– А что с ним?
– Он уже вообще не пузырь. Вергилиум вербанум.
– Это непонятно, но страшно.
Джонсон, одной рукой засовывая полученные монеты в карман, другой взял Кидда за локоть.
– Но вы не отчаивайтесь. Все еще можно поправить. В глазах капитана мелькнула детская надежда.
– Да?!
– Да. Нужно только как можно быстрее добыть те лекарства, о которых я вам говорил. Капитан кивнул:
– Я все помню. И уж поверьте мне, я не стану затягивать с отплытием, как бы сильно мне ни хотелось остаться здесь.
О скорейшем отплытии мечтал не один только капитан. Лорд Белломонт и Ливингстон тоже делали все для того, чтобы оно состоялось как можно скорее.
Заранее был проложен курс, причем таким образом, чтобы у «Приключения» было как можно меньше шансов встретиться в пути с какими-либо другими кораблями.
– Вы должны избегать не только французские и португальские суда, но и голландские тоже, – наставлял капитана губернатор. Походив некоторое время в задумчивости, он добавил к этому пожеланию еще несколько слов: – Поймите меня правильно, капитан, но я бы не советовал вам входить в тесное соприкосновение и с кораблями под английским флагом.
Это было что-то новое, и Кидд поднял брови:
– Как мне вас понимать, сэр?
Тот ответил несколько нервно:
– Я ведь уже сказал, правильно. Ваша миссия не слишком обычна, и не все в Лондоне смотрят на нее так, как смотрю я или мистер Ливингстон.
Удивление Кидда продолжало нарастать.
– Но ведь нас поддерживают такие влиятельные люди, министр иностранных дел, министр…
Губернатор приложил палец к невольно побелевшим губам и оглянулся, хотя они находились одни в большой каюте «Приключения».
– Забудьте, забудьте все имена и звания. Но только после того, как я объясню вам некоторые детали.
Кидд закинул ногу на ногу, как бы говоря: «давайте ваши чертовы детали!»
Лорд Белломонт внимательно посмотрел на него и на секунду засомневался: а стоит ли откровенничать? Но потом решил, что стоит. Как иначе можно втолковать английскому капитану, что он должен побаиваться других английских капитанов.
– Понимаете, Кидд, те господа, что вошли в наше предприятие, действительно обладают в стране очень большим влиянием, они члены правительства («члены правительства» было произнесено почти шепотом), но дело в том, что наше богоспасаемое отечество устроено таким образом, что кроме нормальной власти есть еще и оппозиция.
Кидд понимающе ухмыльнулся:
– А-а, виги и тори.
Губернатор тоже ухмыльнулся, но через силу:
– Вы, оказывается, все знаете.
– Что считать всем, – отпустил неожиданную сентенцию капитан, чем немного смутил самоуверенного лорда.
– Наши покровители принадлежат к партии вигов, но во флоте, в частности, весьма сильны позиции партии тори. Если мы, то есть вы, попадете в сомнительную ситуацию, то может возникнуть скандал, который способен привести к смене правительства. Вы меня понимаете?
– Нет.
– Что значит «нет»?!
Губы губернатора вновь побледнели.
– Не понимаю, как какой-то камень, даже очень дорогой, может…
Губернатор резко его оборвал, ему было не до многоумных обсуждений:
– Одним словом, держитесь подальше от всех кораблей, даже английских. Если, конечно, не окажетесь в ситуации, в которой такой встречи избежать будет нельзя.
Кидд обещал.
В завершение лорд Белломонт сделал капитану подарок.
В каюту вошли два молодых человека. Один рослый, черноволосый, с голубыми глазами. Другой коротконогий, кареглазый, с каштановой шевелюрой.
– Эти джентльмены отправятся с вами. Их зовут Битти и Смайлз.
Капитан имел право поинтересоваться, в качестве кого они приняты в команду, но не успел. Губернатор сам ответил на подразумевавшийся вопрос. Правда, ответил не с той стороны, что интересовала Кидда.
– Это мои сыновья.
– Сыновья?
– Да, один приемный, другой – внебрачный.
– Понятно.
– Они приставлены к вам…
– Чтобы следить за мной?
Лорд Белломонт поморщился:
– Чтобы вам помогать. На этих людей вы можете положиться всецело, даже если против вас взбунтуется вся команда. Хотя я уверен, что этого не произойдет, тем не менее счел разумным принять свои меры на этот случай.
– Я понимаю вас, сэр.
– Они будут служить простыми матросами, вы не должны им оказывать никакого предпочтения перед другими членами экипажа. Вам наверняка придется предпринимать какие-то шаги втайне от своей команды, тут они будут незаменимы.
Его превосходительство обратился к своим сыновьям и сказал:
– Можете идти.
Те, так и не произнеся ни звука, вышли.
Губернатор продолжил:
– В историю с камнем они не посвящены.
– Но как же…
– Они считают, что экспедиция направляется за золотом капитана Леруа. Не разуверяйте их.
Сказать честно, у Кидда уже голова шла кругом от бесчисленных инструкций. К концу разговора он успел позабыть кое-что из посоветованного, но с просьбой повторить пожелания обратиться к лорду Белломонту не решился.
Впрочем, основное было ясным. Плыть за камнем и держать язык за зубами.
– Что ж, кажется, все, – сказал губернатор.
Часть 4. «Приключение»
Глава 1
Несмотря на то что команда была подобрана самым тщательным образом, и притом лично господином губернатором Нью-Йорка и Массачусетса, брожение в ее недрах началось сразу же после выхода в открытое море.
Таинственность не может не рождать подозрения. Цель путешествия «Приключения» абсолютно всем, кто оказался на его борту, показалась подозрительной.
Экипаж знал, конечно, официальную версию – охота за пиратами. Но ни один человек в нее не верил. Началось с того, что в этом усомнились те, кто разбирался в мореходном деле. Они неизбежно сопоставили корабельные качества «Приключения» с теми задачами, что перед судном ставились, и пришли к выводу, что плавание это затеял или безумец, или хитрец. О своих сомнениях опытные моряки рассказали неопытным, и те им мгновенно поверили. Вскоре вся команда считала, что ее наглым образом обманывают.
Подозрения усугубились, когда стало известно, каким курсом пойдет «Приключение» в Индийский океан. Судно, обязанное охотиться за пиратскими кораблями, не должно идти путями, которых пиратские корабли избегают.
Не то чтобы набранные губернатором люди рвались в бой, просто им было неприятно, что их держат за дураков. Морские люди свободолюбивы и горды, всякий, кто хоть раз ступал на палубу корабля, считает себя специалистом во всех жизненных вопросах.
Одним словом, начались разговоры.
На нижних спальных палубах.
В каютах офицеров.
На камбузе.
И даже на вантах среди матросов при постановке парусов.
Силы недоверия капитану Кидду сгруппировались вокруг двух центров.
Первым был главный канонир Уильям Мур. На том основании, что он родился на Лонг-Айленде, он оставлял за собой право подвергать сомнению любое сказанное ему слово. Люди так устроены, что человек, во всем сомневающийся, вызывает огромное доверие.
Обе пушечные палубы внимательно прислушивались к саркастическим замечаниям своего начальника в адрес капитана, выбранного им курса и поставленных им целей.
– Клянусь хвостом сатаны, что-то здесь нечисто, джентльмены!
«Джентльмены» раскидывали мозгами и, как им казалось, отчетливо видели эту нечистоту.
Вторым центром сомнения была каюта Робертсона. Он был не так категоричен и не так активен, как канонир, но смуту умудрялся сеять немалую. Тем более что сеяние это происходило в души людей, обладавших на корабле большим влиянием, чем простые матросы.
В каюту к нему захаживали и Канинг, и судовой врач, и старший боцман Хейтон.
Штурман непрерывно возился с картами, буссолями, квадрантами, вздыхал, прищурив глаз, и приговаривал, попыхивая своей трубкой:
– Не понимаю, нет, джентльмены, я ничего не понимаю!
– Чего ты не понимаешь, Оскар? – тревожно спрашивал его старший помощник.
Штурман вытаскивал изо рта мундштук и тыкал им в какое-нибудь место на карте:
– Почему мы здесь, почему мы не там? Не понимаю.
– Так задумано, – неуверенно отвечал Хейтон.
Робертсон саркастически усмехался:
– А зачем было так задумывать?
Гости штурманской каюты переглядывались и молчаливо опорожняли стаканы с ромом.
Хозяин снова погружался в размышления:
– Нет, определенно мы ведем какую-то игру, джентльмены. Или нет, не мы ведем, нас втягивают в какую-то игру.
– Что ты имеешь в виду, проглоти тебя кит!
Снова улыбка, снова загадочная.
– Еще не время говорить. Я и для себя еще не все уяснил. Подождем.
В кают-компании тем не менее все вели себя в высшей степени пристойно. Капитану оказывалось подобающее почтение. Он мало обращал внимания на то, что происходило кругом. Мечтал только об одном – чтобы поскорее закончилась общая трапеза, можно было вернуться к себе в каюту и заняться душевозвышающим делом.
Капитан вел дневник-письмо.
Он подробно и ежедневно отмечал все, что ему удалось увидеть и пришлось сердечно пережить, и записывал это в форме бесконечного послания к возлюбленной своей супруге.
Бесконечные водные холмы и водные глади за бортом корабля были мертвы для него.
Таинственные африканские берега, на которые на рассвете выходят стаи баснословных львов, не привлекли его внимания.
И даже грядущие бои и другие кровавые неприятности, что подстерегали его впереди, казались ему мелкими, скучными, досадными препятствиями на пути его плавания в объятия возлюбленной Камиллы.
Битти и Смайлз осторожно пытались поставить капитана в известность о том, что на самом деле происходит у него на корабле. Он их выслушивал и отпускал с миром.
Ему лень было заниматься заговорами.
А может быть, он просто не верил в подобную возможность.
На его прямые вопросы, как обстоят дела, Канинг, Робертсон и прочие офицеры отвечали одно и то же: дела обстоят как нельзя лучше.