Тоска… Корабли с каторжниками уплыли. Пиратов, не церемонясь, набили в трюмы, как селедку в бочки. Если кто сдохнет дорогой – туда и дорога. После осады жители Муга разбрелись по городу, и мало кому понравилось то, что они увидели. До сих пор люди ищут свои вещи: не все удалось найти в захваченном лагере. Для бедняка и старое одеяло – ценность, не говоря о посуде или, скажем, обуви для детей. До ближайшего порта, где пиратов продадут, неделя пути. Столько же и обратно. Итого две. Тогда получу свою долю, хотя часть золота у князя я выдурил. Тратить его негде. Кабаки в Муге разграблены, борделя нет. Его и раньше не наблюдалось. Для жриц платной любви здесь нет клиентуры. Раненых я подлечил, другого занятия нет. Муг надоел, читать не хочется. Интересно, как там мои флоксы? Наверное, засохли: поливать некому, а дожди в это время года в Мерсии редкость. Жалко. Цветы напоминали мне о Земле. Они украшали клумбу в родительском доме. Шиды могли вырвать их со злости и разгромить дом. Принесла их нелегкая!..
За моей спиной шевельнулась дремавшая под стеной дига. Я не обернулся. Жрать меня не станет – сыта. Утром Ноэль отпустила ящерицу полетать. Дига вернулась с раздувшимся животом да еще притащила в пасти задушенную овцу. Можно не спрашивать, где взяла. Пираты приватизировали брошенный людьми скот, стада пасутся вблизи замка, поставляя нам свежее мясо. Хозяева у овец есть, но Нэси этим не заморачивается. Для нее любое животное – дичь. А за овец платит Ноэль.
Легкие шаги за спиной. Легка на помине! Понятно, почему пробудилась Нэси – хозяйку чует. Ноэль выскочила на площадку и подошла ко мне. Дига вздохнула и поднялась на ноги. Подойдя, сунула голову Ноэль под мышку. Та почесала ящерицу за ушным отверстием. Дига заурчала.
– Как мырх, – сказал я, вздохнув об утраченном уединении. Мырхами зовут местную популяцию котов. На котов, впрочем, они похожи мало, скорее – на крыс, коротконогих и ленивых. Любимое занятие мырхов – лежать на разогретых солнцем крышах. Хотя мышей они ловят. И мурлычут, как земные коты.
– Нэси не мырх, – улыбнулась Ноэль. – Тот укусить может, а дига – никогда!
Я с сомнением посмотрел на летающего крокодила и получил в ответ насмешливый взгляд. «Кусать я не буду, – будто говорил он, – а вот отгрызть что-нибудь – запросто!»
– Как ты ей управляешь? – спросил я.
– Отсюда! – Ноэль коснулась пальцем лба. – Мы с ней обмениваемся мыслями.
– Да ну? – не поверил я.
– Именно! – подтвердила Ноэль. – Знаешь, как покупают диг? Продавец привозит на рынок выводок, вокруг собираются покупатели, и, если детенышу кто-то понравился, он дает ему это знать – мысленно. После чего начинается торг.
– Хочешь сказать, это она тебя выбрала? – удивился я.
– Так! – кивнула Ноэль.
Я с сомнением покачал головой.
«Тебя бы не выбрала, стикуль вислозадый! – прозвучал в моей голове голос.
«Почему вислозадый?» – не успев удивиться, спросил я.
«Потому что зад у тебя откляченный, – пояснил голос. – Как курдюк».
«Курдюк у овцы, и там – жир! – возмутился я. – У меня – мышцы».
«Жир вкуснее, – сказал голос. – Но и так хорошо. Если б не хозяйка, давно б попробовала».
В смятении я посмотрел на дигу. В глазах ее прыгали огоньки. Заметив мой интерес, Нэси оскалилась и показала раздвоенный язык.
– Она говорила с тобой! – воскликнула Ноэль. – Слышал?
– Еще как! – подтвердил я. – Мне пообещали отгрызть зад.
– Она шутит! – отмахнулась Ноэль. – Нэси это любит. Но почему она заговорила и ты услышал? Это не каждому дано.
– Наверное, я красивый, – предположил я.
«Глупый стикуль!» – хмыкнуло в голове.
«Ящерица!» – не остался в долгу я.
«Все-таки я тебя съем!» – Нэси открыла пасть и рыкнула.
– Перестань! – Ноэль шлепнула дигу по морде. – Заигралась! А ты, – она обернулась ко мне, – перестань ее обижать. Нэси хорошая. Почеши ее за ухом!
Я с сомнением глянул на дигу. Та закрыла пасть и приняла невинный вид – даже глаза прижмурила. М-да… В школе у меня была подружка, державшая алабая. Она всем предлагала гладить собачку, уверяя, что та добрая. Но мы не верили. Гладить пса, ростом тебе по пояс и весом в 80 килограммов…
Ноэль смотрела на меня укоризненно. Поколебавшись, я шагнул ближе и осторожно коснулся пальцами бугристой кожи за ушным отверстием. Нэси поощрительно уркнула.
– Не бойся! – сказала Ноэль.
Я вздохнул и стал чесать кожу диги. Нэси заурчала и потерлась мордой о мою ногу.
– Ей нравится! – сказала Ноэль. – Даже странно. Ты первый, кроме меня, кому она это позволила. Даже бабушку не подпускала.
«Счастье-то какое!» – подумал я.
– Ты сможешь на ней полетать! – предложила Ноэль.
– Лучше на стикуле, – возразил я.
На этой планете два вида верховых животных. Гинтайр, похожий на земную лошадь, если забыть о костяных наростах на лбу и шпорах на копытах. Последними местные росинанты довольно умело мочат своих врагов. Растить такого бойца долго, дорого, поэтому гинтайры редки. Их всех забирают в кавалерию. Гинтайр – норовистое и злобное животное, управлять им – искусство, которому учат с детства. И все равно смерть от собственного коня – дело обычное. Стикуль похож на земного осла, но, в отличие от него, покладист и добр. На нем ездят верхом, запрягают в повозки, возят вьюки. Еще выращивают на мясо, оно у стикуля мягкое и вкусное. Если, конечно, на животном не ездили двадцать лет…
– Ты куда-то собрался? – насторожилась Ноэль.
– Нужно съездить в одно место, – сказал я.
– Далеко?
– Дней пять пути.
– Дороги небезопасны. Можно нарваться на разбойников.
Я хмыкнул. Для человека, снявшего осаду с замка, угроза встретить разбойников звучит смешно. Гранаты у меня кончились, зато стволов – море. Перестреляю бандитов – охнуть не успеют.
– Зачем тебе ехать?
– Пополнить запас оружия.
– Я с тобой!
Я хмыкнул еще раз.
– Мы полетим на диге. Будет быстрее.
Я задумался. Ноэль права: на стикуле долго… Жара, пыль, все время настороже. С Нэси бояться нечего: на стоянке она чует постороннего за версту. Минус один: арсенал у меня в боте. Ноэль любопытна и обязательно сунет нос. Придется выкручиваться… Хотя о чем это я? Я же маг! Никто здесь не удивился моим гранатам или тому же лучевику. У мага много таинственных вещей. У него может быть место, где он хранит артефакты. Ноэль узнает про бот, и что? Постороннему его не открыть. Попытаешься – огребешь. Охранная система включает пулеметы, гранатометы и лучевые пушки. Полк положить можно, прежде чем кончатся боеприпасы и энергия в накопителях. Но и потом бот не открыть – стучи, не стучи. Металлопластовую броню возьмет только плазменный резак, а откуда он здесь?
– Хорошо! – кивнул я. – Вылетаем утром.
– Тогда я – собираться! – заторопилась Ноэль.
Дига, оставшись без хозяйки, недовольно рыкнула и ткнулась мордой мне в живот. Дескать, чеши!
«А не облезешь?!» – подумал я, но отогнал эту мысль. Если ящерица читает мысли, то может обидеться. А мне с ней лететь. Откусит ягодицы… Терпи, раз попал!
Амеры прилетели во время утреннего развода. Они хорошо знали наш распорядок, как и мы – их. На утреннем построении, если не ожидается операции или учений, у военнослужащих нет оружия. «Укурки» стояли в строю, я с командиром – перед ними, когда над нами со свистом пронесся боевой флайер. ПВО не сработало – у американцев стояла система опознавания «свой – чужой», единая для группировки войск. Заложив вираж, флайер закружил над строем, поливая плац из пулеметов. Стреляли не в нас – по сторонам. Пули пятнали дырами бетонопластовое покрытие плаца, разбрасывали щебень пешеходных дорожек.
Замысел мстителей был прост. Напугать русских, а после хвастаться в кабаках Реджина, как заставили их наложить в штаны. Естественно, что командование российской группировки потребовало бы провести расследование и наказать виновных. Естественно, его бы провели. Только вот виновных вряд ли нашли бы. Дескать, флайер был угнан неустановленными лицами, разыскать их не удалось. Зуб на нас у амеров вырос большой, ждать объективности от них не следовало.
Так бы и вышло, если б не Аня. Пока строй, матерясь, смотрел в небо и скрипел зубами, она вылетела из рядов и метнулась к оружейке. Следя за амерами, мы заметили это не сразу.
– Быкова, стоять! – заорал майор вслед Ане, но она уже скрылась в дверях.
Майор перевел взгляд на меня. Приняв это за приказ, я побежал к оружейке. Вслед мне что-то кричали, но я не остановился. Рядом со мной легла очередь, кусок щебня с дорожки раскроил мне щеку, но в тот миг я даже не заметил этого. Ворвавшись в здание, побежал вверх по лестнице, но еще на пути понял, что опоздал. Сверху застучал пулемет.
Позже выяснилось, что Аня схватила первое же оружие, и им оказался легкий пехотный пулемет, предназначенный для боев на поверхности. Попутно сгребла еще кое-что. Стреляла она метко. Очередь хлестнула по борту флайера, не пробив бронированной обшивки. Тут бы амерам и улететь – дело они сделали, но взыграло ретивое. Флайер огрызнулся. Когда я вбежал в комнату, Аня сидела на полу, правой рукой сжимая обрубок левой. Тяжелая пуля практически оторвала ее по плечо. Из культи струйкой цвиркала кровь. Я метнулся к ней.
– Стреляй, Кап! – закричала Аня, отталкивая меня ногой. – Уйдет, гад!
Я понял, что, если не подчинюсь, она к себе меня не подпустит. Тогда ее не удастся спасти. На полу валялась ПЗРК «Пила», Аня захватила ее в оружейке. Обращаться с ней нас учили, как, впрочем, и с другим оружием. Зачем это священнику, не объясняли. Положено – учись!
Я вскинул трубу на плечо. Пальцы привычно включили комплекс, отщелкнули предохранитель и нажали на курок. Выстрелил я, не целясь, следя, чтоб ракета вылетела в открытое окно, а реактивная струя пришлась в створ двери. Швырнув пустую трубу на пол, я подбежал к Ане и наконец занялся ее рукой. Мне удалось остановить кровотечение и срастить мягкие ткани, когда в комнату вбежали…