баные. Типа мне все по бую, у меня есть айфон, завидуйте, людишки, и надо вытащить, в руках повертеть, чтобы все видели. Типа ты с айфоном, значит, ты успешный.
А мы шли с кастрюлей и камерой. Нормальные пацаны. Только все на нас косились. Айфона-то не было. Мне стало неприятно. А тут еще Новиков подливал масла в огонь.
– Че мы ходим? Давай, – говорит, – вот эту снимем. Смотри, какая сосочка нормальная. Или вон смотри – ниче так, грудастая, и подружка у нее нормальная.
Нет, ну точно проблемы у человека.
И Марк тоже:
– А че, давай правда этих девчонок снимем. Че мы только говорим и ни фига не снимаем?
– Так, стоп! Я понимаю, что у вас спермотоксикоз, но режиссер по-прежнему я, и я решаю, к кому мы будем подходить. Нам нужны необычные персонажи, а сосок ваших на каждом углу можно встретить.
– Пипец!
– Тиран!
Пацаны возмущались. Но тут я заметил подходящую старушку. Сама чуть не до революции родилась, а намазюкалась как школьница на выпускной, стоит такая в красном берете и голубей семками кормит.
– Вот ее снимем. Поперли!
Пацаны скривились. Они типа красоток предлагали, а я старушку выбрал. Решили, что я извращенец. Но для кино-то чем необычнее, тем интереснее.
Подошел я к старушке.
– Здрасте, – говорю, – мы тут кино снимаем, не хотите поучаствовать?
А она как завизжит:
– Уйди, оглоед! Ты мне всех голубей распугаешь!
Те и правда щеманулись кто куда. Но больше от ее крика, чем от моего появления.
– Извините, – говорю. Я прямо сама вежливость, – так что насчет съемок? Поможете нам?
– Я, – говорит, – щас вам так помогу, оглоеды чертовы! Щас палку возьму и по голове вам всажу!
И головой замахала так, что берет слетел и прямиком в лужу. Психованная какая-то. Мы свалили.
– Ну че, выбрал? – ликовал Новиков. – Предлагали тебе девчонок нормальных, нет, он двинутую какую-то захотел.
– Ну ошибся. С кем не бывает. Старухи, они все двинутые. Я же не знал, что эта настолько.
– Может, в дурку позвонить? – предложил Марк. – Пусть полечат ее.
– Да такую лечить бесполезно, – Саня оглянулся назад. Старуха размахивала намокшим беретом и бросала нам вслед какие-то проклятия.
– Ты заснял че-нибудь?
– Угу. Немного. Надо стереть ее на фиг.
– Да не, оставь, может, вставим потом куда-нибудь.
Следующие два часа прошли не лучшим образом. Мы подходили к дворникам, к теткам, раздающим листовки, к продавщицам, официанткам, просто прохожим, но никто с нами не хотел разговаривать. Я даже отправлял Новикова подальше от нас с его кастрюлей, которая у всех вызывала подозрения, но никто по-прежнему не хотел с нами общаться.
– Че за фигня? – возмущался я. – Мы же тарелочку разбили?
– Разбили, – подтвердил Марк.
– А че нам так не прет?
– Хэзэ.
– Надо было просто девчонок тех заснять. Или Снежану, – сказал Саня, ставя кастрюлю на лавку.
– Запарил ты со своими девками. Заведи себе подружку.
– Это же не такса. Ее просто так не заведешь, – вздохнул Новиков.
– Ага, – согласился с ним Марк. – А че мы с кастинга никого не снимем? Там же целая куча народу была.
– Эта куча народу начнет кривляться и наигрывать на камеру. А мне это на фиг не надо. Мне нужны чистые эмоции.
– Ну да, – заворчал Новиков, – ты же прогрессивный режиссер. Все тебе выпендриться надо.
– Молодые люди, – раздалось откуда-то из-за спины.
Мы обернулись. Перед нами стоял тучный мужик и держался за сердце.
– Молодые люди, – повторил он, – мне бы водички купить, боюсь, сердце прихватит, и я прямо на дорогу грохнусь.
– И? – спросил Саня.
– А я деньги дома забыл. Может, одолжите рублей двадцать, а то, не дай бог, копыта еще здесь отброшу.
Он еще сильнее скривился и прижал ладонь к сердцу.
– Да вы сядьте, – предложил Марк, отодвигая кастрюлю.
Мужик сел и посмотрел на нас.
– Ну так что?
Мы переглянулись. Саня полез за бумажником.
– Конечно, мы дадим вам денег, – сказал я. – Но, может быть, вы тоже нам поможете?
Мужик побелел от удивления и даже руку от сердца убрал.
– Да вы не бойтесь. Просто нужно ответить на четыре коротких вопроса. Это не займет много времени.
Я толкнул Марка, чтобы он включил камеру.
– Ну хорошо, – согласился мужик. – Только, пожалуйста, быстрее! – И снова взялся за сердце.
– Вопрос первый. Верите ли вы, что 21 декабря 2012 года будет конец света?
– Вы что, издеваетесь?
– Да что такого?
– Не буду я отвечать на ваши вопросы!
Мужик вскочил, выхватил у Сани две десятки и почесал так, будто у него вообще никакого сердца нет и болеть нечему.
– Урод! – крикнул ему вслед я.
– Да это ты урод! У человека сердце болит, а ты ему про конец света, – возмутился Саня. – И ты еще удивляешься, че у нас никто сниматься не хочет.
– Аче такого? Не я же это придумал, а майя. А мужик этот реальный урод, ни фига у него не болело, знает, что так просто бабок никто ему не даст, и разводит людей, как лохов.
– Да не, че бы ему тогда убегать было? – резонно возразил Марк. – Ответил бы да пошел. Считай, что заработал. По ходу реально испугался.
– Во-во! – не унимался Новиков. – Ты бы еще в онкологическое отделение пришел и начал их про конец света спрашивать.
– А че нет? Они что, не люди?
– Тут вопрос не в том, люди они или нет. Это типа неэтично.
– Да пипец вообще! – возмутился я. – Как жить-то? Кого ни тронь, все или геи, или инвалиды, или просто больные, или беременные, или старые, или гастарбайтеры какие-нибудь. Не мир, а кусок толерантности.
– Вот ты и не трогай никого, – сказал Марк.
И я в очередной раз начал думать, что зря ввязался во все это. Умру без «Пальмовой ветви». По крайней мере у меня есть мечта, а это уже немало. Есть же люди, которые ни о чем не мечтают или не верят в апокалипсис. Живут себе спокойно, открывают хлебницу, а там пусто. «Вот блин, – думают, – надо за хлебом сходить». Выходят за хлебом, а тут раз – и метеоритный дождь. Хлобысь – и нет никого. Вот и не верьте в апокалипсис.
– Ладно, не фиг трещать! Поперли героев выискивать.
– А все знаешь почему? – неожиданно сказал Новиков.
– Почему?
– Потому что тебе лень было сценарий написать.
– А. Ясно. Ну напиши, если ты такой умный и если тебе не лень.
– Да че теперь писать? Уже снимаем же, – ответил Саня и кивнул на кастрюлю.
Снимаем, блин. Теперь ко всем подходил Новиков, но сути это не поменяло. Люди соглашались отвечать, но все как один не верили в апокалипсис.
– Верите ли вы, что 21 декабря 2012 года будет конец света?
– Нет.
– А вы верите, что 21 декабря 2012 года будет конец света?
– Нет, конечно.
– А вы?
– Не смешите меня. Какой конец света? Сколько их уже предсказывали. Чушь все это.
И дальше в таком же роде: «я что, похожа на сумасшедшую?», «я в сказки не верю», «я вообще атеист», «вам не стыдно спрашивать глупости?», «конечно, верю, а еще я верю в Деда Мороза и в то, что „Лада-Калина“ хорошая машина». Один вообще неадекват какой-то попался. Лысый с фингалом под глазом.
– Верите ли вы, что 21 декабря 2012 года будет конец света?
– Трудно сказать. Все зависит от того, какая ткань.
– Что, простите?
– Ткань. Хлопок там, лен. Есть еще вельвет.
– И что?
– Вы носите майки?
– Да, все носят майки.
– Я считаю, что это плохо. Не надо носить майки. Это плохо.
– А что с концом света?
– Конец света – это… Я купил майку, но не ношу принципиально.
Видимо, пьяный был в дупель. Не дослушав его, я махнул Марку, чтобы он выключил камеру. Лысый шел за нами и бубнил что-то о вреде маек. Я не слушал. Чтобы избавиться от него, мы вошли в магазин. Неплохо было бы и перекусить. А то ходим с кастрюлей, а есть совершенно нечего.
Взяли по пирожку, вышли на улицу, сели на лавочку поесть. Вот что хорошего в еде: радоваться было нечему, а нам почему-то стало хорошо. Когда ты голодный, тебя одолевают и зло, и печаль, и досада, и прочие неприятности. Сытому же все по плечу, сытый – добрый и довольный жизнью человек. Вот и мы разулыбались, как дровосеки на параде.
– А че, этот лысый прикольный, – сказал Марк.
– Че в нем прикольного? Обдолбанный какой-то.
– Ты же выбирал, – уколол меня Саня.
– Я же не думал, что он неадекватом окажется.
– Да ладно вам. Давайте его на ютуб выложим. По любому пару тысяч просмотров наберем. Может, даже больше.
– Ага, может, его даже в «+100500» покажут, – размечтался Новиков.
– Какой ютуб? Вы че, обурели? Мы серьезное кино снимаем.
– Да, много наснимали, – съязвил уже и Марк.
– Снимем еще.
– Как ты, кстати, раскручиваться хочешь? Не можем же мы просто так от балды взять и в Канны кино отправить?
– Почему нет?
– Да потому.
– Аргументировал.
– Тут и аргументировать нечего! – вмешался Саня. – Марк прав. Можно использовать тот же ютуб. Будем выкладывать туда «То, что нас ждет» частями, может, кто и прикольнется.
– Может, и денег даже дадут, на бюджет. Так что лысого надо выложить в сеть.
– Да я не хочу использовать его в своем фильме!
– В своем?
– Ну, в нашем. Только все равно я решаю, что попадет в фильм, а что – нет.
Короче говоря, мы чуть не передрались на этой лавочке. Вдобавок ко всему в камере села батарейка, а запасной у нас, разумеется, не было.
– Ну чего, – резюмировал Марк. – Будем считать, что первая смена у нас закончилась.
– Будем, – грустно согласился я.
– Держите, пацаны!
Новиков раздал нам осколки тарелочки. Мне достались с автографом Марка и словом «нас» из названия. «Приду домой, положу на полку» – подумал я. Так сказать, первый шаг на пути к главному призу.
Следующий день был выходным от съемок. Мы все трое работали. Я получил ответ от заказчика, того, что просил нарисовать герб. Он сказал, что идея ему нравится, но не хватает пафоса. Долбаный этот пафос. Что ему, айфон, что ли, пририсовать, варану этому? Ради прикола я так и сделал. Получилось смешно. Может, лучше айпад? И во вторую руку я дорисовал варану айпад. Может, еще кеды со спущенными джинсами добавить? Но это будет уже полнейшим извращением. Я не стал ломать голову и отправил с айфоном и айпадом, пусть хоть поржет, увидит, какой я креативный.