м… – выдал собеседник. – Кстати-кстати… Это нужно будет учесть!
Сказано было настолько серьёзно, что я рассмеялась снова, а спустя несколько минут в комнату прошмыгнула горничная с подносом, и настроение резко вернулось на прежнюю отметку – к точке нуля.
Младший судья Верховного суда Империи к этому моменту уже сидел в соседнем кресле и ждал признаний. Делиться этой историей не очень-то хотелось, тем не менее, едва горничная исчезла, я поднялась на ноги и сказала со вздохом:
– В случае с леди Дафной проще показать.
Глава 10
Осберт не просто хохотал – он плакал! Сидел, хрюкал и размазывал слёзы по раскрасневшемуся лицу. Периодически из груди младшего судьи вырывались этакие всхлипы-стоны, и в какой-то момент я начала опасаться, что у него начинается припадок. Когда это подозрение усилилось, я спросила:
– В замке есть врач? Давай я его позову?
Собеседник активно замотал головой, но успокоиться даже не подумал. Более того, его накрыла новая волна хохота – закономерного, совершенно необидного и, честно говоря, заразительного.
Жаль, на меня эта «зараза» не распространялась, я оставалась серьёзна и почти печальна. Сидела, ждала, когда Осб успокоится, и старалась не смотреть на лежащий на краю стола рисунок.
Да, рисунок. А точнее, последний из дюжины набросков, сделанных мною для портрета этой рыжеволосой стервы. Набросок, который я всегда держала в рабочей папке в качестве напоминания о том, что может произойти.
Проблема этого наброска заключалась в том, что леди Дафна была очень похожа, но в целом никак не соответствовала тому образу, в котором хотела бы себя видеть. В том смысле, что будь на месте Дафны любая другая или я сама, тоже бы пришла в ярость.
Некоторые черты были изменены, в результате с альбомного листа взирало этакое женоподобное чудовище. Не вобла – от этого образа остались лишь глаза и худоба, – но и не красавица. И она действительно была очень-очень узнаваема. Невзирая на все изменения – одно и то же лицо.
Причём это был не шарж, а именно портретный набросок. Хотя… обыватель одно от другого вряд ли отличит.
– Как? – почти справившись с приступом, простонал Осб.
– А вот так, – милостиво «пояснила» я.
Судью ответ, разумеется, не устроил, и тогда я сказала, что это не первый, что до этого рисунка была целая дюжина «обыкновенных».
Потом спросила:
– Тебе известно, что леди Дафна – большая поклонница искусства?
– Да, что-то слышал, – отозвался Осб.
Он ещё не успокоился, но смело потянулся к чашке с чаем. Ну а я вздохнула и принялась объяснять: