– Да, Олаф, я вижу, что речь не идет о каком-то простеньком эксперименте. Дело не в патче, совсем не в нем. Чтобы обеспечить результат, придется рядом с «новыми» детьми выстроить целую поддерживающую экономическую, политическую, социальную и этическую систему…
– Теперь вы видите, Док, что такая задача не по плечу отдельному человеку и даже отдельному поколению людей. Поэтому я хочу обсудить с вами еще один момент. Решение задачи потребует ума, времени и денег. Ума вам не занимать, время – надеюсь – у нас с вами впереди есть. Поговорим о деньгах. Я знаю, что вы человек состоятельный. Но даже вашего состояния не хватит на то, чтобы обеспечить хотя бы десятую долю решения задачи. Более того, было бы наивным считать, что вы прямо со следующей минуты начнете тратить на эту задачу свои собственные средства. Наверняка у вас были, есть и будут другие планы касательно ваших материальных ресурсов. Не правда ли?
Док молча кивнул.
– Но в наших силах обеспечить вас достаточным ресурсом для решения задачи.
– Каким образом, Олаф?
– Достаточно изощренным. Ну вот представьте себе, что есть хороший – да что там хороший – просто замечательный и достойный человек, работающий где-то по найму и получающий, скажем, в качестве зарплаты после налогов шестьдесят тысяч долларов в год. У него семья, расходы, проблемы, вот все это – как у всех нормальных людей. Сколько такой человек может потратить в год?
– Ну, тысяч сорок-пятьдесят.
– Правильно, Док. А шестьдесят может?
– Может.
– А сто?
– Ну, если у него есть накопления, то может – но в это уже верится с трудом.
– А миллион долларов?
– Если он не занимается наркотрафиком, то точно не может.
– Отлично. А теперь, Док, давайте рассмотрим для примера другого человека. Ну хотя бы вас. Вы располагаете определенным ресурсом, складывающимся из дивидендов от ваших бизнесов, банковскими депозитами, ценными бумагами. И все это находится под управлением людей, кому вы не без основания доверяете, и генерирует устойчивую прибыль изо дня в день. Можете ли вы потратить миллион долларов за год?
– Да.
– А десять?
– Да.
– А триста миллионов?
– Нет, не могу. Эта сумма выходит за границы моего существующего ресурса. У меня просто нет таких денег. Чтобы их найти, мне придется реализовать мои активы, в настоящее время не обменянные мной на наличные деньги.
– То есть вы недостаточно богаты, чтобы потратить триста миллионов долларов?
– Да, я недостаточно для этого состоятелен.
– Вы ошибаетесь, Док. Ваш пул денежных средств представляет собой производное от доходности и прибыльности ваших бизнесов. Вы в любой момент можете открыть еще один, или два, или три бизнеса.
– Конечно, могу.
– Прекрасно. А эти один, два или три бизнеса могут «взлететь» так, что мало не покажется?
– Могут.
– И вот вы уже с легкостью тратите за год триста миллионов долларов, полученные вами от новых бизнесов.
– Но как я обеспечу их взлет и такой потрясающий кэш-фло?
– Вам не придется этого делать. Этим займемся мы.
– «Помощники»?
– Помощники. И обратите внимание. Поскольку все ваши бизнесы легальны, со всех ваших доходов уплачены все налоги – никому и в голову не придет задаваться вопросом «откуда деньги». Все источники средств прозрачны, механизм возникновения каждого доллара можно отследить. И ни у кого не вызовет настороженности факт: почему год назад вы не тратили эти триста миллионов, а теперь тратите.
– Интересная конструкция, Олаф!
– Это не конструкция. Это схема. Но в ней есть одно ограничение. Всю работу по проекту вы делаете бесплатно.
– Не понял. Что значит – бесплатно, если вы за счет своих действий снабжаете меня практически неограниченным ресурсом! Это вы называете «бесплатно»?
– Да, бесплатно. Вы работаете точно так, как работает любой порядочный благотворительный фонд – получаете процент от средств на обеспечение оперативной работы, но не более того. Вы не зарабатываете прибыль на том, что получаете с нашей помощью. Все эти деньги вы тратите на проект. Более того, вы тратите свои силы и прикладываете к движению проекта свой разум, что, на самом деле, бесценно.
– Справедливо, Олаф. Не вижу здесь противоречий.
– Я тоже.
С этими словами они покинули тихий ресторанчик в глубине кварталов Паттайи. Наутро Олаф и Док встретились вновь, на этот раз опять на катере Олафа.
– Сегодня у нас с вами другая тема, техническая, – начал Олаф, – и она очень важна. Столь же важна, сколь и парадоксальна. Жду ваших вопросов по ходу моего изложения. Тема совершенно не освещена в широком дискурсе. Вот, смотрите, столько уже времени прошло, а начни копать официальную литературу – и почти никаких упоминаний, и уж точно никаких дискуссий. Иногда бывает, сам факт – мелкий и вроде как внимания-то недостойный, а за ним – шлейф, такой, что даже не знаешь, куда спрятаться от споров и обсуждений. А тут – все наоборот. Такое впечатление, что происходит искусственное замалчивание и выпиливание из контекста любых упоминаний, даже отрицательных. То есть даже реплик вроде «да они дебилы все, чего они там курят?!» – вот даже такого поноса не найти. Странно? Но давайте обратимся к фактам и – пока – не будем давать никаких эмоциональных оценок. Чтобы впросак не попасть. Кстати, вы знаете настоящее значение слова «просак»?
– Нет.
– Просак – это часть женской промежности, промежуток у женщин между влагалищем и анусом.
– Любопытно, Олаф.
– Так вот. В позапрошлом, девятнадцатом веке жил-был такой лорд Джордж Дуглас Мортон, он же 16-й граф Мортон, член, между прочим, Лондонского королевского общества. Понятно, человек был видный, в науке отнюдь не случайный, и при всем том близкий друг небезызвестного мистификатора Чарльза Дарвина. Кстати, сэр Мортон не только первым описал интересующий нас сейчас феномен, но и дал ему название – «телегония». Итак, он задался вопросом: что будет, если скрестить ежа и ужа?
– Полтора метра колючей проволоки?
– Ну, где-то так. Но поскольку ни того ни другого у него не было, ему пришлось довольствоваться подручными средствами и возможностями собственной конюшни. Он устроил случку своей дотоле девственной чистопородной английской кобыле с самцом зебры. Не знаю уж, насколько эстетично все выглядело, но результата процесс не возымел – потомства не получилось. Мортон подождал некоторое время и затем скрестил чистокровного английского скакуна со своей кобылой, уже в прошлом «познавшей» прелести интима с зеброй, хотя интим, как мы с вами помним, и не закончился оплодотворением.
– И как?
– Тут-то и начались странности. У чистопородной английской кобылы, покрытой чистопородным же английским скакуном, родились жеребята со следами полос зебры на крупе! Отсюда на первый взгляд совершенно дикий обычай у этих, которые «любовь и голуби», – если чистопородную голубку потоптал дикарь, он же сизарь, то участь ее незавидна.
– Это как?
– Ее жизнь заканчивается. Ей сворачивают голову.
– Что за дикость?
– Как сказать. Ее птенцы уже будут не чистопородными. Это вы еще с заводчиками собак не разговаривали, вот где «ужасы нашего городка». После Мортона тема не заглохла. И это уже свидетельство, что в данном конкретном случае нет дыма без огня. Современники и Мортона, и Дарвина, профессора Флинт и Феликс Ле-Дантек, подхватили эстафету аристократа-конелюбца. Они поставили целые последовательные серии опытов на птицах и животных. Феликс Ле-Дантек выпустил книгу в 1899 году, в Москве, между прочим, под названием «Индивид, эволюция, наследственность и неодарвинисты». Так вот, 24-я глава у него так и называется: «Телегония, или Явление первого самца».
До середины двадцатого века в разных странах было проведено множество исследований, и результаты их не понравились ученым. Оказалось, что эффект телегонии распространяется не только на животных, но и на людей. Чисто методически это совершенно понятно. Вряд ли с биологической точки зрения человек далеко ушел от животного. Если вообще куда-либо ушел.
Описаны случаи, когда белая женщина от белого мужчины рожает ребенка с черной или смуглой кожей. И если «неправильный» цвет кожи можно, соблюдая политкорректность, объяснить какой-то там эфемерной якобы наследственной патологией пигментных клеток кожи, да еще и умное словечко «хроматофоры» ввернуть, то вот куда деть негроидные черты лиц таких новорожденных?! А ведь по мере их роста признаки негроидности отнюдь не исчезают – они остаются постоянными или, напротив, усиливаются! Вот это поворот!
Начинают разбираться, и оказывается, что первым половым партнером при незащищенном сексе – это важно, сперма попала в половые пути! – так вот, первым половым партнером в ее жизни был негр. Причем описаны случаи наследования не только внешних, то есть фенотипических признаков первого полового партнера, но иногда и его предрасположенностей к развитию заболеваний: психических, заболеваний крови и даже венерических.
– А как это? Как можно унаследовать венерическое заболевание? Как оно может развиться без взаимодействия с возбудителем?
– Согласен, Док, само заболевание не получить никак. Но предрасположенность наследуется вполне. Одному при предъявлении возбудителя не будет ничего, а у другого – заболевание разовьется по полной программе.
И вот, как только существование феномена телегонии было научно зафиксировано, внезапно исследования и публикации по проблеме оказались засекречены, а вместо этого была развернута вялотекущая кампания дискредитации явления. То есть подход «не упоминать, а если избежать упоминания не удается, давать негативную окраску» заработал, как он обычно и применяется у политтехнологов и пиарщиков. Так телегония стала лженаукой.
Одновременно в Англии и США был запущен социальный феномен «сексуальной революции», сопровождаемой, помимо промискуитета, то есть полной беспорядочности половых отношений, еще и оборотной стороной медали – «гомосексуальной революцией». В результате численность представителей белой расы стала стремительно сокращаться. Если в 1910-м белое население составляло примерно одну пятую мировой человеческой популяции, то сегодня при всем желании нарисовать цифры более 6–8 процентов никто из социологов и антропологов не решается. Бывает, что в семьях, когда ребенок не слушается отца, тот с досадой говорит: «Ну в кого ты у меня такой?» Так вот, этот вопрос не ребенку, а его матери следует задать. Правда, сомнительно, что она будет отвечать, даже если подспудно понимает, где тут на самом деле «собака порылась». Вопрос следует формулировать иначе. Кто же был ее первым мужчиной? Вот как он должен звучать!