Когда они поднялись на борт, Обри приказал спустить еще мишени. Настала очередь вахты левого борта встать к орудиям — несколько более достойный результат, сопровождаемый беглым огнем критики, советов и даже похвал с квартердека, а потом «Сюрприз» разразился двумя бортовыми залпами с близкой дистанции.
В этих сокрушительных залпах орудия стреляли последовательно от носа к корме — слишком старые шпангоуты не выдержали бы отдачу всех орудий, так что одновременную стрельбу лучше оставить на крайний случай. Частные военные корабли сами обеспечивали себя порохом, очень дорогим веществом, так что в большинстве случаев бортовые залпы (сокрушительные или нет) встречались крайне редко. Матросы восприняли их как празднование в честь триумфа над «Вайпером». И праздник завершился тем, что капитан и старший канонир выстрелили из носовых погонных орудий — двух длинноствольных бронзовых девятифунтовок с очень ровными стволами, потрясающе аккуратных и дальнобойных пушек, личной собственности Джека Обри.
Они выстрелили по плавающим на поверхности обломкам мишеней, уже разбитым бортовыми залпами, и хотя не слишком-то удачно, но вызвали бурю ликования. Когда Джек вернулся на корму, вытирая следы пороха с лица, Мартин поделился со Стивеном: «Капитан стал больше похож на себя, вам не кажется? Вчера вечером его вид меня ошеломил».
Крайняя степень несчастья покинула Обри, но в его душе все еще оставалось очень много места для беспокойства и тревоги. Помимо навязчивых размышлений о домашних и юридических сложностях (еще год назад неунывающий, жизнерадостный Джек от них бы избавился), он осознал сложность, практически невозможность снова собрать такую же качественную команду корабля, как в прошлом. Он не понимал раньше, как сильно годы командной работы и постоянных тренировок на одном и том же орудии с теми самыми же партнерами возвысили старых «сюрпризовцев» над обыденным уровнем.
Моряки-приватиры, сильные и полные усердия, могли выкатывать орудия в имитации стрельбы (обычное упражнение, поскольку порох очень дорог) с великой силой и усердием. Но потребуются месяцы или даже годы, чтобы они достигли того совершенства в выборе момента, координации и усилий и экономии сил, которое делало штатных «сюрпризовцев» такими опасными для врагов.
Пока же можно или восстановить прежние орудийные расчеты, или поменять стратегию. Вместо того, чтобы ослабить оппонента с расстояния и возможно даже сбить топ-мачту, а потом зайти с носа или кормы, дать сокрушительный продольный залп и при необходимости взять на абордаж, можно последовать совету Нельсона «идите прямо на них».
Но совет этот родился в начале последней войны, когда французское и испанское мореходное умение и артиллерийская подготовка заметно уступали английским. Сейчас же корабль, заходящий с наветренной стороны по ровному морю, будет уязвим и не способен ответить на вражеские бортовые залпы двадцать-тридцать минут. К этому времени корабль могут так изуродовать, что он сам спустит флаг — попался, который кусался.
Но, с другой стороны, свои навыки Джек выработал, командуя кораблями его величества. Хорошо, конечно, захватить вражеского купца или приватира, но главная их цель — захватывать, сжигать, топить или уничтожать военные корабли противника. Теперь — другое дело. Главной добычей должны стать купцы или приватиры, желательно неповрежденные, здесь нужен другой подход.
Конечно, конечно и трижды конечно он с удовольствием вступит в бой с противником равной силы из рядов французского или американского флота — жесткая битва без намека на прибыль. Для списанного приватира захватить вражеский фрегат — слава во плоти.
Но к несчастью «Сюрприз», пусть быстрый и способный идти круто к ветру, принадлежал ушедшей эпохе в плане охоты за славой. В королевском флоте оставалось только пять двадцативосьмипушечных фрегатов, из них четыре стояли на хранении без дела. Водоизмещение современных фрегатов превышало тысячу тонн, они несли тридцать восемь восемнадцатифунтовок и карронады. «Сюрприз» мог с тем же успехом атаковать линейный корабль.
Водоизмещение «Сюрприза» меньше шестисот тонн, вооружен он двенадцатифунтовками (и если бы кницы специально не усилили, то лучше бы чувствовал себя с девятифунтовыми пушками). Даже с полным экипажем ему пришлось бы противопоставить меньше двухсот человек крупным американцам с экипажем более чем в четыреста. И все же «Сюрприз» числился фрегатом. Захватом формально уступающего приза — тяжелого корвета или любого шлюпа, трех- или двухмачтового — славы не заслужить.
«Может, лучше вернуться к карронадам?» — подумал Джек. Одно время «Сюрприз», за исключением погонных орудий, нес только карронады — кургузые толстые штуки, больше похожие на мортиры, чем на пушки. Легкие орудия — тридцатидвухфунтовая карронада весит всего лишь семнадцать английских центнеров, а двенадцатифунтовая длинноствольная пушка — тридцать четыре, и они просты в обращении.
Вес залпа с ними доходил до четырехсот пятидесяти шести фунтов. Конечно, эти четыреста пятьдесят шесть фунтов летели недалеко и неточно — карронады все-таки оружие ближнего боя. Но самое главное — не требовалось особых навыков для стрельбы. И хотя массивные ядра просто сокрушали цель и могли искалечить или потопить приз, но заряды картечи рвали вражеский такелаж и очень эффективно очищали открытые палубы от противников, особенно если они скапливались для абордажа.
Приняв, что в одном заряде четыре сотни пуль, бортовым залпом в четырнадцать карронад их выстреливалось больше четырех тысяч. Четыре-пять тысяч железных шариков, ревущих над палубой со скоростью тысяча шестьсот семьдесят четыре фута в секунду обескураживают, даже если выстрелили ими неопытные матросы… Возможно, это верное решение, хотя и отбрасывающее в сторону все тонкости боя один на один — высокого морского искусства маневрирования ради выгодной позиции, прицельного огня самыми точными орудиями с очень большой дистанции, повышения скорости стрельбы по мере сокращения дистанции до тех пор, пока противники не сойдутся борт к борту в пароксизме битвы, беспрестанном грохоте в клубах дыма.
«Но это все относится к совершенно другому миру, — поразмыслив, решил Джек, — и вряд ли мне повезет когда-нибудь снова оказаться в нем. Хотя надо посоветоваться со Стивеном».
Будучи капитаном корабля его величества, Джек Обри никогда не советовался ни с кем по подобным вопросам. В плане стратегии, тактики и правильных действий он принимал решения молча — не исходя из какой-нибудь теории, но потому что ему казалось очевидным: капитан должен командовать, а не спрашивать совета или председательствовать в комитете.
Он знал капитанов и адмиралов, созывавших военные советы. За этим обычно следовало осмотрительное отступление или в лучше случае просто бездействие. Но сейчас — другое дело. Он командовал кораблем не его величества, а доктора Мэтьюрина.
Он до конца не мог поверить в то, что Стивен на самом деле владеет «Сюрпризом», но это так. Хотя они с самого начала договорились, что командование фрегатом продолжится по старым правилам, с полновластным капитаном, Джек чувствовал, что обязан проконсультироваться с судовладельцем.
— Я мало что знаю о морских сражениях, — ответил Стивен, внимательно выслушав аргументы за и против карронад. — Хотя я побывал Бог знает в скольких из них, почти всегда — вдали, под ватерлинией, ожидая раненых или помогая беднягам. Мои взгляды едва ли стоит озвучивать.
Но все же, в этой ситуации ты можешь попытаться поймать обоих зайцев. Почему бы тебе не попробовать выучить новые расчеты, подольше тренируясь с пушками, а если не сработает — переключиться на карронады? Если я правильно понял, ты решительно против того, чтобы некоторые расчеты состояли из «сюрпризовцев», а некоторые — из новичков?
— Именно так. Это самый быстрый способ расколоть команду надвое, причем наихудшим образом — хорошие артиллеристы с одной стороны, олухи с другой. Какая-то доля ревности неизбежна, странно, почему она едва себя проявляет, и я сделаю все, дабы не усилить ее. Только счастливый корабль — эффективный боевой корабль. Но палить до тех пор, пока из огородных пугал не получатся хорошие артиллеристы — слишком дорого.
— Послушай, мой друг. Я ценю твое стремление сэкономить каждый пенни в нашем совместном предприятии, но и порицаю одновременно. Такая экономия может обернуться против тебя. Временами мне кажется, что ты чрезмерно экономишь, даже на том, что может помочь делу. Не мне тебя учить профессии, но если дюжина бочек пороха в день поможет принять решение в столь важном вопросе — сделай мне одолжение и потрать их.
Ты всегда снабжал корабль порохом из своего кармана, когда хватало призовых денег. Сейчас же невнимательный казначей не заметит таких расходов, даже трижды проверив счета. И в любом случае, если речь идет об орудиях и стрельбе, нужно учитывать огромную экономию, полученную благодаря знаниям Тома Пуллингса. Карронады не пришлось покупать.
Знания о сухопутном мире Тома Пуллингса не превосходили таковые его капитана, и его тоже жестоко обманывали. Зато он прекрасно знал то, что можно назвать «миром куликов» — мелких и средних чиновников, живущих одной ногой на берегу, другой — в море; начальников портов и их помощников, деятелей из флотской коллегии и артиллерийско-технического комитета и тому подобных. Хотя в обычных вопросах Том поступал честно, как восходящее солнце, на правительственное имущество, как и большинство друзей, он смотрел совершенно по-другому.
Он отправился вместе со Стивеном, когда «Сюрприз» продавали со службы, он пировал со многими знакомыми в порту. Когда он точно узнал о будущей судьбе фрегата, то в частном порядке поговорил с ответственными лицами, отметив, что орудия у него безнадежно устарели, на другой корабль их не установишь, второе утолщение на казенной части ствола и обод дула не соответствуют уставным. Его бы не удивило, что с таким износом они совсем в плохом состоянии, металл устал и годны лишь на переплавку.
Его друзья прекрасно все поняли, и хотя, на самом деле, в стоимость «Сюрприза» не входили пушки, в Шелмерстон он, в порядке компенсации, уносил еще и полный набор столь же «дефектных» карронад. Сейчас они составляли малую часть ста шестидесяти тонн его балласта, уложенные довольно высоко, чтобы поддержать остойчивость.