— Угу, — проскрипел мужичок.
— Отлично! — обрадовался Новиков и собрался уже залезать в салон.
— Только мы без денег, — добавил я.
— Чего?
— Без денег. Автостоп.
— Чего? Умные какие. Без денег. Нашли такси, — сказал усач и захлопнул перед Саней дверь.
— Облом, — заметил я.
— Вообще отстой. Он что, про стопщиков не слышал?
— Не знаю.
Но страдали мы недолго. Буквально тут же перед нами остановилась старенькая, но родненькая «шестерка», управлял, которой такой же старенький седой водитель.
Я открыл дверцу.
— Здрасьте, прямо по трассе не подбросите?
— Куда вам?
— Вообще в Пермь, но можете подкинуть, куда вам угодно.
— Запрыгивайте.
— Не-не-не, — вдруг включился Новиков, — мы без денег.
— Без денег?
— Да-да. Извините.
И захлопнул дверцу. Дед посмотрел на нас, покачал головой и тронулся с места.
— Ты чего, опух? — Набросился я на товарища.
— Саня, я лазил по форумам стопщиков, там все хвалятся, какие крутые тачки они остановили, и чмырят тех, кто всякое старье по типу этой «шестерки» стопит. А мы бы еще на камеру снимали, тогда б вообще все увидели.
— Я смотрю, жарко тебе?
— Нет, конечно. Но не хочется позориться с первой же машиной.
— А пацаны щас в тепле едут и ржут, наверное, над нами.
— Да не, не ржут. Они ж не уроды. К дальнобоям, кстати, все нормально относятся. Они вообще как санитары трассы считаются.
И только мы вспомнили про санитаров трассы, как целая колонна «санитаров» показалась на горизонте.
— Улыбайся, — скомандовал Саня, размял ладони, плечи, ноги, подошел к краю асфальта и резко выкинул руку вперед, улыбаясь, как модель на рекламной акции.
Но колонна предсказуемо проехала мимо. Дальнобои останавливаются, когда едут в одиночку, дорога длинная, и не с кем поговорить, а тут их вон сколько.
Новиков, конечно, расстроился и снова начал бегать. Впрочем, и я тоже.
— Так мы и до Перми добежим, — то ли в шутку то ли всерьез произнес Саня.
— Нечего было деда отправлять, — огрызнулся я.
— Да он на своей тарахтелке ненамного быстрее едет.
— Он хотя бы едет. И парни едут.
— Вон смотри, уазик едет. Тормози.
— А че, за уазик чмырить не будут?
— Нет, ты че, наоборот. Мало ж кому удается застопить уазик.
А нам удалось. Из уазика на нас смотрел здоровенный мужик, похожий на Дука-лиса из сериала «Улицы разбитых фонарей».
— Здрасьте, — уже в который раз поздоровался Новиков.
«Дукалис» не отводил от меня глаз. И так было холодно, а от его взгляда меня вообще в дрожь бросило.
— Ну, — пробасил водитель.
— Прямо по трассе не подбросите?
— Ну.
— Здорово. Саня, прыгай.
Ему что, вообще не страшно, что ли?
— Только мы без денег, — добавил товарищ. — Ничего?
— Ну, — ответил «Дукалис».
И мы залезли в салон. Ехали молча. Минуту, две, три. Даже радио не играло. Наконец он спросил:
— Куда едете?
— Вообще в Саратов, — ответил Новиков, — но сначала в Пермь.
— Я до Лесного.
— Круто. Оттуда явно ближе до Перми.
— Автостопщики, что ли?
— Ну да.
Говорил только Саня, я как-то опасался и поглядывал на его хмурое мощное лицо.
— Правда, раньше не ездили. Вот первый раз попробовать решили. Ну, че ты не снимаешь? — Толкнул он меня в плечо.
— Что не снимаешь? — напрягся «Дукалис».
— Да мы кино снимаем.
— Какое кино? — еще больше напрягся «Дукалис».
— «То, что нас ждет».
— Что нас ждет? — Он даже сбавил скорость.
— Ну, про апокалипсис. Сань, покажи камеру.
— Может, не надо? — усомнился я.
— Да что такого? Покажи, покажи.
Я вынул из рюкзака камеру. «Дукалис» испугался так, словно никогда не видел видеокамер или это было мощнейшее оружие на свете.
— Так вы журналюги?
— Нет. У нас кинокомпания «Сан Саныч пикчерз». Мы киношники.
— Убери камеру. Убери камеру, я сказал.
Я убрал камеру.
— Снимают они тут. Может, вы террористы.
— Да какие мы террористы, — чуть не расплакался Новиков.
— Кто ж вас знает? Вот что, — и он остановил машину,— выметайтесь подобру-поздорову.
— Чего? — удивился Саня.
— Вылезайте, говорю. Не повезу я вас.
— Но почему?— начал было возмущаться Саня, но я открыл дверцу, выпрыгнул на дорогу и потянул товарища за собой.
— Так даже лучше, Сань. — Мотор зарычал, и уазик сорвался с места.— Видел, какая у него морда. Да он сам бандюган какой-то.
— Дай мне камеру.
Я снова вытащил ее из рюкзака и протянул товарищу. Он стал снимать удаляющийся УАЗ.
— Вот этот уазик мы застопили,— говорил Новиков,— неплохо для первого стопа, а? Только водила оказался неадекват. И как только увидел камеру, послал нас куда подальше и высадил. Но ничего, мы не теряем надежды. О, Сань, стопь быстрее.
Я обернулся и увидел, что к нам стремительно приближался «ауди А шесть». Так же стремительно я поднял руку, и, о чудо, автомобиль затормозил ровнехонько перед нами.
— Здравствуйте, мы без денег,— решил я сразу расставить все точки над «и».
Правда, вряд ли лысого водителя, презрительно смотрящего на нас, интересовали наши деньги.
— Прямо по трассе не подбросите?
— Прыгайте.
— Нормуль, — обрадовался Саня, залезая на заднее сиденье. — Ничего, что мы с камерой?
— Ничего, — не сразу ответил лысый водитель.
Он был поменьше, чем «Дукалис», но все равно гораздо шире нас с Новиковым в плечах. Саня толкнул меня в плечо и показал большой палец, после чего протянул руку водителю и представился:
— Саша.
— Дмитрий.
— Саша. — Пришлось и мне представиться.
— Угу, — промычал Дмитрий.
Новиков стал водить камерой по салону. И что он снимал? Дмитрий не горел желанием разговаривать. Поэтому Саня взял на себя роль тамады:
— Хорошая у вас тачка.
— Угу.
— «Ауди шесть», да?
— Да.
— Я бы тоже такую хотел.
— Куда едете?
— В Пермь.
— О. У меня там брат живет. Балбес. Я до Лесного.
— Круто. Оттуда намного ближе, — во второй раз уже за полчаса произнес эту фразу Саня.
Всем в этот Лесной. У них там что, конкурс суровых мужиков на звание «Обмочи штаны при встрече»?
— Радио включу?
— Конечно.
И, конечно, он включил радио «Шансон». Саня отложил камеру.
«Гоп, мусорок, не шей мне срок», — раздалось из динамика.
— «Машина „Зингера" иголочку сломала», — стал подпевать Дмитрий, но быстро замолчал, прибавил газу и вцепился в руль.
Приемник ловил сигнал все с большими помехами. Какое счастье. И вскоре Дмитрий выключил его совсем, вставил флешку и нажал кнопку play. Я думал, что снова раздадутся несменных три аккорда, разбавленных приблатненным голосом, но нет. Из динамиков полилась тихая, спокойная фортепианная музыка. То ли Бах, то ли Шопен, не суть. Главное, что это была классика, которая ну никак не сочеталась с видом и лицом Дмитрия.
Зрелище было жутковатое: Дмитрий, вцепившийся в руль, словно Гомер Симпсон в горло Барта, трогательная мелодия, мы с Новиковым, замерзшие и немного пришибленные, и классическая музыка. И в голове сразу замелькали кадры. В рапиде мы несемся на корову, внезапно выбежавшую на трассу, она мычит, поворачивает к нам голову, глаза расширяются от испуга, Дмитрий отчаянно жмет на тормоза, визг тормозов, заглушающий звук фортепиано, и вот мы уже сталкиваемся, корову слегка подбрасывает вверх, дикое мычание, брызги крови, капли, стекающие по лобовому стеклу, бешено работают дворники, мы, от испуга вжавшиеся в сиденья, тело коровы падает на асфальт, и тишина. Секунду, две, пять. Безжизненно застывают дворники, корова подергивает ногою, снова начинает играть классическая музыка, и где-то вдалеке алеет рассвет.
Пока я все это представлял, Новиков успел уткнуться головой в сиденье водителя и уснуть беззаботным сном. Да уж, автостоп не такое веселое занятие, как мне показалось вначале. Вообще не веселое, скорее страшное и морозное.
— Дмитрий, а вы верите в апокалипсис? — спросил я через пару минут, когда уже самому стало дико неловко от молчания.
— В туалет хочешь?
— Да нет. Я про конец света. Ну, слышали, наверное, предсказания майя и все такое.
— А, эти, брехня все, Сань. Пиар-ход.
— В смысле?
— Ну как с Днем святого Валентина. Ты празднуешь?
— Два раза праздновал. Когда у меня девушки были, совпадало.
— Вот я каждый год неплохо с этих валентинок и игрушек поднимаю. Догадался же кто-то когда. Спасибо ему. Так и тут. Всякую хрень продавать начали, ты зайди в Интернет... тихо.
— Что?
— Мой любимый момент.
Я замолчал и насладился вместе с Дмитрием его любимым моментом. Он оторвал руку от руля и шевелил пальцами в такт мелодии. Она была и вправду хороша. Такая светлая, динамичная, похожая на полет ласточки, борющейся с ветром и побеждающей его. Тут представились длинные тонкие пальцы пианиста, так же стремительно парящие над клавишами, как эта самая ласточка. А ведь все пару минут назад он подпевал песне «Гоп, мусорок». Просто удивительно.
— Ну как, а? — спросил Дмитрий после окончания фрагмента.
— Да, — только и смог выдавить из себя я.
— Проникновенно, да?
— Да, — повторил я.
— Людовико Эйнауди, — пояснил Дмитрий.
— А-а-а, — протянул я, хотя понятия не имел, кто это.
— Обожаю его. Расслабляет, особенно в дороге. Так что я там говорил?
— В Интернете продают.
— А, ну да. Наборы всякие для апокалипсиса. Ну разве не бред?
— Бред.
— Что там? Спички, стакан водки, батарейки, еще какая-то хрень, и стоит все тыщу двести. Тыщу двести, ты прикинь? Вообще совести нет.
— Ну да, разводилово какое-то.
— А я что говорю? И берут ведь, находятся идиоты и за тыщу двести берут, и за полторы, и за две бы взяли. А ты говоришь, апокалипсис. Маркетинг, и ничего более.
— А если правда?
— Ну ты, что в сказки, что ли, веришь?