ли. А теперь придется. К чему ты нас вынуждаешь, Амлинский? Да еще в священном городе Риме, в двух шагах от Ватикана!
Он, наверное, продолжил бы распространяться, если бы не раздался еще один голос, который Инга никак не ожидала сейчас услышать:
– Эй, ребятки, что тут у вас?
Бандит, державший ее, повернулся всем корпусом, и потому Инга тоже смогла увидеть: в переулке стоял Глеб, моргая на фонарь. Людмилы с ним, слава богу, не было.
– А ничего особенного, – ласково сказал ему костлявый, – ничего, дедок. Иди-ка ты куда шел.
– Макс, – спросил Глеб, – у тебя неприятности, что ли?
– Мужской разговор, – откликнулся Амлинский.
Инга похолодела. Глеб – неучтенная переменная, его не должно здесь быть, он же простой турист. Все эти разборки… мирное население не должно пострадать. У этих двоих вроде бы пистолетов нет, но полагаться на это не стоит. Глеб все топтался, сделал нерешительный шаг вперед, превратив себя в третью цель… Воспользовавшись некоторым замешательством того, кто ее держал, Инга с силой ударила бандита каблуком по ступне, вывернулась из разжавшихся рук и метнулась к Глебу:
– Уходите отсюда!
– Так, ты, девочка, стой и не мешай. – Турист отодвинул ее в сторонку, поплевал на ладони и закатал рукава. Видимо, он всерьез готовился подраться. – Слышь, ты, пацаненок, моего друга не трогай.
– Или что? – насмешливо поинтересовался костлявый.
– Или то, – туманно объяснил ему Глеб и вдруг двинулся вперед так быстро, как Инга от него не ожидала. Что-то метнулось, что-то звякнуло; нож отлетел в сторону, сверкнув в фонарном свете золотой рыбкой, кто-то с ревом повалился на асфальт, с мусорного контейнера дружно прыснули крысы, а второй бандит с утробным воем двинулся к месту потасовки… И в переулок ударил такой яркий свет, что Инга на мгновение ослепла и перестала понимать, где находится. Зажмурившись, она с силой потерла глаза, потом открыла их и заморгала. Тушь, наверное, некрасиво размазалась… Ну и черт бы с ней.
Кто-то взял ее за руку, Инга дернулась – но это был Макс.
– Все, – сказал он и притянул девушку к себе. – Вот и все. Быстро и аккуратно, что и требуется для… личностей подобного рода.
Вокруг что-то происходило: топали, громко и весело разговаривали по-итальянски. Инга стояла, уткнувшись носом в рубашку Макса, хорошо пахнущую, дорогую рубашку (не из того списка, что она ему, как дурочка, оставила перед отъездом в рамках их шпионской легенды!), и чувствовала, что впервые в жизни готова заплакать навзрыд. Потом сглотнула пару раз, и прошло.
Глаза понемногу привыкли к свету: выход из переулка перегораживал мини-вэн, с крыши которого бил мощный прожектор. Метались по стенам сине-красные сполохи, и Инга поняла, что это мигалка. Да и надпись La Polizia на боку мини-вэна, выведенная крупными буквами, не оставляла сомнений в пришествии квалифицированной подмоги.
– Откуда здесь полиция? А Глеб?
– Я потом объясню. Ты сможешь побыть одна? Мне нужно поработать переводчиком.
– Да, конечно.
– Вот этот симпатичный полицейский постоит с тобой.
Полицейский – внушительная тушка в черной форме, парень лет двадцати пяти, красавец писаный, каких поискать, – растянул губы в улыбке и что-то сказал Инге по-итальянски.
– Buongiorno! – сказала и она ему. – То есть, buonasera…[17]
На этом запас слов оказался благополучно исчерпанным. Можно было бы еще сказать спасибо, но вряд ли от нее ждали цветистых и многословных благодарностей на итальянском. Пусть Макс отдувается.
В переулке происходило некое действие, но Инга видела это как движение теней и даже не вникала особо. Она была права, не переживая по поводу Макса. Он взрослый мальчик и всегда жил в мире акул. Конечно, он подстраховался. Конечно, он как та кошка из анекдота – «завтра опять пойду». Инга вытянет из него подробности, притворится, что не поняла, – это потешит его мужское самолюбие. «Никаких манипуляций. Это ему награда за победу».
Значит, можно не переживать и еще целых три дня наслаждаться Римом. А подробности о бандите Грише и его бесславной судьбе когда-нибудь узнаются, не к спеху. Только одно нужно выяснить: кто проболтался. Инга думала об этом и никак не могла придумать.
Она не знала, сколько пришлось так стоять, ожидая, пока трескотня на итальянском прекратится и иссякнет негромкий русский народный, на котором уныло выражался второй из бандитов. Наверное, минут десять прошло, не больше. Потом мимо провели закованных в наручники нарушителей закона, прошествовали полицейские, а далее и Макс с Глебом подтянулись.
– Вы герой! – тепло сказала Инга Глебу и, наклонившись, так как на каблуках была выше его, поцеловала в небритую щеку. – Как вы их так? Вы, наверное, супермен из спецбригады?
– Да что ты, дочка! – запротестовал Глеб, явно смущенный наградой, полученной от прекрасной дамы. – Какое там! Обычный следователь!
Вот этого она не ожидала.
– Обычный… кто? Вы из Интерпола?
– Нет, Инга, – сказал Макс, которого происходящее явно забавляло, – Глеб – следователь из оперативной бригады московской полиции. Я попросил его помочь, и он согласился. Заодно согласовали план с итальянскими коллегами, чтобы правильно организовать ловлю на живца. Перед тем, как мы отправились в ресторан, я вышел и договорился. Они должны были за нами следить и подключиться в нужный момент, чтобы потом не возникло никаких вопросов. Международные правовые заморочки… – Он поморщился.
– А если бы бандиты не пришли сегодня?
– Им бы повезло. А нам бы – нет. Но они пришли.
– Везучий вы, Максим Эдуардович, – сказала Инга. – Просто счастливчик.
Он пригреб ее к себе.
– Я знаю.
– А меня почему никто не предупредил?
– А как же приключение?
– А если бы он меня в заложниках оставил, этот, второй?
– На такой случай у нас тоже был план действий, не беспокойся, – заверил ее Амлинский. – У нас все случаи предусмотрены.
– Просто вы решили, что я блондинка и доверять мне бессмысленно! – голословно обвинила его Инга.
Макс поцеловал ее в макушку и сказал:
– Ну конечно.
13
Следует заранее примириться с тем, что всякое решение сомнительно, ибо это в порядке вещей, что, избегнув одной неприятности, попадешь в другую.
На следующий день после ночных приключений Макс чувствовал себя превосходно. Он был несколько удивлен тем, что обычные московские бандиты умудрились зайти так далеко, и не в последнюю очередь тем, что они за ним аж в Италию полетели. Какой настойчивый, неутомимый человек этот Григорий Ячуков! Макс видел его только однажды, в своем офисе, когда свибловский бизнесмен пришел «поговорить». С тех пор, не считая происшествия с машиной, Амлинский не то чтобы думать о нем забыл, но как-то отодвинул на десятый план. Проблемой бандитов занимался Илья – и уверял, что они не рискнут лезть на рожон. Слишком высоко стоял Амлинский, чтобы организовать его убийство и уйти безнаказанными – не те люди, не тот эшелон. Даже та ночь на скользкой мокрой дороге вряд ли грозила Максу бесславной гибелью. А этот, вишь, решился на физическую угрозу. Вот вам и хваленое знание человеческой природы!
Ничего они все не знают друг о друге… Зоопарк. Бегемот смотрит на носорога из своего уютного болотца и хоть немного его понимает, а когда поворачивается могучей башкой в другую сторону и лицезреет медведя, в башке этой наступает ступор. С недавних пор – после визита на виллу Боргезе – Макс классно разбирался в зоопарках.
Однако покончить с делом Ячукова можно было и в Москве, а сейчас Макс желал более о том не вспоминать и проводить время с Ингой. Он заявил, что хочет культурного погружения, и пошел с нею сначала в Музей доисторических времен и этнографии, где долго и вдумчиво разглядывали ехидно скалящиеся черепа, потом в Капитолийский. А после они добрались до раскопок Остии и долго бродили по дорожкам, где сосны, с которыми Макс успел свыкнуться, защищали своей тенью сохранившиеся колонны.
В Остии они длительное время сидели на приступочке в развалинах античного театра, пили холодный чай, купленный в киоске (жидкая химия, но ничего другого не имелось), смотрели на арену, где группа товарищей возводила декорацию: намечался то ли концерт, то ли фестиваль. Солнце жарило просто неимоверно, Инга настаивала, чтобы Макс надел бейсболку, которую они прихватила в сувенирном киоске, и он сдался и надел – и не умер от этого, вот сюрприз-то.
Музей доисторических времен и этнографии, или Музей Пигорини, располагает большой коллекцией ископаемых эпохи неолита с озера Браччиано. Часы работы: 10.00—18.00. Цена билета: 6 €.
Раскопки и археологический музей в Остии – остатки в Лацио, в устье Тибра, римского города, служившего главной гаванью Древнего Рима.
Сохранились остатки жилых домов, складов, амбаров, храмов и театра.
Часы работы: 8.30—19.30.
Цена билета: 6.50 €.
Ему раньше казалось, что он умрет, если ошибется. Потом страх притупился, но окончательно не ушел. Макс сомневался, что бейсболка с надписью «I ♥ Roma» станет чудодейственной пилюлей от боязни сделать что-то против незыблемых правил, однако внутреннее неподчинение самому себе разжигало дух и заставляло отнестись к происходящему с иронией.
Может, это древний театр виноват, из него повеяло лицедейством, или кирпичные дома с мозаичными полами, или пышущие каменным жаром полуразрушенные внутренние дворики. А может, Инга, с ее холодными глазами, то освежавшими, то воспламенявшими Макса посреди дня. Он понятия не имел, что они оба будут делать, когда вернутся, но здесь и сейчас не желал терять ни минуты. Странное и страшное чувство, раньше возникавшее только в отношении… работы, все верно.
Нет, он подумает об этом позже.
У него была Остия, где-то неподалеку находился пляж, на котором дальновидные люди лежат и жарятся под солнышком, переворачиваясь лениво. Может быть, в следующий раз и Макс решит, что созрел для такого приключения, как общественный пляж. Несмотря на потенциальный грибок, мусор в песке и, конечно, орущих детей а-ля Кирилл, не умеющих строить песочные замки тихо, сосредоточенно и организованным строем. Мир вообще довольно шумное место. Поэтому Максу очень нравились развалины Остии, где под вечер народу стало совсем мало, было просторно, сухо, ветер катил по дорожкам маленькие песчаные смерчи, а с древних мозаик смотрели темные суровые лица.