Просто не надо договариваться в общественных местах, думал Макс. Совершенно не стоит обсуждать грядущие планы на день за завтраком в отеле, когда кругом любопытные уши поворачиваются, словно локаторы, ловя малейший подозрительный звук. И вот: вчерашний знакомец Глеб услыхал и напросился, вместе со своей монументальною супругой, а потом подошли сидевшие неподалеку двое студентов, он и она, и сказали, что тоже едут на виллу – так почему бы и не всем вместе?
И действительно, почему бы…
После вчерашних хождений за три моря, крепко впечатавшегося в память фонтана Треви и очень, очень хороших сосисок (Макс и предположить не мог, что в заштатной забегаловке, рассчитанной на туристический поток, могут кормить так вкусно и, главное, много) он спал как убитый. Инга его разбудила, сама уже при полном параде.
Ему нравилось, что она с ним. Ни у кого рядом не было такой женщины, как у него, Макса. Пусть она что угодно там щебечет о принадлежности к иному миру, Макс ей не верил и вряд ли поверит. Инга была его королева, созданная из снега и отпечатков солнца на оконной изморози, она, казалось, хороша и недоступна, и если бы Макс когда-нибудь решил поохотиться на нее, как велят извечные мужские инстинкты, вот это было бы приключение! Но с такими, как Инга, приключения случаются только на всю жизнь, и никак иначе. Макс слишком ценил ее, чтобы все испортить.
Она ему сразу и сильно понравилась – поэтому он ее нанял. Девушка говорила с ним без страха, хотя наверняка нервничала перед собеседованием. Но то, какую она ему отповедь прочитала, поставило ее на другой уровень. Макс заинтересовался и решил проверить, из какого теста она сделана. Ему редко попадались женщины, умеющие отвечать за свои слова, и Амлинский искренне полагал, что почти все они работают в его компании. Он не слишком хорошо понимал женщин, не стремился этого делать, но считал, будто умеет притягивать лучших.
Инга определенно была его ценнейшим приобретением со времен прихода на работу секретарши Олечки.
Нет, не так. Он никогда бы не оскорбил ее словом «приобретение». Скорее, Инга – это удача, везение, в общем, та темная и неподвластная Максу магия, которая иногда вдруг властно вторгается в жизнь, такая, как в Риме, у здоровенного фонтана. То, что Амлинский внешне относился к этой магии снисходительно, не означало, что он отрицал ее существование. Инга – вот первое доказательство. Великолепие и достоинство, сдержанность и чувство юмора, стиль и непринужденность плюс острый ум и способность просчитывать риски – Инга определенно являлась чем-то если не уникальным, то очень, очень для Макса хорошим. И он сразу оценил ее всю, как только она начала работать, ее желания, ее стремления, ее страсть. Это было знакомо, только… по-другому, чем у него.
Он оценил ее, разглядел и на какой-то мучительный короткий миг захотел заполучить в полное и безраздельное владение. Чтобы все было как ему показывали в кино и рассказывали в театральных постановках и книгах: он и она вместе до теплой старости или хладного могильного склепа. Но Макс прекрасно знал, что это – глупости. Он ни одного примера не видел (секретарша Олечка, боготворившая своего мужа, сознательно игнорировалась).
А сейчас, здесь, Макс вспомнил. И это было опасно.
Но он не мог ничего с собою поделать – ему нравилось, что Инга с ним, здесь, что она такая ладная, улыбается чаще, чем на работе, что он может ее рассмешить и что она не злится на его непонятливость и неуклюжесть в этих неизвестных для него краях. Он должен быть храбр и отважен, коли хочет оказаться достойным своей добычи. Инга на самом деле не была его добычей, но никто ведь об этом не знает, правда? Все вокруг полагают, что она его женщина, что он ее завоевал, покорил и теперь наслаждается плодами победы. За завтраком Макс пил кофе, посматривал на Ингу, соотнося ее с собой. Моя женщина. Так не бывает, но можно поиграть в шпионов, верно? И когда они вышли из отеля, он взял ее не под руку, а за руку.
Инга промолчала, но, видимо, игра в шпионов тоже не была ей отвратительна.
Вот и прекрасно.
Этот непроверенный факт примирил Макса и с тем, что компания увеличилась вдвое против изначального плана, и с римским метро. На московское оно вовсе не походило, было тише и безлюднее, и главной шумовой помехой в окрестностях оказался Глеб, громко рассуждавший о достоинствах и недостатках итальянской кухни.
– Вот подумай, Макс, что эта ихняя пицца? Блин с овощами и мясом. Нет бы нормальный пирог испечь! Или макароны – тонкие, жесть. Макаронина должна быть такая, чтобы их загрести ложкой можно было, с кетчупом еще, и…
– Так-так, какой тебе кетчуп? – тут же завелась его дражайшая супруга. Макс запомнил, что она работает учительницей в школе, и Инга почему-то сказала, будто «теперь все ясно», но Максу ясно ничего не было. Он сначала учился дома, а потом заканчивал частные учреждения; к обычной средней школе его не подпустили бы и на пушечный выстрел. – Тебе нельзя! И пиццу нельзя! Что ж ты ее ел вчера, если она тебе не нравится? Лучше бы шарф мне купили, чем эту пиццу проклятущую!
Ругались супруги задорно, с огоньком. Макс никак не мог понять, всерьез они или нет, и определял по лицу Инги: улыбается – значит, юмор, все смеются после слова «лопата», не улыбается – можно не смеяться. Такой индикатор безумия в окружающей среде.
Сейчас Инга улыбалась.
Веснушчатый Кирилл, отлично выспавшийся, фонтанировал энергией и пытался вытянуть из окружающих как можно больше подробностей: а что на плакате написано, а что дяденька делает, а что, а что, а что…
Макс никогда в таком окружении не бывал.
И, пожалуй, не жалел особо-то. Уберегли высшие силы, если они там есть.
Пьяцца дель Пополо – площадь, от которой лучами расходятся на юг улицы Корсо (ведет на пьяцца Венеция), Бабуино (на пьяцца ди Спанья) и Рипетта (к мавзолею Августа). Создана архитектором Джузеппе Валадье в 1811—1822 годах. На ней расположены три церкви: Санта-Мария-дель-Пополо, Санта-Мария-деи-Мираколи и Санта-Мария-ин-Монтесанто.
Площадь – популярное место народных гуляний; 31 декабря здесь многие встречают Новый год и любуются фейерверками над садами Боргезе.
Макс беспокоился, что для него самого прогулка выльется в выгуливание аллергии, но опасения при ближайшем рассмотрении оказались безосновательными. Клумб с коварными цветами, распускавшими вокруг себя аллергические флюиды, оказалось немного, и все они маячили в отдалении и не собирались Макса атаковать. Росли здесь в основном хвойные – сосны с необычной формы кронами и какие-то кусты, название которых Макс не сказал бы даже под пыткой. Он и сосну узнал потому, что в детстве учил наизусть стихотворение «На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна»[14] и запомнил сопровождающую картинку.
В сады Боргезе решили зайти с Пьяцца дель Пополо, название которой ужасно рассмешило Кирилла. Объяснять ему, что значит это «Народная площадь», было, разумеется, бесполезно. Пацан заливался смехом и успокоился только тогда, когда с площади наконец ушли.
Что ее запоминать, эту растительность. Все равно от нее одна морока.
По парку продвинутые пользователи римской природы могли перемещаться пешком или на смешных машинках, в которую влезало четверо. Машинки можно было взять в аренду, но решили не беспокоиться, хотя Кирилл и поканючил немного.
– Пешком гулять полезно, – сказала ему Елена.
Глеб и Людмила доругались на тему пиццы и перешли к теме прогулок и путеводителей. Макс занес их виртуозную ругань в один из разрядов летнего спорта.
Вилла Боргезе – огромный комплекс, включающий в себя парк, разбитый в английском стиле, множество статуй, выставленных на всеобщее обозрение, и три основных музея: Галерею Боргезе (художественные собрания рода Боргезе), Национальный музей вилла Джулия (коллекция этрусского искусства) и Национальную галерею современного искусства. Сады открыты от рассвета до заката.
Галерея Боргезе находится на территории великолепной виллы Боргезе, построенной кардиналом Шипионе Боргезе. Здесь хранятся произведения Караваджо, Рафаэля, Андреа дель Сарто, Рубенса, Бернини и многих других. Часы работы: вторник – воскресенье 8.30—19.30. Закрыта 1 января, 25 декабря. Цена билета: 10.50 €.
Национальный музей вилла Джулия – в коллекции представлены статуэтки, саркофаги, барельефы, вазы, украшения и другие экспонаты, имеющие отношение к этрусской культуре. Часы работы: вторник – воскресенье 8.30—19.30. Цена билета: 4 €.
Национальная галерея современного искусства – здесь представлены все течения в искусстве начиная с XIX века. Есть картины Ван Гога, Климта, Модильяни и Кандинского.
Часы работы: вторник – воскресенье 8.30—19.30. Цена билета: 6.50 €.
На холме Пинчо, где раньше смуглолицые девушки ловкими руками собирали созревший виноград, теперь раскинулся парк, до странности напомнивший Максу английские сады. Знакомая планировка: все расчерчено, прибрано, систематизировано, много зеленой травы, глаза отдыхают. После разноцветных римских домиков походить здесь было приятно, и Макс даже почти не вспоминал о делах и ожидающейся в Москве работе, или что… нет, об этом и вовсе думать не хотелось хотя бы час-другой. Все равно пока Илья не перезвонил. Инга права: праздность затягивает, черт побери. С утра Макс еще испытывал по этому поводу смутные угрызения совести, но к полудню они полностью исчезли.
Может, она и в остальном права. Может, не следовало на Маврикии сидеть в номере и заниматься делами. Вышел бы на природу, прочихался от близкого с ней контакта, возможно, и понял бы, к чему все это произрастает на планете. Не только для обрамления зданий, верно ведь?
Студенты, Тимур и Дина, оказались приятными и тихими, а Глеба с супругой Макс стал воспринимать как шум сосен. Инга болтала с Еленой, Кирилл, разумеется, носился вокруг, и прогулка носила приятный, неторопливый характер. Макс шел отдельно, посматривал по сторонам, радовался, что его никто не трогает, и думал о том, в скольких городах побывал – и сколько из них по-настоя