есть машина?
— Да, «рейнджровер».
Трина Даулинг улыбнулась.
— Но ездить по такой дороге мало кому захочется.
— Верно.
— Вот, я нашла кое-что любопытное… Еще до трудового лагеря у ручья Пердис располагался городок золотодобытчиков. Там есть несколько заброшенных шахт, и говорят, — Трина улыбнулась Мэддоксу, — в них бродит привидение. Я не рассказываю об этом всем и каждому, но поскольку вы писатель…
— Да, привидение в моей книге вполне может появиться.
— В описании сказано, та территория отлично подходит для пеших прогулок, для езды на горном велосипеде и верховой езды. Кругом — заповедник. Однако электричество туда проведено, и телефон тоже имеется.
— Вас послушать — место просто идеальное. Вот только мне бы не хотелось, чтобы неожиданно приезжал хозяин.
— Хозяин сейчас в Италии, и могу вас уверить, он не из тех, кто может явиться без предупреждения. Его собственность сдаем в аренду мы. Если кому и понадобится приехать, то это будут сотрудники нашей фирмы, а оказаться там они могут лишь при наличии серьезных оснований, к тому же вас уведомят за двадцать четыре часа до их прибытия. Ваше право находиться в одиночестве ни в коем случае не будет ущемлено.
— А сколько вы берете за аренду?
— Плата вполне умеренная. Две тысячи восемьсот в месяц, если вы снимаете на все лето.
— Превосходно. Я хотел бы взглянуть на дом.
— Когда?
— Да прямо сейчас. — Мэддокс похлопал себя по карману куртки, где лежала чековая книжка. — Я готов заключить сделку сегодня. Мне не терпится засесть за роман. Это будет детективная история…
22
Том напряженно вглядывался в белый экран ноутбука. Сначала не происходило ничего, потом постепенно стало вырисовываться изображение, предварительный нечеткий набросок.
— Это займет какое-то время, — пробормотал Уайман.
На экране уже просматривалось первоначальное изображение, однако пока оно напоминало тень с размытыми очертаниями. Рисунок совсем не походил на сундук с сокровищами, спрятанный в затерянной шахте; скорее, это были контуры пещеры. Программа приступила к вторичной обработке изображения. Картинка, линия за линией, становилась все четче. Расплывчатая тень приняла форму некоего предмета, и Том затаил дыхание. Распознать получившийся предмет не составляло труда. Том никак не мог поверить собственным глазам; ему казалось, это оптическая иллюзия. Программа сделала третий заход, и Том понял: никакой оптической иллюзии тут нет.
— Бог мой, — произнес он, — это не клад. Это же динозавр.
Форд засмеялся, в глазах его плясали искорки.
— Я же говорил, вы будете немало удивлены. Обратите внимание на размеры. Перед нами тираннозавр рекс и, согласно некоторым моим изысканиям, самый крупный из всех, которых когда-либо обнаруживали.
— Но здесь же целый динозавр, не просто кости.
— Правильно.
Том онемел, во все глаза глядя на экран. Действительно, тираннозавр рекс — очертания ни с чем не спутаешь, — лежит на боку, весь изогнулся. Однако это не окаменевший скелет: шкура, мышцы, внутренние органы окаменели вместе с костями, почти полностью сохранившись.
— Мумия, — сказал Том. — Динозавр мумифицировался.
— Точно.
— Невероятно. Наверное, раньше люди никогда не находили таких крупных окаменелостей.
— Да. Здесь практически целая туша, не хватает лишь нескольких зубов, одного когтя и последнего сегмента хвоста. Динозавр частично замурован в скале.
— Выходит, убитый был охотником за динозаврами…
— Именно. Возможно, он говорил о некоем «кладе», чтобы ввести вас в заблуждение, а может, просто так выражался. Это ведь и есть клад — клад для палеонтолога.
Том широко раскрытыми глазами смотрел на картинку. Ему все еще не верилось. В детстве он мечтал быть палеонтологом, и даже когда другие мальчишки переросли увлечение динозаврами, Том свою мечту не забыл, по настоянию отца сделался ветеринаром. И вот теперь он разглядывал останки динозавра — по всей видимости, самую грандиозную окаменелость всех времен.
— Вот вам и мотив преступления, — сказал Форд. — Этот динозавр стоит целое состояние. Я кое-что узнал в Интернете. Вы слышали о динозаврихе по имени Сью?
— Это знаменитый ящер из музея Филда?
— Да, он. В тысяча девятьсот девяностом году в пустынях Южной Дакоты ее обнаружила Сью Хендриксон, женщина-профессиональный охотник за окаменелостями. До последнего времени он считался самым крупным и наиболее хорошо сохранившимся скелетом тираннозавра рекса. Его выставляли на аукционе «Сотбис» десять лет назад и продали за восемь миллионов триста шестьдесят тысяч долларов.
Том тихонько присвистнул.
— А этот, наверное, стоит в десять раз больше.
— По меньшей мере.
— И где же он находится?
Форд улыбнулся, показал на экран.
— Видите как бы смазанную линию вокруг изображения? Это поперечное сечение обнажившейся породы, в которую вмурованы останки динозавра. Само геологическое образование довольно велико. Оно имеет сорок футов в диаметре и весьма необычную форму, ее сразу можно узнать. Вся информация о расположении окаменелости вот здесь, на схеме. Нужно просто какое-то время походить и поискать.
— А начинать поиски следует с каньона Тираннозавра.
— Да, любопытное вышло бы совпадение… Дело в том, что динозавр может оказаться на любом участке Высоких Плоскогорий.
— Так его и за сотню лет не найти.
— Не думаю. Я исходил те места вдоль и поперек. Мне кажется, я мог бы обнаружить окаменелость меньше чем за неделю. Ведь известна не только форма геологического образования, там сбоку еще немного видна голова динозавра и верхняя часть туловища. Ну и зрелище, должно быть: громадные челюсти торчат прямо из скалы!
— Наподобие черного монолита, из-за которого каньон Тираннозавра и получил свое название? — спросил Том.
— Знаю я этот монолит, и наша окаменелость тут ни при чем. Полученная схема здорово облегчит поиски, а, Том?
— Минуточку, кто сказал, что мы будем искать динозавра?
— Я сказал.
Том покачал головой.
— Я думал, вы готовитесь в монахи и уже оставили подобные занятия.
Форд некоторое время смотрел на Тома, потом опустил глаза.
— Том, на днях вы задали мне один вопрос. Я хочу на него ответить.
— То был неуместный вопрос. Не отвечайте. Правда, не стоит.
— Нет, вопрос был уместный, и сейчас я дам вам ответ. Я скрыл свои чувства, отгородился молчанием, чтобы избежать разговора на больную тему. — Он остановился.
Том не отвечал.
— Я служил тайным агентом. Изучал криптологию, а в результате стал работать якобы специалистом по системному анализу в большой компьютерной фирме. На самом же деле я был хакером и выполнял задания ЦРУ.
Том прислушался.
— Скажем так — теоретически, разумеется: правительство, к примеру, Камбоджи покупает серверы и программное обеспечение у некоей крупной американской компании, название которой представляет собой аббревиатуру из трех букв, ее я упоминать не стану. В программный код без ведома камбоджийцев вводится небольшая логическая бомба. Два года спустя она приходит в действие, и с их системой начинает твориться неладное. Правительство Камбоджи обращается к той американской компании за помощью. В качестве специалиста по системному анализу отправляют меня. Скажем, я еду вместе с женой — она тоже является сотрудником нашей компании и нужна для прикрытия. Я устраняю неполадку и одновременно переношу на диски содержимое всех архивных файлов по личному составу камбоджийского правительства. Мои диски устроены так хитро, что не отличаются от пиратских копий какого-нибудь «Реквиема» Верди — ну, вроде на них записана музыка, ее даже послушать можно. Заметьте, я опять говорю теоретически, в принципе, а в действительности ничего подобного могло и не происходить.
Форд умолк, перевел дыхание. Том сказал:
— Интересно.
— Да, было и впрямь интересно, пока моей жене в машину не подложили бомбу. Жена тогда была беременна нашим первенцем.
— Ох, господи…
— Ничего, Том, — быстро проговорил Уайман. — Мне нужно вам рассказать. Когда случилась беда, я просто оставил ту жизнь и пришел к этой. В одежде, которая на мне была, с бумажником и ключами от машины, больше ни с чем. Первым делом я швырнул ключи и бумажник в бездонную трещину в каньоне Чавеса. Я понятия не имею, что стало с моими банковскими счетами, домом, ценными бумагами. На днях собираюсь отказаться от всего этого в пользу бедных, как подобает примерному монаху.
— И никто не в курсе, что вы здесь?
— Да все в курсе. В ЦРУ к моему поступку отнеслись с пониманием. Хотите верьте, хотите нет, Том, но работать там было не так уж плохо. В ЦРУ есть немало хороших людей. И потом, мы с Джули, моей женой, знали, чем рискуем. Нас завербовали одновременно, мы учились в Массачусетском технологическом институте. Собранные мною архивные данные по личному составу помогли выявить многих бывших убийц и палачей из «красных кхмеров»[16]. Работа приличная. Но мне… — Его голос замер. — Слишком многим пришлось пожертвовать.
— Бог ты мой…
Форд поднял палец.
— Не упоминайте имя Господа всуе. Вот теперь я закончил свой рассказ.
— Прямо не знаю, что и сказать, Уайман. Я вам сочувствую… Очень сочувствую.
— Не нужно ничего говорить. Не я один пострадал в этом мире. Здесь мне живется неплохо. Когда обуздываешь свои потребности постом, аскетизмом, целомудрием и молчанием, то приближаешься к чему-то вечному. К Богу или к чему другому — назовите как угодно. В любом случае я не жалуюсь.
Они надолго замолчали. Наконец Том спросил:
— Но почему вы заговорили о поисках динозавра? Я обещал передать блокнот Робби, дочери того человека, вот так. Думаю, это ее динозавр, он принадлежит ей.
Форд забарабанил пальцами по столу.
— Ужасно не хочется вас огорчать, Том, но Высокие Плоскогорья, а также все в округе горы и пустынные территории принадлежат Бюро по управлению землями. То есть это государственная земля.