Появление санлисской скульптуры не означало непосредственного перехода к позднейшим произведениям, разве что на уровне тематики. Зато скульптуры фасада Ланского собора, самого конца XII в., оказали влияние на скульптурное оформление порталов шартрского трансепта (1210–1220), тогда как в Сансе или Париже явно формировался «классицизм» готической скульптуры первой половины XIII в. В то же время в Реймсе утверждался «антикизирующий» стиль, проанализировать который позволяют записные книжки Виллара де Оннекура. В его набросках трактовка складок одежды напоминает фигуры в античном духе из группы «Встреча Марии с Елизаветой» на центральном портале Реймсского собора (около 1235 г.). Утонченность, исподволь проникшая на тимпан центрального портала собора Парижской Богоматери («Христос-судия», «ангел с гвоздями» — около 1240 г.), достигла высшего предела с появлением «Благого амьенского Бога» (несомненно, созданного в то же время), представляющего собой «высшее и самое показательное выражение монументального искусства Средневековья» (Анри Фосийон). Эти влияния сошлись вместе в работах мастерской, изваявшей (ранее 1248 г.) статуи двенадцати апостолов для хоров Сент-Шапель. Этот вычурный стиль, созданный на парижских стройках, быстро распространился за пределы Иль-де-Франса, о чем свидетельствуют как оформление западного фасада Буржского собора (около 1250 г.), так и сохранившиеся фрагменты его амвона. Та же тенденция к маньеризму обнаруживается в Реймсе, где изваяли «улыбающегося ангела» (около 1255 г.). Парижское искусство второй половины XIII в. сочетало классицизм и маньеризм, о чем свидетельствует южный портал трансепта собора Парижской Богоматери, выполненный Жаном де Шеллем и Пьером де Монтреем. Эти тенденции распространились с возникновением больших порталов, создатели которых обращались к прежним темам, — в Бордо, Руане, Оксере… Однако на рубеже XIV в. монументальное искусство вышло из употребления и обозначилась тенденция к отделению скульптуры от архитектуры. Поначалу нижние части стен стали украшать изящными, но лишенными всякой архитектурной функции барельефами, как в Оксерском соборе, полном реминисценций романской скульптуры. И, главное, все больше становилось статуй, прикрепленных к колоннам (Сен-Назер в Каркассоне, 1300–1322), украшающих амвоны и алтари либо гробницы. Распространение таких проявлений благочестия, вероятно, отражало тенденцию к большей индивидуализации веры.
Искусство витража и использование света
Проемы в стенах делались все больше, и в них вставляли большие витражи и огромные «розы». Поэтому окна должны были делиться на части каменными импостами, в которые заделывались горбыльки (barlotieres, прямые или изогнутые железные полоски), державшие витражные стекла, которые окрашивали свет. В самом деле, увеличение поверхности витражей (в Шартрском соборе — более 2600 м2) не означало большей интенсивности освещения. Стекло, изготовлявшееся на основе кремнезема и поташа либо соды (в зависимости от природы используемой растительной золы), имело более высокое качество, чем прежде, но хуже излучало. Темные цвета (особенно красный и синий) заменялись светлыми, которые отныне преобладали. Чтобы в здании было не слишком темно, применяли «гризайль» из белого стекла, украшенный геометрическими фигурами.
За исключением Сен-Дени, отдельные медальоны которого дают представление о шести витражах «шеве», задуманных Сугерием, от искусства XII в. по существу сохранилось только несколько витражей западного фасада Шартра и витражи в неглубоких нишах верхних окон нефа и хоров базилики Святого Ремигия в Реймсе, где возвышаются крупные фигуры королей, пророков, апостолов или святых епископов. Та же иконографическая программа обнаруживается в соборах XIII в., где витражами можно было занять огромные пространства: в нижних окнах маленького размера были представлены крошечные сюжеты, а верхние украшали один-два крупных персонажа. В Шартре благодаря отказу от галерей в пользу аркбутанов стены стали гладкими, и наибольшее внимание стало привлекать внутреннее освещение. Поэтому шартрский ансамбль, созданный между 1200–1210 гг. и приблизительно 1236 г., выглядит как бы синтезом витражного искусства первой половины XIII в. В нефе, где совместно работало несколько мастерских, витражи в более архаичном духе соседствуют с теми, для которых характерен новый классицизм и которые находятся на хорах и в трансепте. Прекрасные ансамбли того времени можно найти в Ле-Мане, Бурже, Клермон-Ферране, Лионе и Реймсе. При Людовике IX в витражном искусстве господствовали парижские витражи. Сент-Шапель словно была воздвигнута «вокруг» своих витражей, из которых еще сохранилось пятнадцать окон. Многочисленные мелкие изображения посвящены сюжетам о реликвиях Страстей Господних из священной истории. Наложение гризайля на цветные стекла позволило отделывать контуры персонажей, как поступали художники-миниатюристы.
Так начался процесс, приведший к тому, что Анри Фосийон назвал «бессмыслицей» конца Средневековья, — к «прозрачной картине, повешенной на окно». По мнению этого великого историка, это было одним из аспектов «упадка», который, согласно некоторым специалистам, испытало пламенеющее искусство позднего Средневековья, когда носителем готики «уже не была архитектура и ее заполонила иллюзия пространства». Недавно эту оценку оспорил Ален Эрланд-Бранденбург[180], склонный считать ее анахроничной. Если в наши дни «витраж стал самоценным и соперничает с живописью», это не значит, что так же было и в готическую эпоху, «для которой витраж был архитектурой», благодаря тому, что выполнял двойную функцию — «замыкания объема и прозрачной перегородки».
Глава VIКрестовые походы в XII и XIII вв.(Бернар Мердриньяк)
Крестовые походы в XII в.
Когда по завершении Первого крестового похода[181] дорога в Святую землю через Анатолию оказалась перерезана, это сделало необходимым взять под контроль палестинское побережье. Выживание латинских поселений теперь зависело прежде всего от организации морского сообщения с Западом.
Настоящим основателем Иерусалимского королевства был Балдуин Булонский, брат Готфрида Бульонского, коронованный Даимбертом Пизанским на Рождество 1100 г. Даимберт, архиепископ, присоединившийся со 120 кораблями к крестоносцам после взятия Святого города, добился, чтобы его признали патриархом, и намеревался основать церковную сеньорию под покровительством «защитника Гроба Господня». Но его притязания на Иерусалим и Яффу оказались под вопросом после смерти Готфрида. Это событие не помешало захвату Хайфы в 1100 г. при содействии венецианской эскадры, соперничавшей с пизанским флотом. В следующем году прибытие генуэзских кораблей позволило Балдуину I (1100–1118) занять фатимидские порты Арсуф и Цезарею. В 1104 г. была взята Акра.
Контрнаступления египтян не принесли им решительных успехов. Фатимидская армия, поддержанная дамасскими турками, в 1105 г. была обращена в бегство в долине Рамлы. После этого Балдуин смог в 1110 г. захватить порты Бейрут и Сидон. В то время как Иерусалимское королевство быстро расширилось на восток до Мертвого моря и на юг до Красного моря, завоевание побережья продолжалось в том темпе, в каком прибывали флотилии паломников. Тир был взят в 1124 г. с помощью венецианского флота, а Аскалон пал только в 1154 г.
Триполийское графство
Раймунд Сен-Жильский, которому пришлось отказаться от Антиохии (а потом от иерусалимской короны), уехал к византийцам. Затем вместе с уцелевшими крестоносцами из арьергардного похода он в 1102 г. захватил Тортосу и приступил к осаде Триполи, которую после его смерти в 1105 г. продолжил его родственник Гильом Иордан. Крепость пала в 1109 г. благодаря подходу генуэзско-провансальского флота, который привел Бертран, сын графа Тулузского, прибывший, чтобы предъявить притязания на отцовское наследство. Военное вмешательство других крестоносных князей дало повод для созыва общего собрания, позволившего Балдуину I утвердить свой сюзеренитет над Триполийским графством, разделив его между обоими соперниками. Когда через некоторое время Гильом Иордан — подозрительно своевременно — умер, Бертран смог объединить в своих руках всю территорию вокруг долины реки Оронт, взяв под контроль дороги в Хомс и Хаму, а также Ливанский хребет.
Антиохийское княжество и Эдесское графство
Обосновавшись в Антиохии (захваченной в 1098 г.), Боэмунд Тарентский в 1101–1102 гг. попытался выкроить себе княжество в Киликии и Латакии вопреки интересам Византии. Вступив в союз с Балдуином де Бургом (возглавившим Эдесское графство, когда его кузен и тезка был возведен на иерусалимский трон), он выступил против мосульских турок и эмиров Верхнего Междуречья. После того как во время сражения при Харране в 1104 г. Балдуин попал в плен, Ридван, малик («царь») Алеппо, создал угрозу для Антиохийского княжества, а Византия воспользовалась ситуацией и напала на Киликию. Боэмунд возвратился в Европу, чтобы собрать подкрепления. Его поход в Грецию провалился, и в 1108 г. он был вынужден пообещать императору, что вернет Антиохию. Его племянник Танкред, находившийся в то время в Палестине, отказался признавать этот договор. Он с успехом продолжил борьбу с византийцами и алеппскими турками, но не смог навязать свой сюзеренитет соседним Эдесскому и Триполийскому графствам.
Организация латинских государств
В самом деле, иерусалимскому королю постепенно удалось установить свою гегемонию над другими латинскими государствами. Начавшиеся с 1010 г. непрестанные нападения атабеков (военачальников турок, которые опекали малолетних князей) Мосула, подстрекаемых багдадским султаном, вынудили франкских вождей координировать боевые действия. Победа, которую в 1119 г. одержал на Кровавом поле (ager sanguinis) Иль-Гази, артукидский правитель Мардина, самостоятельно возобновивший боевые действия, обезглавила франкскую аристократию и отдала Антиохию и Эдессу на милость туркменов. Балдуин II (1118–1131), бывший граф Эдессы, наследовавший своему кузену на иерусалимском троне, должен был помогать вассальным княжествам, организовав несколько походов; в конечном счете Артукиды в 1123 г. взяли в плен его самого. Отпущенный на свободу за выкуп в следующем году, он провел военную операцию против Алеппо при поддержке вассалов и местных союзников.
Усиление иерусалимского короля происходило одновременно с территориальной экспансией латинских государств. Закрепившись на прибрежной полосе, они пытались отодвинуть границу до пустыни, что им совершенно не удалось. К большому караванному пути из Междуречья в Аравию они приблизились только юго-восточнее Мертвого моря, где возвели Крак-де-Моав (крак — «крепость») и Крак-де-Монреаль. В других местах военные сооружения, господствовавшие над Сирийской впадиной, выполняли не только стратегическую функцию. Они позволяли контролировать территории, аннексированные франкскими сеньорами. Однако такие города, как Алеппо и Дамаск, которые франки несколько раз пытались захватить, хоть и лишились части прилегающих территорий, но более или менее успешно сумели избежать франкской власти (см. карта 15).
На самом деле главная слабость крестоносных поселений крылась в демографии. Крестоносцам не хватало людских ресурсов, чтобы обеспечить единство завоеванных территорий. Постоянную боевую силу (несколько сотен рыцарей) давала одна феодальная система, построенная по строго иерархическому принципу, с тем чтобы всегда была возможность выставить бойцов. Милитаризация ордена тамплиеров (1128) и ордена госпитальеров (около 1135 г.) выглядит необходимой (если не достаточной) реакцией на эту потребность в профессиональном войске. Личный состав этих военных орденов насчитывал около пятисот рыцарей, к которым добавлялось несколько тысяч пеших сержантов и туркополов (туземных вспомогательных войск). Они взяли на себя контроль передвижения по дорогам, и им доверили главные крепости (такие как Крак-де-Шевалье, которая господствовала над долиной Хомса и которую в 1145 г. уступили госпитальерам). Эпизодической помощи со стороны паломников и европейских флотов было недостаточно, чтобы восполнить эту нехватку численности. Прирост сил, прибывших из латинского христианского мира, бывал решающим только в случае больших крестовых походов, которые возглавляли европейские монархи. Вот бы только эти подкрепления не ослабляла неэффективность командования! Поэтому латинские государства в Палестине могли держаться только благодаря тому, что их противники были разобщены.
Второй крестовый поход[182]
Сделки местных вождей с франкскими воинами в конце концов начали вызывать недовольство мусульманского населения. В 1125 г. Бурзуки, атабек Мосула, взял под контроль Алеппо. Его убийство в 1126 г. отсрочило осуществление его планов объединения мусульманской Сирии. Его преемник Зенги, которого в 1127 г. назначил сельджукский султан, продолжил его политику перегруппировки сил ислама под лозунгом «священной войны». В регион несколько раз, в 1137 и 1142 г., вводил войска император Иоанн Комнин, чтобы отстоять византийские притязания на Киликию и Антиохию. Не вникая в детали походов Зенги на франков и их случайных союзников (в 1137 г., например, он вынудил Фулька Анжуйского, короля Иерусалима (1131–1143), уступить крепость Монферран), здесь достаточно отметить, что эти походы привели в 1144 г. к падению Эдессы, некстати оставленной без защиты.
Узнав об этом, Людовик VII в 1145 г. принял решение направиться в крестовый поход, несмотря на возражения Сугерия. Король добился от папы Евгения III провозглашения Второго крестового похода, проповедовать который было поручено Бернарду Клервоскому, хотя поначалу тот отнесся к этой идее сдержанно. Проповедь, которую произнес Бернард на собрании баронов в Везеле в 1146 г., побудила многих из них принять крест. В Шпейере ему удалось убедить императора Конрада III организовать собственную экспедицию. Трения между рыцарями и простыми участниками похода, взаимная неприязнь обеих армий, напряженные отношения с византийцами осложнили переход через Малую Азию. После нескольких неудач крестоносцев безоружные паломники были оставлены на милость турок, которые их перебили. Конрад III по морю достиг Акры, тогда как Людовик VII дошел до Антиохии. Теперь крестовый поход обрел вид паломничества монархов. Людовик VII предпочел соединиться с Конрадом III в Иерусалиме, чем штурмовать Алеппо, что уговаривал его сделать Раймунд де Пуатье, князь Антиохии, а ведь это, несомненно, позволило бы вернуть Эдессу. Оба монарха зря растратили силы в походе на Дамаск, вместо того чтобы попробовать объединиться с правителем этого города против сына Зенги — Нур ад-Дина, пришедшего к тому времени к власти в Алеппо. Конрад III сделал выводы из этой неудачи ив 1148 г. вернулся в Германию. Людовик VII еще некоторое время провоевал, но тоже в 1149 г. отправился обратно во Францию вместе с королевой Алиенорой Аквитанской, только что потребовавшей расторжения их брака. Бернард Клервоский тяжело пережил итоговую неудачу, объяснив ее испорченностью нравов христиан. Ведь крестоносная идея утратила единство: чаяния народа — это было одно дело, амбиции монархов — другое, духовный идеал клириков — третье. Так или иначе, долгое отсутствие Капетинга дало возможность убедиться, что для функционирования королевской власти личное присутствие короля уже не обязательно.
Новое соотношение сил в Святой земле
Однако на Востоке, в то время как франки окончательно взяли побережье под свой контроль (Балдуин III в 1153 г. занял Аскалон), Нур-ад-Дин, наследовавший Зенги в качестве правителя Алеппо и Хомса, к 1151 г. захватил всю территорию Эдесского графства и взял последние крепости, какие еще были за Оронтом у Антиохийского княжества. Он сделал Сирию единым блоком, навязав ей суннитскую ортодоксию (в 1154 г. он аннексировал Дамаск, в 1155 г. — Баальбек, в 1157 г. — Шейзар). С 1159 по 1177 г. союз франков с византийским императором Мануилом Комнином на основе признания его сюзереном обеспечивал в регионе относительную стабильность; это дало сирийскому государству и латинскому королевству возможность устроить «гонку за Египет» — фатимидский Египет пребывал в упадке. Сначала господствующую позицию обеспечил себе король Амори I (1163–1174), организовав в 1167 г. поход на Александрию при участии пизанского флота, но в следующем году, когда франко-византийское вторжение потерпело неудачу, власть над Египтом захватил Саладин (Салах ад-Дин), сын наместника-курда на службе у Нур ад-Дина, и в 1169 г. восстановил там суннитскую ортодоксию.
После смерти Нур ад-Дина Саладин, провозглашенный правителем Египта и Сирии, прежде всего постарался не допустить распада блока, объединенного его предшественником (походы на Алеппо в 1183 г. и на Мосул в 1185 г.). Сельджуки, окончательно упрочив свою власть в Анатолии в 1176 г., лишили Иерусалимское королевство всякой возможности прибегнуть к помощи византийцев. С другой стороны, вопрос наследования Балдуину V (умершему в детстве племяннику прокаженного короля Балдуина IV, 1173–1185) породил кризис, столкнув меж собой сторонников Раймунда III Триполийского и сторонников Ги де Лузиньяна (1186–1192): оба выдвинули притязания на трон. Тем временем провокация со стороны Рено де Шатильона, сеньора Трансиордании, дала Саладину повод расторгнуть заключенное в 1185 г. перемирие. Он разгромил франкские войска при Хаттине в 1187 г. и воспользовался этой победой, чтобы занять Иерусалим и практически всю Иудею, и Галилею.
Он вторгся в Триполийское графство и Антиохийское княжество. Сопротивление, какое оказали Тир (оборону которого возглавлял Конрад Монферратский), а также Триполи и Антиохия, позволило подготовить Третий крестовый поход. В 1189 г. при поддержке первых крестоносцев, прибывших из Европы, Ги де Лузиньян осадил Акру.
Третий крестовый поход[183]
По зову папы римского император Фридрих Барбаросса и короли Франции и Англии в 1188 г. приняли крест. Для финансирования экспедиции Генрих II Плантагенет и Филипп Август ввели специальный налог — «саладинову десятину», взимавшуюся с клириков и мирян, которые не принимали участия в походе. Ведь отныне тех, кто сражаться не будет, с собой не брали.
Фридрих Барбаросса был первым, кто отправился в путь в 1189 г. с внушительной армией (вероятно, в двадцать тысяч рыцарей). Вековая напряженность в отношениях между греческой империей и латинскими государствами, обостренная недавними событиями (резня итальянских купцов в Византии в 1182 г., разграбление Фессалоник сицилийскими норманнами в 1185 г.), объясняет, почему происходили столкновения между германскими отрядами и вооруженными силами византийского императора Исаака Ангела, подписавшего в 1189 г. договор с Саладином. Тем не менее Исааку пришлось обеспечить крестоносцам переправу в Малую Азию. Но Фридрих Барбаросса, победив в 1190 г. турок при Иконии, случайно утонул во время переправы через Салеф. Многие из выживших при переходе через Анатолию, пав духом, умерли под Антиохией от эпидемии. Лишь горстка уцелевших во главе с Фридрихом Швабским приняла участие в осаде Акры.
Филипп Август и Ричард Львиное Сердце отплыли по морю в 1190 г. и не замедлили поссориться. По дороге английский король в 1191 г. захватил остров Кипр, принадлежавший византийцам. Прибытие крестоносцев ускорило сдачу Акры (1191 г.), осажденной уже два года, как ни старался Саладин помочь крепости. Но соперничество обоих королей погубило поход: Филипп Август, сославшись на нездоровье, немедленно покинул Святую землю, оставив своих рыцарей сражаться без него. Ричард, хоть и одержал несколько побед, так не решился штурмовать Иерусалим. В 1192 г. он заключил с Саладином перемирие на три года, предоставлявшее франкам свободу паломничества и отдававшее им во владение прибрежную полосу от Тира до Яффы.
Этот договор дал Генриху Шампанскому (1192–1197), сумевшему благодаря браку наследовать Ги де Лузиньяну, возможность реорганизовать «Акрское королевство». Так как Генрих VI, сын Фридриха Барбароссы, и 1197 г. умер, его планы нового крестового похода не были реализованы. Но первые отряды, посланные им, захватили Бейрут, восстановив тем самым сообщение между Акрой и Триполи, в то время как мусульмане отбили Яффу. Король Кипра Амори II де Лузиньян (1197–1205), наследовавший Генриху Шампанскому, объединил под своей властью все латинские поселения на Востоке. Айюбиды, уже не рассматривая их как угрозу, разделили владения Саладина меж собой при верховенстве каирского султана; перемирия несколько раз продлевались (в 1198, 1204, 1212, 1229 г.), и итальянские торговые коммуны, игравшие ведущую роль в перестройке латинских колоний, соперничали за место на рынках Леванта.
Крестовые походы в XIII в.
Как и это изменение политической обстановки на Востоке, укрепление папской власти на Западе в XIII в. изменило сами крестовые походы — они стали орудием теократической стратегии папства.
Систематизация крестового похода
Время от времени, не поддаваясь контролю, воскресало идеальное народное представление о крестовом походе как прежде всего о паломничестве бедняков, избранных Богом, в земной Иерусалим. «Крестовый поход детей» в 1212 г. стал стихийным проявлением разочарования деклассированных элементов при известии о повороте Четвертого крестового похода; участники крестового похода «пастушков» (крестьян) в 1251 г., узнав о поражении Людовика IX под Мансурой, начали нападать на евреев.
Однако институт (буллы, легаты, десятины, привилегии) уже действовал. Папа Иннокентий III создал юридический аппарат, позволявший организовать походы. Впервые повод для взимания налога (2,5 %) с церковных доходов для частичного финансирования экспедиции дал Третий крестовый поход. Четвертый Латеранский собор 1215 г. предписал, чтобы на Пятый крестовый поход клирики три года платили двадцатую часть от своих доходов (папа и кардиналы — десятую!).
С 1145 г. папство резервировало за собой (во всяком случае, формально, в виде обнародования буллы) инициативу объявления крестового похода, а его проповедь поручало легатам, отвечавшим и за духовное руководство экспедицией. Во избежание новых несвоевременных инициатив, исходящих от проповедников из народа, ответственность за эту проповедь возложили на монахов (иногда цистерцианских) или регулярных каноников, а потом, в XIII в., главным образом на нищенствующие ордены. Отпущение грехов, какое с XI в. обещали отъезжающим в крестовый поход, через посредство настоящего прейскуранта выплат и даров породило систему налогообложения, обогащавшую папскую казну. Крестоносец (так же как его семья и имущество) выходил из-под светской юрисдикции и подлежал уже церковному суду.
Выбор морского пути делал неизбежным заключение политических и коммерческих соглашений с итальянскими городами (Пизой, Генуей, Венецией), которые обеспечивали сообщение с Востоком и практически одни располагали средствами для необходимых перевозок по морю. Кроме «общих переправ», регулярно проводились ежегодные «переправы» (весной и осенью) — для тех, кто выполнял крестоносный обет в индивидуальном порядке. Благодаря получаемым дарам, как в Европе, так и на Святой земле, военные ордены (тамплиеры и госпитальеры) скопили огромные состояния, позволявшие им выдавать европейцам, стесненным в деньгах, кредиты на крестовый поход; долг отдавали по возвращении в Европу (см. карта 16).
Эти фискальные и пропагандистские инструменты, созданные для защиты Святой земли, папство применяло для финансирования всех своих политических начинаний в XIII в. То есть священная война велась уже не исключительно с неверными — ее могли объявить всем, кто вдруг окажется врагом Рима. Вот почему европейские монархи, за исключением Людовика IX, теперь редко принимали участие в крестовых походах, которые преследовали в основном политико-религиозные цели.
Провал планов Генриха VI побудил папу Иннокентия III (1198–1216) сразу после восшествия на Святой престол взять на себя инициативу «крестового похода, вдохновленного именно папством»[184], пламенным пропагандистом которого во Французском королевстве сделался Фульк из Нейи. Чтобы избежать препятствий, каких можно было ожидать на сухопутной дороге, шампанские и фламандские крестоносцы заключили соглашение с Венецией на перевозку по морю и снабжение ожидаемых тридцати тысяч человек за 84 тыс. марок. Но в 1202 г. крестоносцы, собравшиеся в Венеции, оказались не в состоянии выплатить условленную сумму. Энрико Дандоло, дож Венеции, обещал Бонифацию Монферратскому, возглавившему поход, простить им долг, если они нападут на далматинский порт Задар, контролировавший тогда торговлю в Адриатическом море. Взятие этого христианского города вызвало в армии протесты (некоторые, как Симон де Монфор, отказались сражаться), и папа отлучил крестоносцев от церкви (временно). Между тем Алексей (сын константинопольского императора Исаака Ангела, свергнутого братом в 1195 г.) предложил им восстановить отца на престоле в обмен за военную поддержку и финансирование экспедиции, окончание византийской схизмы и предоставление венецианцам торговых льгот. Несмотря на формальные возражения Иннокентия III и колебания части армии, в 1203 г. крестоносцы повернули на Константинополь. Исаак Ангел и его сын Алексей IV вновь обрели власть, но вскоре, в 1204 г., были свергнуты в результате мятежа против латинян. Крестоносцы пошли на штурм и разграбили город. Самым долговременным результатом этого отклонения от первоначального курса стало не столько основание эфемерной Латинской империи на Востоке, сколько создание обширной венецианской колониальной империи в Эгейском море.
Четвертый Латеранский собор 1215 г. в завершение своей работы призвал проповедовать новую экспедицию, которая бы отправилась с Сицилии в 1217 г. Французские рыцари, поглощенные альбигойским крестовым походом, который давал им такие же духовные и материальные выгоды, в Пятом крестовом походе практически не участвовали. Крестоносцы (поначалу в основном австрийцы и венгры) во главе с Жаном де Бриенном, королем Акры и Иерусалима (1210–1225), и Эндре II Венгерским не сумели взять крепость на горе Фавор, угрожавшую Акре. Венгры в 1218 г. удалились, а остаток армии, усиленный прибывшими новыми бойцами, снова заняв Цезарею и укрепив гору Кармель, в том же 1218 г. отправился осаждать Дамьетту, важный египетский торговый город. Айюбидский султан пообещал вернуть основную часть территории бывшего Иерусалимского королевства, если осаду снимут. Но из-за неуступчивости папского легата договориться не удалось. После падения города легат хотел объявить крестовый поход на Каир. Однако, потерпев поражение на открытой местности под Мансурой, христианская армия была вынуждена вернуть Дамьетту султану и уйти без какого-либо результата, кроме заключения в 1221 г. перемирия на восемь лет.
Фридрих II принял крест в 1215 г. Коронованный в 1220 г. императорской короной, он стал королем Иерусалима вследствие брака с дочерью Жана де Бриенна, но без конца откладывал отъезд в Святую землю. Интердикт, наложенный на него папой Григорием IX, не помешал ему наконец отплыть в 1228 г. Выросший на Сицилии, где смешивалось византийское и мусульманское влияние, отлученный император из-за своей «исламофилии» пожелал вступить в переговоры с египетским султаном аль-Камилем. Яффаский договор 1229 г. вернул латинскому королевству Иерусалим (оставшийся открытым городом), а также Назарет, Вифлеем и некоторые аннексированные территории. Но императорская власть вошла в конфликт с франкской аристократией Святой земли и с военными орденами. Крестоносцы, продолжавшие прибывать на Восток, становились участниками этих внутренних распрей. Проводя «политику качелей» и балансируя между египетским и дамасским султанами, они добились возвращения значительной части бывшего Иерусалимского королевства. Но бесконечные гражданские войны привели к изгнанию имперцев в 1243 г. и к взятию Иерусалима в 1244 г. войсками египетского султана, одержавшими при Форбии победу над франками и их дамасскими союзниками. «Государств крестоносцев» больше практически не осталось, лишь разрозненные и соперничающие поселения.
В этих условиях планы обоих вселенских соборов, один за другим прошедших в Лионе (в 1245 и 1274 г.), и экспедиции[185] Людовика IX в Египет в 1248 г., а потом в Тунис в 1270 г. почти не имели шансов на успех.
У последних королей Акры и Иерусалима и у военных орденов больше не было сил противостоять нападениям мамлюков, взявших в 1250 г. власть в Египте. В 1291 г. армия мамлюков осадила Акру, павшую через сорок дней; цитадель, которую героически обороняли тамплиеры, сдалась на десять дней позже. Впоследствии латиняне потеряли последние цитадели — Тир, Сидон, Шато-Пелерен… Лишь Кипрское королевство сумело сохраниться до конца Средних веков.
Несмотря на вековые — но в конечном счете поверхностные — контакты между «пуленами» (латинскими поселенцами, обосновавшимися в Палестине) и местным населением, крестовые походы обострили взаимное непонимание между христианами и мусульманами и, главное, упрочили разрыв между греками и латинянами. К концу XIII в. крестоносная идеология стала утопией, которую князья и папство использовали по своему усмотрению и которую можно было наполнять самым разным содержанием.