– Не понимаю ваших намеков, майор. – Я пожал плечами. – Но у меня нет обыкновения брать чужое. Особенно у короля Георга.
Грузчики куда-то испарились – кажется, даже чуть раньше, чем начался разговор. А моряки в штатском, напротив – обступили меня со всех сторон. До спасительных сходней осталось не больше пары десятков шагов, но путь был отрезан со всех сторон. Чтобы удрать, мне пришлось бы одолеть около дюжины человек, не считая офицеров «Олимпика» – и даже это едва ли помогло бы спасти сундук.
– А что же там внутри? – ехидно поинтересовался усатый, поглаживая крышку. – Я ведь могу попросить вас открыть?
– Нет, не можете, майор! – Я возмущенно нахмурился. – Я – дипломат и подданный российского императора. Даю слово джентльмена – у меня тут нет ничего, что могло бы вас заинтересовать.
– Боюсь, мы будем вынуждены настаивать, ваше сиятельство.
– Нет! – Я топнул ботинком по палубе. – Не имеете права! Я требую…
– Боюсь, ты сейчас не в том положении, чтобы требовать, парень. И мы заберем то, что ты прячешь в этом чертовом гробу. С твоей помощью – или без.
Усатый уселся на сундук и будто бы невзначай чуть приподнял полу пиджака, демонстрируя пистолет в кобуре под мышкой. Крупнокалиберный шестизарядный револьвер Вебли-Скотта – таким обычно вооружалась британская полиция. Вряд ли даже такая игрушка могла бы всерьез навредить Одаренному моего класса – но кто-нибудь из моряков наверняка сжимал в кармане еще и «глушилку». И я определенно должен был сообразить, что ими не постесняются воспользоваться.
– Что ж… похоже, вы правы, майор, – вздохнул я. – Но мы можем хотя бы отойти в сторону? Не хочу выглядеть глупо… пожалуйста.
– Да, конечно же, ваше сиятельство. Шум нам всем ни к чему. – Усатый с готовностью соскочил с сундука и указал рукой. – Вот сюда, парни. Хватайте тележку.
Толпа вокруг почти рассосалась, и все же лишних глаз вокруг было предостаточно – и свидетелей моего позора набралось бы пара десятков, не меньше. Усатому явно не терпелось поскорее забрать свой драгоценный трофей, а заодно и выставить меня посмешищем, так что шли мы недолго – только до ближайшего борта.
Но я не возражал. В конце концов, отсюда мне отлично было видно пирс – и шагавших по нему людей. Я без труда отыскал глазами и Хельгу, и Оболенского рядом с ней, и еще пару человек из посольства, и…
Отлично!
Спектакль подходил к концу – и мне оставалось только доигрывать свою роль.
– Сейчас, один момент джентльмены… – Я дрожащими руками пытался вставить в замочную скважину здоровенный латунный ключ. – Подождите…
– Дайте сюда, черт бы вас побрал! – выругался усатый, отталкивая меня.
В его похожих на сосиски пальцах ключ сразу попал, куда нужно – и через мгновение крышка сундука распахнулась. Моряки дружно вытянули шеи и, затаив дыхание, следили, как господин майор роется в моих вещах. На палубу летели рубашки, платья Хельги, несколько пар ботинок…
И только Коннери стоял в стороне с печально-насмешливым выражением лица. Похоже, он уже успел сообразить, что мне все-таки удалось провести и его, и майора из разведки – и уж тем более всех остальных.
– Проклятье… Где он? Где, я спрашиваю?!
Усатый схватил меня за грудки и принялся трясти… Точнее – попытался. Никто так и не удосужился воспользоваться «глушилкой», так что силы определенно были неравны.
– Где – кто? – невозмутимо спросил я. – Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите, майор.
– Фон Браун! Где чертов немец?!
Лицо усатого раскраснелось, а пышные усы-подкова заколыхались, и он вдруг напомнил мне взбесившегося толстого моржа. Зрелище оказалось настолько забавным, что не смог сдержать смех.
– Хватит морочить мне голову! – взревел усатый. – Куда ты дел фон Брауна?!
– Коммандер, прошу – успокойте вашего друга. – Я без особых усилий избавился от хватки. – Или я буду вынужден защищаться.
– Ну же, хватит, сэр… Хватит! – Коннери осторожно взял разбушевавшегося начальника под локоть. – Боюсь, мы уже ничего не можем сделать.
– Еще чего! – рявкнул усатый, указывая на меня пальцем. – Арестуйте его, парни!
– На каком основании? – усмехнулся я.
– Вы похитили фон Брауна!
– Понятия не имею, о чем вы. – Я пожал плечами. – И у вас нет никаких доказательств.
– Ты чуть не искалечил моего человека! – Усатый, похоже, уже готов был лично надеть на меня наручники, засунуть в трюм и везти прямо в Лондон. – Вы…
– Принял его за карманника. И мне очень, очень, стыдно… сэр. – Я виновато опустил голову. – Конечно же, я готов лично принести свои извинения и…
– Послушай, сопляк… – прошипел усатый.
– Нет, это вы послушайте, майор. – Я чуть возвысил голос и нахмурился. – Конечно, вы можете арестовать меня. Но я бы настоятельно не советовал этого делать: наши державы сейчас и так не в лучших отношениях, и если ваши люди хоть пальцем меня тронут – император Павел будет в ярости. Да и королю Георгу едва ли понравится, что вы схватили русского дворянина вместо того, чтобы делать свою работу… Его величество едва ли одобрит подобное.
– Не могу не согласиться, сэр, – вздохнул Коннери. – Одно дело – изловить фон Брауна, и совсем другое… Пожалуй, вы должны признать, что нас всех попросту облапошили.
– Кто? Этот мальчишка?! Ему это с рук не сойдет!
– Уже сошло. И вот еще что, майор: я дал вам слово джентльмена, что моем сундуке нет совершенно ничего интересного. – Я улыбнулся и потрепал усатого по плечу. – А слову Александра Горчакова стоит верить.
Глава 13
– Доброго дня, доктор. – Я осторожно прикрыл за собой дверь. – Как спалось?
– Отвратительно!
Похоже, хоть в этом фон Браун не врал – выглядел он действительно так себе. Старик и до этого выглядел уж точно не моложе своих шестидесяти восьми, а последние две недели добавили ему еще лет десять. Никто не мучил его, не морил голодом и уж тем более не отбирал мыло и расческу с бритвой, и все же он успел превратиться в обтянутый бледной кожей скелет. Косматый, заросший уродливой похожей на серую плесень щетиной – и вдобавок весьма… ароматный.
Прислуга в посольстве регулярно убирала и проветривала комнату, но этого явно оказывалось недостаточно: после нескольких дней заключения здесь изрядно попахивало самим фон Брауном, и никто не засовывал его в ванну силой.
Во всяком случае – пока.
– Отвратительно? Ничуть не удивлен. Вам определенно не хватает свежего воздуха, доктор.
Я неторопливо прошагал к окну, распахнул его настежь – и в комнату тут же ворвался морозный воздух со снежинками. Мне такая погода скорее нравилась, но для местных парижан декабрь оказался неожиданно холодным.
И фон Браун скорее поддержал бы их.
– Закройте сейчас же! – проворчал он, кутаясь в одеяло. – Собираетесь пытать меня холодом?
– И в мыслях не было. – Я пожал плечами. – Вы и так мне все расскажете – рано или поздно.
– Нет! Не скажу и единого слова! – Фон Браун сердито сверкнул глазами. – Вы – бесчестный человек, герр Горчаков. Только подлец станет пользоваться именем племянника, чтобы обмануть старика!
– Да? А как насчет измены своей стране и законной наследнице короны Габсбургов? – усмехнулся я. – Или это не считается?
– Благая цель оправдывает любые средства. А величие нации порой требует жертв.
Фон Браун не удосужился подняться, но выпрямил спину и задрал голову, пытаясь придать себе горделивый вид. В любой другой обстановке это, пожалуй, выглядело бы забавно, но я чувствовал только нарастающее раздражение.
– Благая цель, доктор? – Я с усилием захлопнул ни в чем не повинное окно. – Расскажите о величии нации солдатам, которые сейчас замерзают в окопах под Люблином. Или матерям тех, кто вернулся из-под Варшавы в гробу!
Все-таки в чем-то фон Браун меня переиграл – сам того, возможно, не желая. Вывел из себя, заставил влезть в бессмысленный спор… почти. Вместо того, чтобы занятся делом. На мгновение я почувствовал желание сомкнуть пальцы на тощей шее и держать, пока представитель величественной нации не перестанет дрыгать ногами.
– Впрочем, меня мало интересуют ваши политические предпочтения или бредовые идеи о германском превосходстве. – Я не без труда взял себя в руки. – Вы знаете, зачем я здесь.
Фон Браун еще сильнее зарылся в наброшенное на плечи одеяло, втянув голову в плечи – но промолчал. Не то, чтобы я только этим и занимался – но за две недели плена разговорить его так и не вышло. Время понемногу начинало поджимать, и определенно следовало переходить к аргументам поубедительнее. Не к пыткам, конечно – старикашка был нужен мне в добром здравии и, что куда важнее – в светлом уме.
– Итак, доктор, начнем с простого. Меня интересует ваши заказчики. – Я прошагал через комнату и опустился в кресло напротив фон Брауна. – Я сам назову герра канцлера Каприви и парочку американских промышленников – но ведь наверняка были и другие: монархи, военные, оружейные компании… Ну же, напрягите память, доктор!
– Я ничего вам не скажу!
– Скажете, доктор. Непременно скажете. – Я подался вперед и заглянул фон Брауну в глаза. – Или я сам все узнаю. Прямо сейчас выпотрошу ваше сознание и достану оттуда все, что посчитаю нужным. Как вам такое?
– Я знаю ваши магические штучки, герр Горчаков. – Фон Браун еще больше съежился на диване, но взгляд все-таки не отвел. – Это не так уж просто сделать.
Пожалуй. Тогда, на «Олимпике» я не без усилий, но все-таки отвел старику глаз, чтобы он меня не узнал. Паника и растерянность сделали свое дело, и семена моих умений упали на благодатную почву. Но сейчас фон Браун был готов дать отпор, а ментальной магией я владел не так уж и хорошо… Да и задачка стояла та еще – все-таки вскрыть сейф чужого разума куда сложнее, чем заставить на мгновение забыть знакомое лицо.
– Вы правы, доктор, – кивнул я. – У вас незаурядная воля, а я – не такой уж умелый менталист. Нет, силы Дара у меня как раз предостаточно – третий магический класс, а может, уже даже второй. Но это не так важно – в работе с чужим сознанием куда важнее мастерство – а его мне отчаянно не хватает. – Я покачал головой, изображая сожаление. – Можно сказать, это скорее похоже на ковыряние отмычками в сложном и хрупком замке, чем на удар кувалдой… А мне придется бить кувалдой.