Против ожидания, Лизка больше не надоедала. Я познакомилась с мальчишками. И вскоре мы уже весело шагали через лесок. Они мне рассказывали, что собирают мопед из старых запчастей. И так жаль, что мой папа уехал так быстро, а то они надеялись спросить совета у него. А я им, в свою очередь, рассказывала про дачу и Питер.
Вода оказалась просто отличной, а песчаный берег совершенно безлюдным, так что я вдоволь покувыркалась на мелководье. И мальчишки вели себя нормально. Если бы пдесь оказался кто-то из моих одноклассников, то сразу бы начал кидаться песком.
Правда, на обратном пути пару раз из деревьев высовывался леший и укоризненно смотрел на меня, но я ему показывала язык, и он скрывался обратно в стволах.
И еще Лизка все ж-таки достала меня, где, мол, достала такое платье, что не видно ни одной нитки, ни одного шва, и не мнется, и не пачкается. Но я сказала, что из Японии. Вся компания тут же уважительно закивала головами: «Ну раз из Японии, тогда другое дело».
Дома я дождалась папу с крестным. И когда они появились в доме, их уже ждал накрытый стол. Готовить, выходит, на самом деле так легко! Я и не думала прежде. Правда, пришлось позвать на помощь белок. Они оказались неплохими помощницами, почти все понимали и делали, что я их просила.
И естественно, что за ужином я пересказала то, что узнала от лешего. Папа надолго задумался, а потом изрек, потирая переносицу:
— Я думаю, стоит попробовать. Чем черт не шутит.
Так что было решено передохнуть, а с утра собраться и двинуться к Уральским горам.
— Слава те, господи, не за границу, — очевидно, вспомнив Осло, обрадовался крестный. — На Урале хоть спросить можно будет у любого!
— А ты что, с нами опять собрался?
— А то как же. Никуда я вас таких маленьких без присмотра не отпущу.
На том и порешили.
Глава XX Серебряное озеро
Крестный оказался, как всегда, прав, предложив захватить с собой метлу. Она нам еще как могла понадобиться, судя по обстановке.
Мы стояли посреди густого леса на пологом склоне. Пень оказался на месте. Огромные сосны и ели тесно обступили место нашей высадки. Осмотрев чащобу, мы, не сговариваясь, уселись на ствол поваленного дерева. На нас с папой были подаренные Аш-Уром одежды, а крестный снова вырядился в костюм, «приобретенный» в Осло. Кстати, здесь он смотрелся лучше, чем тогда в городе. Только не хватало карабина за спиной и индейца поблизости. Кузнечик же сидел на плече у крестного.
Выбрав сосну побольше, я подошла к ней и, прикоснувшись к стволу руками, стала звать местного лешего. Однако не дождалась ни ответа, ни привета. Походив от сосны к сосне и продолжая время от времени вызывать хозяина местных лесов, я обнаружила малинник.
Деревья внезапно расступились передо мной, и весь открывшийся взору склон оказался заросшим кустами малины. Ветви, повыше даже деда Кузи, были густо усыпаны ягодами, размерами больше напоминавшими клубнику. Зеленых листьев почти не было видно из-за россыпи ягод. Попробовав одну, я немедленно позвала папу и крестного. Вообще-то я довольно спокойно отношусь к дачной малине. Но эта, уральская, оказалась просто объедением!
Папа сначала хмыкнул было, однако уже вскоре его макушка скрылась в зарослях. Он уселся на землю и стал пригоршнями есть сладко-пряные, наполненные солнцем и неведомыми ароматами ягоды. Дольше всех держался крестный, пробурчавший, что все это баловство одно. Но видя, что его никто не слышит, залез в кусты, и вскоре с той стороны послышалось громкое чавканье. Шло время, а уходить не хотелось совершенно. Уже насытившись до отвала, я упрямо высматривала наиболее сочные ягоды, придирчиво сравнивая их с другими, висевшими поблизости. Так могло бы продолжаться до бесконечности, если бы я, медленно передвигаясь по малиннику, не наткнулась на медведя. Он сидел на земле и, притягивая к пасти ветви, зажимал их между зубов, медленно протягивая и оставляя голый стебель.
Я подумала, что он может знать, куда запропастился леший, и позвала косолапого. Что тут было! Мишка взвился в воздух. Маленькие глазки-бусинки невидяще скользнули по мне, и он опрометью бросился в чащу, с шумом ломясь сквозь заросли. Вскоре от медведя и след простыл, и только испорченный им воздух напоминал о встрече. Я не на шутку расстроилась. Ведь помнила о медвежьей болезни. Так нет ведь — сумела-таки напугать топтыгина. И спросить теперь не у кого.
На шум подбежали крестный и папа и стали, недоверчиво глядя на меня, принюхиваться. И только Кузнечику было все равно. Он выглядывал из кармана куртки крестного и, держа обеими лапками ягоду, причмокивая, поедал ее.
— Ника, — отведя глаза, спросил дед Кузя, — у тебя как со здоровьечком? Живот не побаливает от малины?
— Это не у меня, а у медведя, — обиделась я. А потом решила, что хватит прохлаждаться. Пора искать Серебряное озеро, раз местный лешак не объявляется.
Я взялась за метлу, чтобы взлететь и окинуть взором окрестности. Подо мной, куда хватало глаз, раскинулись пологие горы, больше походившие на холмы, сплошь поросшие лесом. Темная зелень хвои кое-где расступалась, освобождая место для более светлой зелени лиственниц. То тут, то там возвышались величавые кедры.
За соседней горушкой поблескивало озерцо. Вполне возможно, что это и есть то самое, о котором упоминал леший. Я направилась было в ту сторону, но уже на подлете заприметила на берегу среди стволов оранжевое пятно. Осторожно снизившись к верхушкам деревьев, я попыталась разглядеть, что там такое. Ну так и есть! Туристическая палатка! Как мне теперь позвать русалок? И вообще, кто это такие? Я осторожно снизилась, запомнила ориентиры, а потом вернулась к своим.
Моим объяснениям больше всех обрадовался Кузнечик:
— Вот здорово! Я увижу оранжевую палатку и туристов. В жизни не видел туристов. Ура!
Я быстренько перенесла (перевела? перебросила?) всех в облюбованное место, и дальше мы отправились пешком.
Папа припрятал метлу, припорошив ее листьями, и стал продираться сквозь бурелом первым. Надо признаться, мы больше времени перелезали и обходили поваленные стволы, чем просто шли. Хорошо хоть ни один сучок не смог проткнуть, как ни пытался, наши сандалии. И как ни старались ветки, но так и не порвали наши одежды. Зато треску было! Землю покрывал сплошной слой сухой хвои и мелких сучков, предательски ломавшихся под нашими ногами. Интересно, и как по такому лесу можно бесшумно ходить?
Наконец чащоба стала редеть, и мы выбрались из лесных объятий на узкую полоску берега. Заприметив палатку, папа уверенно отряхнулся от паутины и направился навстречу неизвестности. Дед Кузя поотстал малёхо (это одно из его любимых словечек), и мы не стали его дожидаться.
На самом деле там оказалось три палатки. Просто две, синего цвета, стояли поглубже в лесу. На берегу на камнях расселись трое мужчин, а еще один, сидя на корточках, разжигал костер. Никто из них не глядел в нашу сторону. Наверняка был кто-то еще, предположил шепотом папа. Затем он взял меня за руку и пошел так, словно мы гуляли рядом с песочницей.
Когда до туристов, или кто там они, оставалось шагов двадцать, папа негромко кашлянул. Мужчины все как один встрепенулись и развернулись к нам. Уж не знаю, что они ожидали увидеть, но лица у них были ошарашенные.
Папа первым нарушил затянувшееся молчание:
— Извините, пожалуйста, вы бы не могли подсказать нам, не это ли Серебряное озеро? А то нам координаты дали самые приблизительные.
— М-м-м! — замычал самый бородатый из незнакомцев. — Дети, а вы кто?
— Ну, я… — начал было папа, замолк на миг и выдал: — В данное время мы на отдыхе, однако все в мире относительно…
Незнакомец округлил от удивления глаза. Папа понял, что дети так не разговаривают, и умолк.
— Да-а! — протянул второй бородач. — Интересные детишки нынче по лесу гуляют. Так откуда-же вы все-таки? Ближайший детский летний лагерь километрах в ста отсюда.
— Мы — приезжие, — вставила я.
— Да уж понятно, что не местные, и все-таки — откуда? Где ваши родители, или с кем вы там? Ну? — настаивал на своем бородач.
— Чего вы пристали, — высунулся со своим языком папа. — Мы ведь не спрашиваем, откуда вы? Что здесь делаете? Как вас зовут?
— А мы ответим, — спокойно ответил первый бородач, — мы все ученые, меня зовут Николай Семенович, можете звать просто дядей Колей. Мы из Екатеринбурга, проводим научную экспедицию. Ну что ж, теперь мы ждем такой же откровенности от вас.
Тогда мне пришлось отвечать, кое-что выдумывая на ходу:
— Меня зовут Ника, это мой брат Владимир, мы из Тюмени (почему из Тюмени? Сама не поняла, как это у меня слетело с губ), отстали от автобуса с дедушкой и заблудились. Нам нужно попасть к Серебряному озеру. Не могли бы вы все-таки подсказать, не это ли озеро зовется Серебряным?
За спиной застонал папа! Ну и пусть. Сам бы выкручивался тогда.
— Так, а где вы оставили дедушку, а? Девочка с греческим именем и одетая по последней афинско-тюменской моде?
Тут все бородачи расхохотались отчего-то.
— Ну чего вы? — в отчаянии я топнула ногой. — Вы можете ответить нам?
— Отчего бы и не ответить такой боевой девочке, больше похожей на неопытную шпионку, чем на потерявшуюся девочку. По картам это Красноармейское озеро, а вот когда-то оно действительно называлось Серебряным. Так что вы по адресу.
Тут из лесу, кряхтя и ругаясь, наконец-то появился дед Кузя. Он подошел к нам и сердито пробормотал, не обращая внимания на ученых:
— Черт! Опять этот чертенок потерялся!
Он стал хлопать себя по карманам, но Кузнечика там не было. Мы стали громко звать пропавшего, однако даже эхо не захотело откликаться. Все это время бородачи сидели не шелохнувшись. Наконец дед Кузя соизволил их заметить:
— Как здоровьечко, люди добрые?
И так он это хорошо сказал, что вокруг нас сразу стало как-то веселее. Бородачи сразу заулыбались, зашевелились, и вскоре уже мы сидели вокруг костра, над которым вовсю булькала уха в большом казанке. Дед Кузя уже бодро учил хозяев, как делать настоящую уху, и по обыкновению был вполне доволен жизнью.