[225], у которого мы в основном и берем данные для этого исследования, оценивает суммарную численность в 25 тыс. человек, при которых было 7–8 тыс. коней и которые распределялись так: от 2,5 до 2,8 тыс. рыцарей, около 5 тыс. вооруженных слуг и оруженосцев, 10 тыс. пехотинцев и арбалетчиков. Это повлекло за собой серьезные логистические проблемы. Чтобы перевезти бойцов, надо было нанять корабли у генуэзцев и марсельцев; чтобы их кормить, надо было складировать зерно и вино на Кипре: «Люди (короля) сложили на ровном месте на берегу моря огромные горы бочек с вином, купленных ими за два года до приезда короля […]. Что до пшеницы и ячменя, то их насыпали в поле грудами; и при виде их казалось, что это холмы» (Жуанвиль). Это предприятие обошлось в полтора миллиона ливров королевству, средний годовой доход которого исчислялся несколькими сотнями тысяч ливров. Пришлось требовать соучастия в расходах от городов — приблизительно на 250 тыс. ливров. Пришлось взимать с церковников десятую часть доходов с их бенефициев. Эта непопулярная десятина (decime Terre sancte) якобы принесла за пять лет почти миллион ливров. То есть финансирование этого благочестивого предприятия обеспечило по преимуществу духовенство.
Руководство крестовым походом не было на высоте его подготовки, очень тщательной. Прибыв в сентябре 1248 г. на Кипр, крестоносцы покинули его только в мае 1249 г. В ходе этих месяцев ожидания зародилась мечта о сотрудничестве с монголами против мусульман и был разработан план сражения, заключавшийся, как и в Пятом крестовом походе, в нападении на султана Египта, владыку Иерусалима. «Решение проблемы Святой земли по-прежнему надо было искать в Каире»[226]. Людовик IX якобы даже задумал сделать из Египта вассальное королевство и доверить его своему брату Роберту д’Артуа.
Первой целью крестоносцы назначили Дамьетту, расположенную на главном рукаве Нила, ведущем к Каиру, и очень легко захватили ее (6 июня 1249 г.). При разделе добычи вспыхнули ссоры, потому что Людовик IX не посчитался с обычаями Святой земли, Пребывание в Дамьетте продлилось пять месяцев, за это время прибыли подкрепления, приведенные Альфонсом де Пуатье, а под конец этого срока разлился Нил. Султан предложил обменять Дамьетту на Иерусалим, но Людовик IX, как в свое время легат Пелагий, отклонил это предложение. 20 ноября армия крестоносцев медленно двинулась к Каиру; в декабре она встала перед крепостью Мансурой. Хорошо начавшаяся операция в феврале 1250 г. сорвалась из-за торопливости Роберта д’Артуа, отряд которого был перебит внутри города. После этого мамлюки перешли в контрнаступление. В войске начала свирепствовать эпидемия — вероятно, цинги: «У людей на распухших деснах отмирала плоть, — рассказывает Жуанвиль, — и брадобреям (хирургам) приходилось ее удалять, дабы дать им возможность жевать и глотать пищу». В начале апреля 1250 г. пришлось принять решение отступать к Дамьетте. Заключить перемирие не удалось. Наконец, Людовик IX, больной дизентерией, 6 апреля попал в плен, тогда как почти вся армия была уничтожена. Жуанвиль рассказывает, что после того, как писцы султана записали его в качестве пленного, он попал в шатер, «где находились бароны, а с ними более десяти тысяч человек». И далее уточняет: «Многих рыцарей и прочих пленных сарацины держали во дворе, обнесенном земляным валом […]. Тех, кто не хотел отступиться от веры, отводили в одну сторону и отрубали голову, а тех, кто отрекался, в другую». Утопическая идея египетского похода привела к унизительному разгрому.
Начались переговоры. Речь шла о том, что король будет освобожден в обмен на сдачу Дамьетты, а бароны — за выкуп в 400 тыс. ливров. Но ситуация была сложной, ведь 2 мая 1250 г. мамлюки свергли султана. В конечном счете Дамьетта была возвращена мусульманам, что позволило Людовику IX и баронам вновь обрести свободу (8 мая), благодаря этому они отплыли в Сирию. Но двенадцать тысяч их товарищей по оружию осталось в плену. В ожидании их освобождения король в июле решил оставаться в Святой земле и реорганизовать ее оборону. Поколебавшись, он уступил доводу Жуанвиля: «И оставшись, он сумеет освободить бедных узников, взятых в плен на службе у Господа и его собственной, которые никогда не выйдут оттуда, если король уедет». Он поставил защиту Святой земли («Если я уеду, Иерусалимское королевство погибнет; ведь после моего отъезда никто не рискнет там оставаться») выше защиты своего королевства, хоть и находившегося в большой опасности: «У меня нет ни мира, ни перемирия с английским королем». Согласно «Большим французским хроникам», он приказал брату, графу Пуатье, «ехать охранять Французское королевство вместе с королевой Бланкой, его матерью, которая хранила его весьма мудро».
В конечном счете Людовик IX провел в Сирии четыре года, до 24 апреля 1254 г., сделав там «превосходное дело», на взгляд Рене Груссе. Еще располагая большим престижем и относительно сильной армией, он сумел воспользоваться разногласиями между мусульманскими монархами из династии Айюбидов и мамлюками. После долгих переговоров он в 1252 г. добился освобождения пленников и территориальных уступок. Он заботился и о том, чтобы приспособить для обороны франкские города побережья — Акру (1250–1251), Цезарею, Яффу (1252 г.) и Сидон, где сарацины внезапно напали на каменщиков и перебили их. Король счел своим долгом принять участие в погребении «зловонных и разложившихся тел жертв. Он клал их в полу и носил к ямам, где их закапывали» («Большие французские хроники»). В общем на восстановление сети франкских оборонительных укреплений было потрачено более 100 тыс. ливров. Нужно было также гасить ссоры между христианами, вершить суд, принимать посольства и отправлять эмиссаров к монголам в надежде обратить их в христианство. Наконец, следовало посетить памятные места земной жизни Христа, за исключением Иерусалима, находившегося в руках мусульман. Король побывал в Кане, «где Наш Господин сделал вино из воды», и в одежде кающегося — в Назарете, «в месте, где был вскормлен Наш Господь» («Большие французские хроники»).
Вернуться наконец на французскую землю Людовика IX побудило сообщение о кончине Бланки Кастильской, случившейся в декабре 1252 г. Следовало спешить. Движение «пастушков», стихийный крестовый поход молодежи, вышедшей из Пикардии в безумной надежде «освободить короля», с июня 1251 г. превратилось в опасное восстание против духовенства и богачей — сначала в Париже, а потом в Бурже и Орлеане, побудив королеву Бланку прибегнуть к суровым репрессиям. После того как последняя, уважаемая простым народом за то, что, если верить «Большим французским хроникам», «очень хорошо хранила справедливость», умерла, Совет раскололся на прелатов и баронов. Обострилась угроза, которую представлял Генрих III Английский, а щекотливый вопрос фламандского наследства мог вызвать конфликт с Германией.
Возвращение весной-летом 1254 г. было отмечено двумя неприятными событиями, случившимися поблизости от Кипра, — посадкой корабля на песчаную мель и очень сильным штормом. В обоих случаях королевская чета доверилась символическим средствам воздействия: не согласившись с перевозчиками, король отказался покинуть поврежденный корабль и препоручил себя Богу на дальнейшее путешествие; во время урагана королева дала обет преподнести святому Николаю Варанжевильскому серебряный кораблик (Жуанвиль). Высадившись в Йере, монарх не торопясь поспешил в Париж, куда вступил 7 сентября 1254 г., после более чем шести лет отсутствия. Святую землю он оставил на верного человека, Жоффруа де Сержина, и не собирался вновь выступать в крестовый поход в ближайшее время. Извлекая урок из поражения, которое он был склонен объяснить совершенными грехами, он решил исправить нравы в своем королевстве и даже подумывал постричься в монахи, но Карл Анжуйский и королева Маргарита сумели отговорить его от этого.
Восьмой крестовый поход: утопия или рассчитанный политический выбор?
Суждение Жуанвиля о тунисском крестовом походе было безапелляционным: «Думаю, что те, кто ему (королю) посоветовал пойти в поход, совершили смертный грех, потому что, пока он находился во Франции, в самом королевстве и со всеми соседями сохранялся мир, а с тех пор, как он уехал, положение дел в королевстве стало все хуже и хуже». Кстати, сенешаль Шампани отправляться в поход отказался, предпочтя остаться и защищать своих людей от посягательств королевских сержантов! На самом деле принятое монархом в 1267 г. решение пойти в крестовый поход следует оценивать с учетом сложной международной конъюнктуры, в которую входили и недавнее завоевание Сицилии Карлом Анжуйским, и крах константинопольской Латинской империи, и монгольская угроза, и испытания, какие терпели франки, жившие в Святой земле. Этот набор факторов и вызвал к жизни парадоксальное предприятие — так называемый тунисский крестовый поход, цель которого была провозглашена уже после отплытия, когда флот находился в Кальяри. Со времен Анри Валлона расхожим стало утверждение, что это Карл Анжуйский надоумил Людовика IX ехать в Тунис, чтобы заставить местного правителя аль-Мустансира платить дань королю Сицилии, которым с недавнего времени стал Карл.
Рассмотрим сначала анжуйскую составляющую событий. Карл Анжуйский, брат Людовика IX, обосновался на троне сицилийских норманнов по просьбе французских пап Урбана IV и Климента IV, желавших убрать с политической арены Манфреда, незаконного сына императора Фридриха II, ненавистного вождя партии гибеллинов. Сицилийская корона была возложена на Карла 28 июня 1265 г. в Риме. Оставалось завоевать Южную Италию; победа при Беневенто в феврале 1266 г. позволила избавиться от Манфреда, а победа при Тальякоццо в 1268 г. — устранить Конрадина, последнего из Штауфенов. После этого началось заселение Неаполитанского королевства провансальцами и французами, получавшими там лены. Амбиции Карла Анжуйского этим не ограничились: он также мечтал восстановить константинопольскую Латинскую империю, которая в 1261 г. рухнула, и столица которой перешла в руки греков. В 1267 г. император Балдуин II уступил часть своих прав Карлу, с тех пор усвоившему «глобальные притязания», для удовлетворения которых ему нужно было ехать в Восточное Средиземноморье, а не в Тунис. Он отнюдь не указывал Людовику IX последнюю дорогу, а как раз предпочел бы избежать войны в Северной Африке. Как выяснил Огюст Лоньон, Карл не направлял экспедицию 1270 г., он лишь следовал за ней. В июне и июле он собирал провиант для крестоносцев и прибыл в Тунис только 25 августа, когда его брат уже скончался. Кст