Полина заметила, что можно пойти втроем, Мариинский театр – большой, места всем хватит, и на этом успокоилась. Но она же не присутствовала при неприятнейшем телефонном разговоре, состоявшемся у Максима с Андреем. Максим тогда оставил Полину на скамейке одну и отошел на всякий случай на безопасное расстояние.
Андрей – тот, который Андрей настоящий, – как-то резко перестал шутить насчет Полины и вообще высказываться о так и не разрешенной проблеме с подменой.
После несостоявшегося объяснения в Летнем саду Андрей еще пару раз составил им компанию – они отлично проводили время, занятые культурным ничегонеделанием, – а потом пропал на несколько дней.
Появившись снова, был кислым и хмурым, а вид имел такой, как будто решает в уме совершенно неразрешимое уравнение, морщил лоб и подолгу смотрел в одну точку, недоступную для обычного взгляда.
Потом приехал отец Андрея, и они вроде как поссорились, ну, так, как это у них обычно бывает: отец наверняка за что-то отчитал Андрея и что-то на него навалил.
И после этого Андрей вдруг ведет Полину в оперу.
По телефону он плел что-то невнятное про то, что Максим ничего не говорил о том, что тоже хочет в Мариинку, вот его и не позвали. А когда Максим все же объяснил, что хочет, и еще как, ему было предложено, если он так хочет, пойти и самому купить себе билет, поскольку Андрей ему одолжить не может ни рубля, ни копеечки.
И вообще вдруг ни с того ни с сего Андрей припомнил, сколько всего Максим ему задолжал. Максим страшно удивился такому повороту, потому что как-то забыл простую истину о том, что лучшая защита из всех защит – это нападение.
Не зная, что предпринять, Максим стоял и тупо молчал в трубку. У него вдруг промелькнула гаденькая такая мысль, отдающая холодком в желудке, что ссориться с Андреем ему теперь нельзя. И даже не потому, что лучший друг, а потому, что Андрей знает про Полину. И с Полиной теперь знаком лично. И если что не по нему, может спокойно что-то (не со зла, конечно, а, скажем, в запале) выкинуть, сказать или сделать такое, что миру водящего водный транспорт Псевдо-Андрея придет конец.
21 июня
Иннокентий 11:15
Привет, Максим. Удивлен, что ты написал. У меня все хорошо, поступил, учусь в Москве, но в данный момент взял академический отпуск. Так что нахожусь в Петербурге.
А про Вячеслава Таганова почитай в интернете, про него очень много всего написано. Я не знаю, что тебе про него рассказать. Отец его очень любит, даже когда-то к нему ездил, и Вячеслав Валерьевич написал рецензию на его книгу. Отец до сих пор гордится и врет при каждом удобном случае, что они дружны были. Не знаю, что еще вспомнить. Тебе бы поговорить с моей мамой, но она сейчас в больнице. У тебя же бабушка – декан на филфаке, Таганов у вас на факультете выступал с лекциями, ты бы ее расспросил.
– Что значит, это его расстроило? Конечно, иди, ну ты что, в самом деле?
Миша искренне не понимала, как можно переживать из-за того, кто что подумает, что кого расстроит и как и в чьих глазах что-то будет выглядеть или не выглядеть.
Они стояли на набережной Новой Голландии и смотрели, как по темной воде плывут ярко-розовые резиновые фламинго. Зрелище гипнотизировало своей нереальностью: кирпичные стены, большая высокая арка в стиле раннего классицизма и надувные резиновые фламинго. Полина хихикнула.
– Ничего смешного! – Миша сердито мотнула головой, силясь откинуть закрывающую глаз челку. Руки у нее были заняты. – Можно подумать, ты ему чем-то обязана или что. У тебя приключение! Пусть не портит.
Тут Полина вышла из состояния задумчивости и, сообразив, что Миша восприняла смешок на свой счет, попыталась внести ясность.
То, что обоих парней зовут Андреями, уже само по себе было как-то странно. Так же странно, как и поведение Андрея-первого. Ясно, что Полина ему вроде как нравится. И тут Андрей-второй тоже возьми и начни проявлять активность. Мариинка Мариинкой, но он вроде как ясно дал понять, что хочет вести туда только Полину, а не всю компанию.
– Классический случай соперничества двух мужчин. – Миша комментировала записываемое ею видео, переводя объектив с фламинго на Полину, с Полины на фламинго и обратно. – Чтобы прием сработал и выполнил тем самым свою основную функцию доведения зрителя или читателя до состояния катарсиса, соперничать герои должны обязательно за что-нибудь мегазначимое и ценное. Так что поздравляю вас, Полина, вы – ценность! Все, пить хочу! – добавила она изменившимся голосом. – Отличное место, только бесит, что со своей водой-едой не разрешают. Пойдем купим чего-нибудь? А блин, очереди длиннющие.
– То есть ты думаешь, мне в Мариинку идти?
– Безусловно! А днем можешь со мной сходить на одно очень важное мероприятие, если ты свободна. Я тебе все равно хотела показать Таврик, это как раз будет там.
– Вроде свободна… Андрей, в смысле Андрей-первый, так расстроился, что я в оперу иду, что никуда меня днем не позвал. Или я надумываю. В общем, не суть. Пойдем в Таврический, буду рада.
Пока они стояли в очереди в кафе, Миша перечисляла плюсы и минусы открывшейся после реставрации Новой Голландии. Она делала это настолько целеустремленно и сосредоточенно, что Полина не нашла в себе силы ее перебить и вставить, что дома, в Севастополе, тоже есть Голландия – бухта, названная в честь этого самого места и потому неразрывно с ним связанная. Вроде это и важно, и интересно, но в Мишин обзор явно не входит, а сама автор обзора в таких комментариях явно не нуждается.
Максим 15:15
Да, тупо вышло, ты извини, что мы раньше не общались. Но мне прям очень надо разобраться с поэтами. И мне бы на вечер какой-нибудь поэтический еще сходить. Мама твоя где-нибудь выступать в ближайшее время будет? Она же известная поэтесса! Ты можешь со мной встретиться?
Глава девятая#мояжизньобзор
На самом деле Миша нуждалась и в комментариях, и в советах. Просто если ты сам эти советы раздаешь, это уже как бы автоматически отгораживает тебя от собеседника, вы становитесь неравны: ты (якобы) чуть выше, вопрошающий – чуть ниже, ну или в любом случае вы на расстоянии.
Миша подозревала, что, будь у нее сотня друзей, половина из которых очень-очень близкие друзья, все равно она бы чувствовала себя одинокой.
Пока на полу подсыхали плакаты, она сидела с ногами на стуле и пыталась сосредоточиться на своем блоге. Нужно было снять свои сборы перед выходом из дома, чтобы потом смонтировать это с тем, что она наснимает в Таврическом. Ей хотелось придумать что-то смешное, близкое каждому. Например, как тупо, когда ты брюнетка и не можешь покраситься в яркий цвет, даже если очень надо и хочется. Как ни осветляй, получится нечто рыжее, а не белое, и ничего оттеночное на это потом не ляжет. Светловолосые не ценят своего счастья. В детстве она хотела скорее поседеть, чтобы краситься каждый месяц в новый цвет и за полгода перебрать все цвета радуги.
Вот как это все сформулировать и придумать, как отснять, чтобы смешно и коротко?
Для вдохновения Миша решила немного посмотреть Ютьюб. Только промотала рекламу, позвонила Полина. Очень извинялась, что заблудилась и не может найти нужную арку. Миша заверила ее, что без проблем, пять секунд, и она придет на помощь, и уже собиралась смыться, как мама внезапно заметила ее бросок к двери и пристала, что в таком виде нельзя идти на улицу.
– Мам, я на пять секунд же, – нетерпеливо отмахивалась Миша. – Мам, ну меня человек ждет!
– Тем более, ну куда ты такая посреди бела дня, стой, тебе говорят!
Но Миша уже бегом спускалась по лестнице.
Обнаруженную в соседнем дворе Полину ее наряд ничуть не смутил, да и никого не смутил, естественно, – Мишин дом стоял в самом центре самого центра, напротив Московского вокзала, на углу Лиговского и Невского проспектов, тут и не такие экземпляры попадались. Да и наряд был не особенно вызывающий: индийские шаровары, майка с фиксиками, поверх нее – топ и сшитая из павловопосадского платка жилетка. Производством таких жилеток в промышленных масштабах она увлекалась прошлой зимой, но дело оказалось провальным.
На проспекте было шумно: близость двух самых знаменитых в Питере торговых центров вкупе с главным ж/д вокзалом и Невским проспектом толкала многочисленных зазывал, рекламщиков, музыкантов и таксистов на крайние меры, заставляя громко перекрикивать друг друга. Пришлось буквально на буксире тащить во двор слегка оглушенную этим дивным многообразием Полину.
А Полина за время своих каникул впервые шла в гости, и по всем законам южного гостеприимства сочла своим долгом много всего с собой принести. Но чаи распивать было некогда, надо было быстро доснять видео в блог, собраться, досушить плакаты и уже прямо на всех парах бежать. Вместо того чтобы действовать мобильно, Полина застряла на кухне с мамой. Мишу это бесило, но времени ругаться уже тоже не было. Мамины рассказы о том, как она в молодости впервые приехала в Петербург, были слышны аж в ванной, где быстро красилась Миша.
Мама что-то там Полине обещала, и Полина, судя по интонациям, чему-то удивлялась. Или делала вид, чтобы поддержать беседу. С тех пор как мама уволилась, жить стало невыносимо – у мамы появилась куча свободного времени, и Миша вдруг осознала, что маме очень не хватает хобби, которым можно было бы ее занять. Дома сразу стало тесно. Маме вдруг стало жизненно важным знать, куда и с кем Миша ходит, и когда она сегодня вернется, и что будет делать вечером. Вот как сейчас. Объяснять про акцию протеста не было никаких сил – мама сразу представит себе что-нибудь околополитическое и начнет волноваться, ничего не поймет, и в итоге они обе потеряют очень много времени и столько же нервов.
– Мам, ну хватит, ну нам уже пора. – Миша готова была взорваться. – Полина не голодная, просто не может отказать из вежливости.
Ну вот, теперь в глазах Полины она наверняка будет выглядеть хамкой.