Несмотря на костюм, новые туфли и очень, очень подходящий вид, Инга страшно нервничала. Она приехала заранее и минут пятнадцать сидела в громадной приемной, переживая. Когда дверь кабинета Амлинского распахнулась и оттуда вылетел потный, красный, взъерошенный человек, а за ним ухнуло:
– Чтоб я тебя больше не видел, пока не переделаешь, это ясно?! – Инга поняла, что чуда не случится. Вежливая секретарша, нимало не смущенная разыгравшимся только что представлением, пригласила ее войти, и Инга пошла на прямых ногах, боясь их сгибать: вдруг коленки подогнутся.
Максим Амлинский, выглядевший моложе, чем на фотографиях, и гораздо элегантнее, как раз занимался тем, что кипел как суп в котелке.
– Присаживайтесь, – буркнул он, – и давайте побыстрее. Что у вас?
– Я хотела бы работать в вашей компании, – сказала Инга, садясь, как английская королева: спина прямая, ноги скрещены в щиколотках. Амлинский посмотрел на нее, видимо оценил, но настроения его это не улучшило.
– И зачем вам сдалась наша компания, где работают люди небольшого ума?
Высказывание это явно относилось не к Инге и не к самому Максиму, а к позорно бежавшему краснолицему.
– Вы не просто одна из самых крупных компаний на рынке, у вас есть определенная репутация… – начала Инга, однако Амлинский ее прервал.
– Послушайте, девушка. У меня мало времени, идиоты-подчиненные, горит сделка, а вы мне выдаете фразы из учебника. Вы за этим пришли?
– Нет. Я пришла за работой.
– Почему я должен вас взять?
– Потому что я легко обучаема, готова к…
– Так, – сказал Максим Амлинский и встал. Росту он был немаленького, отлично скроенный пиджак подчеркивал ширину плеч. – Все, мы закончили. Со штампами в районное бюро. До свидания.
Инга тоже поднялась. Она ожидала отказа, но не ожидала, что Амлинский станет ей хамить: он слыл человеком воспитанным.
– Извините, что потратила ваше время, – произнесла Инга, развернулась и пошла на выход, но у самой двери притормозила. Внутри словно бес проснулся. «Какого черта? Ничего страшного не случится, если я…» Она обернулась к Амлинскому, безмолвно ожидавшему ее ухода.
– Хотите правду? – сказала Инга спокойно, хотя внутри все дрожало, словно перышки на «ловце снов», подвешенном под крышей. – Да, я не обладаю достаточным опытом работы, чтобы претендовать на должность в вашей компании. Да, я хочу учиться по ходу дела, а вы наверняка не можете себе этого позволить. Все это факты. Как и то, что я очень хотела бы работать здесь. Не потому, что это престижно, а потому, что вы каждому предлагаете дом, а не коробку, набитую техникой и элементами декора. Мне казалось, что это политика компании, и жаль, если я ошиблась. Но если я ошиблась, тогда эта работа мне действительно не нужна. Всего доброго.
И вышла, так как Амлинский ни слова не проронил.
Вечером Инга сидела дома, пила вино и жалела, что один из лучших бизнесменов в сфере недвижимости оказался всего лишь обычным дельцом за фальшивым фасадом, сочиненным, несомненно, каким-то гением маркетинга. Все это – «Мы дадим вам дом!» – только рекламный ход, а она купилась. Бывает. Впредь ей урок.
Утром Инге позвонили и позвали в «Мэзон». Удивленная, она поехала, недоумевая: что, сережку вчера обронила? Вроде обе на месте.
На сей раз Амлинский выглядел более мирно.
– Простите за вчерашнее, – произнес он отрывисто. – Был не в духе и отыгрался на вас. Я просмотрел резюме. Опыта у вас действительно мало, но энтузиазм присутствует. Почему ушли с первого места работы? Оно лучшее в вашем послужном списке.
Врать Инга не планировала.
– Из-за повышенного интереса начальника. Не рабочего интереса.
– Гм. У нас это не приветствуется. Действительно хотите сюда?
– Да, Максим Эдуардович.
– Испытательный срок три месяца. Будете вторым ассистентом моего заместителя, Ильи Коршунова, место свободно, а хедхантеры тащат нам дохлую добычу. Включайтесь в процесс, постигайте, учитесь – посмотрим, что из вас получится. Моя секретарша, Ольга, вас проинструктирует. Ольга!..
Так Инга попала в «Мэзон».
Через три месяца испытательного срока ее взяли на постоянную службу.
Через полгода Максим Амлинский самым нахальным образом отобрал Ингу у Коршунова, не сдержавшего тяжких стенаний, и начал дрессировать, превращая в свою ассистентку.
Через два дня после начала этой дрессуры Инга в него окончательно влюбилась.
Голос Анны в наушнике, призывающий всех собраться и прошествовать к выходу из собора, прервал цепочку воспоминаний.
– Идем. – Макс снова подставил локоть. – Кстати, со мной заговорила одна женщина, спросила, не знаю ли я, где купить сувениры. Я что, похож на человека, интересующегося сувенирами?
По всей видимости, он был оскорблен до глубины души.
– Не похож, – утешила босса Инга и, не сдержавшись, добавила: – А зря.
– Не заходи слишком далеко.
– Я постараюсь. Но мы должны купить тебе настоящую туристическую футболку, без этого никак.
– Зачем?
– Макс, эти люди приехали сюда отдыхать. Они идут по дорожке, протоптанной тургруппами до них. Для такого человека привезти глупый пластмассовый сувенир из поездки – это необходимость. Понимаешь? Магнитики на холодильник, футболки, ужасного качества статуэтки, которые по приезде раздариваются друзьям и родственникам. А как же сувениры начальнику?
– Зачем? – Макс признавал только солидные бизнес-сувениры, да и те сбывал в кладовку по прошествии определенного времени.
– Затем, что это знак внимания.
– Не проще ли подарить бутылку хорошего коньяка, телефон или что-то в этом роде?
– Телефон из туристической поездки? Начальнику? Соседке тете Глаше, которая будет выспрашивать все подробности пятнадцать раз? Кусок пластика дешевле в сотню раз – и вместе с тем неизмеримо дороже.
Площадь Святого Петра – огромная площадь перед собором в виде двух симметричных полукружий, обрамленная колоннадами тосканского ордера. Здесь собираются верующие, чтобы послушать выступления Папы Римского.
Они вышли из собора на гомонящую площадь, белая черта на которой обозначала границу государства Ватикан. Стало еще жарче, сразу напекло плечи. Брусчатка простиралась далеко-далеко, центр был огорожен, туда никого не пускали – видимо, мероприятие какое-то намечается. Инга попыталась представить, как это выглядит, когда площадь вся заполнена людьми. Каково выходящему на балкон или выглядывающему в окно Папе видеть все это? Что он чувствует при созерцании стольких людей, пришедших поклониться ему, послушать, что он скажет? Это ведь фактически безграничная власть – здесь и сейчас, над сердцами и душами верующих. Ощущает ли он ее или он уже такой старенький, что ему все равно?..
Ах да, речь не о Папе.
– Это разница подходов. Ты можешь себе позволить приказать Оленьке купить билеты, водителю – отвезти тебя в аэропорт, и вот ты уже обедаешь в Париже, если тебе захочется. А эти люди – нет. Для них поездка за границу имеет совсем иную ценность, точно так же, как и недвижимость. Ты хочешь запустить «Доступный дом» – ладно, ты хочешь понимать, как это работает, – старайся.
– А ты сама хорошо это понимаешь? Ведь ты…
– Как бы не из их мира, Макс. Да, ты так считаешь. – Не дело вести подобные разговоры, пробираясь через толпу за гидом, но Инга не смогла удержаться. – У меня есть семья, которая живет совсем не так, как я теперь. И я никогда ее не забываю. Я помню, откуда взялась. Мы не голодали, но и для нас поездка за границу была не обыденностью, а приключением. У нас другое отношение к потреблению и вложению денег.
– А магниты тут при чем?
– Все, – сказала Инга, – давай поговорим через пару дней. Вы очень умный, Максим Эдуардович, я говорю это серьезно, – вам доставит удовольствие самому догадаться.
6
Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает.
После непонятной беседы о сувенирах у Макса испортилось настроение, да и к тому же толпа начала надоедать. Он не любил, когда вокруг подолгу находилось много людей; исключением становились лишь деловые конференции, однако там все нацелено на работу, а не на праздность. Вас объединяет спор, вам нужно либо отбить что-то у другого, либо прийти к компромиссу, однако это борьба между равными. И это служба, которая и опасна, и трудна, и заслуживает некоторых жертв. Здесь же, как ни пыталась Инга его убедить, происходила не работа – вокруг плескалась пошлая, ничем не прикрытая праздность.
«Сон для слабаков». Макс часто любил повторять эти слова, Инга улыбалась, и ему казалось, что она с ним соглашается. Но вот сейчас идет, болтает с Еленой, пока Кирилл достает гида, и выглядит разлюбезная ассистентка гораздо счастливее, чем в хромированных стенах офиса.
Окстись, сказал себе Макс. Тебе-то откуда знать, как выглядит счастливая женщина? У тебя сроду ни одной не было.
Если не брать за образец мать (а Макс не желал этого делать, так как слова «родители» и «счастье» просто лежали в параллельных плоскостях), то на пути ему попадалось не так уж много женщин, про которых можно сказать, что они счастливы. Ну вот, например, секретарша Олечка, которая два года назад вышла замуж, а теперь уговаривает Макса, что ей нужен декрет. Какой декрет, зачем дети? Зачем плодиться и размножаться, когда Земля и так перенаселена? Ради удовольствия? Господи помилуй, да какое удовольствие! Стоит взглянуть на веснушчатого Кирилла, на других детей в этой, будь она неладна, туристической группе – и можно идти делать вазэктомию.
Инга сказала сегодня, что когда у нее будут дети, то она позволит им носиться и орать, и что это нормально. От ее слов Максу почему-то было паршиво, как будто она его в чем-то упрекнула. Ему всегда становилось неприятно, когда речь заходила о делах, не соприкасавшихся с его жизнью, или о чувствах. Все эти эмоции мешают жить, прямо сейчас мешают.
В таком смурном настроении Макс и вошел в замок Святого Ангела.