В любом случае, комиссия Буллока в 1977 году предложила лейбористскому правительству принять так называемую систему 2x + y. Конкретно, в каждой фирме с более чем 2 000 работников акционеры и рабочие должны были избрать x членов совета директоров, а правительство затем дополнить совет директоров, назначив y независимых директоров, которые будут подавать решающие голоса в случае тупиковой ситуации между представителями акционеров и рабочих. Например, совет директоров может состоять из пяти представителей акционеров, пяти представителей работников и двух представителей правительства. Числа x и y могут быть установлены в уставе компании, но это не может повлиять на общую структуру или на тот факт, что совет директоров единолично имеет право принимать наиболее важные решения (такие как назначение руководителей компании, утверждение финансовых отчетов, распределение дивидендов и так далее). Неудивительно, что акционеры и финансовое сообщество лондонского Сити открыто выступили против этого предложения, которое бросало радикальный вызов привычным представлениям о частном капитализме, потенциально заходя гораздо дальше, чем немецкое или шведское соуправление. Напротив, профсоюзы и лейбористская партия оказали ему мощную поддержку, и компромисса не предвиделось. Осенью 1978 года Джеймс Каллагэн, новый премьер-министр-лейборист, сменивший Уилсона в 1976 году, всерьез задумался о назначении внеочередных выборов в то время, когда опросы предсказывали победу лейбористов. В конце концов, он решил подождать еще год. Страна была обездвижена многочисленными забастовками во время "зимы недовольства" (1978-1979) в период высокой инфляции. В 1979 году на выборах победили тори во главе с Маргарет Тэтчер, и проект был окончательно похоронен.
За пределами совместного управления: Переосмысление социального владения и разделения власти
В четвертой части я вернусь к вопросу о том, как можно двигаться к новой форме партисипативного социализма в XXI веке, опираясь на уроки истории и, в частности, сочетая элементы социальной и временной собственности. На данном этапе я просто хочу указать, что социальная собственность - то есть разделение власти внутри фирмы - потенциально может принимать иные формы, чем совместное управление в немецком или скандинавском стиле. Эта история еще далека от завершения, о чем свидетельствует целый ряд недавних предложений и дебатов.
В широком смысле, один из ключевых вопросов касается того, насколько возможно преодолеть автоматическое большинство, которым пользуются акционеры в рамках немецкой системы совместного управления. Предложение комиссии Буллока 2x + y является одним из ответов на этот вопрос, поскольку в нем основная роль отводится государству. Это может сработать в случае очень крупных фирм (где это было бы равносильно тому, чтобы сделать местные и национальные правительства миноритарными акционерами), но применение такой системы к сотням тысяч малых и средних фирм может быть проблематичным. Одним из важных ограничений немецкой системы является то, что она применяется только к крупным фирмам (с более чем 500 работниками), в то время как скандинавское соуправление применяется гораздо шире (к фирмам с более чем тридцатью, тридцатью пятью или пятьюдесятью зарплатами в зависимости от случая). Поскольку большинство работников работают в небольших фирмах, необходимо найти решения, применимые к компаниям любого размера.
В качестве дополнения к идеям типа "2x + y" можно было бы также поощрять владение акциями работниками, что могло бы добавить места к тем, которые уже занимают работники без акций, открывая путь к большинству голосов работников. В 2018 году несколько сенаторов-демократов предложили законопроекты, требующие от американских компаний выделять 30-40 процентов мест в совете директоров для представителей работников. Принятие такого закона стало бы революционным в Соединенных Штатах, где ничего подобного никогда не существовало. Однако там существует определенная традиция акционерной собственности работников, хотя влияние патримониального среднего класса в последние десятилетия уменьшилось по мере стремительного роста концентрации богатства. Фискальная политика, менее благоприятная для самых высокооплачиваемых и богатых людей, вместе со стимулами для акционерной собственности работников, может изменить ситуацию. Предложения, подобные тому, которое я буду обсуждать позже (прогрессивный налог на богатство в сочетании с универсальным капиталом), также могут создать новое большинство, изменить баланс сил и уравнять участие в экономике. Тем не менее, движение за выделение мест в советах директоров для работников не продвинулось далеко в Соединенных Штатах, где мало пользы от ссылок на успех совместного управления в Германии, Скандинавии или, если на то пошло, где-либо за пределами США. Однако может помочь привлечение внимания к тому факту, что существует старая (и в значительной степени забытая) англо-американская традиция ограничения власти крупных акционеров: в начале девятнадцатого века британские и американские компании часто устанавливали ограничения на право голоса крупных акционеров.
Недавние британские дебаты также предложили новые пути выхода за рамки существующих моделей совместного управления. Например, в 2016 году группа юристов опубликовала "Манифест трудового права", который был частично включен в официальную платформу Лейбористской партии. Цель заключалась в пересмотре значительной части трудового и корпоративного законодательства для поощрения более широкого участия работников и улучшения условий труда и оплаты при одновременном повышении социальной и экономической эффективности. Манифест предлагал немедленно предоставить работникам минимум два места в совете директоров (обычно 20 процентов от общего числа). Наиболее оригинальным было предложение о том, что члены совета директоров должны избираться смешанным собранием акционеров и работников. Другими словами, работники должны рассматриваться как члены фирмы наравне с акционерами, то есть как субъекты, участвующие в ее долгосрочном развитии. В этом качестве они будут иметь право голоса в смешанном собрании, ответственном за выбор совета директоров компании. Первоначально работникам будет предоставлено 20 процентов прав голоса в этом собрании, но постепенно этот показатель будет увеличен (возможно, до 50 или более процентов). Кроме того, эти правила распространялись бы на все фирмы, независимо от размера, включая самые маленькие; в этом отношении манифест отходил от опыта других стран и предлагал возможность привлечения всех работников, а не только сотрудников крупных фирм.
Достоинством такой системы, по мнению авторов, является то, что она обязывает потенциальных директоров учитывать интересы как работников, так и акционеров. Вместо того чтобы представлять исключительно интересы одной или другой группы, директора, избранные таким смешанным собранием, должны будут представлять долгосрочные стратегии, основанные на стремлениях и понимании обеих групп. Если бы работники также были акционерами, либо индивидуально, либо через какую-то коллективную структуру, например, пенсионный фонд, то могла бы возникнуть новая динамика.
Кооперативы и самоуправление: Капитал, власть и право голоса
Следует также упомянуть о текущем анализе управления кооперативами и некоммерческими организациями, такими как ассоциации и фонды, которые играют центральную роль во многих секторах, включая образование, здравоохранение, культуру, университеты и СМИ. Одним из основных ограничений для развития кооперативов является чрезмерная структурная жесткость. В классическом кооперативе каждый член имеет один голос. Такая структура вполне подходит для определенных типов проектов, в которых каждый участник выполняет одинаковый объем работы и вносит одинаковое количество ресурсов. Исторически кооперативы также продемонстрировали свою способность к эгалитарному управлению природными ресурсами.
Однако такая структура может привести к осложнениям во многих ситуациях: например, когда инвесторы нового предприятия вносят в проект разные суммы. Это может стать проблемой как для крупных, так и для мелких предприятий. Возьмем человека, который хочет открыть ресторан или магазин экологически чистых продуктов и имеет 50 000 долларов для инвестиций. Предположим, что в бизнесе работают три человека: основательница и еще два человека, которых она нанимает для совместной работы, но которые не вносят никакого капитала. При строго эгалитарной кооперативной структуре каждый работник будет иметь один голос. Два новых сотрудника, которые, возможно, присоединились к бизнесу за неделю до этого или думают об уходе, чтобы начать свой собственный бизнес на следующей неделе, могут переголосовать за основательницу по любому вопросу, даже если она вложила все свои сбережения и, возможно, мечтала о бизнесе в течение многих лет. Такая структура может быть уместна в некоторых ситуациях, но навязывать ее в каждом случае было бы несправедливо и неэффективно. Индивидуальные устремления и карьерные пути сильно различаются, и любая схема разделения власти должна учитывать это разнообразие, а не подавлять его. В главе 12 я расскажу больше об этой важной теме в связи с коммунистическими и посткоммунистическими обществами.
В целом, для проектов с большим количеством работников или более диверсифицированной структурой капитала нет ничего плохого в том, чтобы предоставить больше голосов лицам, предоставляющим больший капитал, при условии, что работники также представлены в органах принятия решений (возможно, через представителей, выбранных в соответствии с правилами немецкой модели совместного управления, а возможно, через смешанное собрание работников и акционеров), и при условии, что делается все возможное для сокращения неравенства богатства и выравнивания доступа к экономической и социальной жизни. Можно также установить предельное количество голосов, которое может быть отдано одним акционером, или создать несколько различных классов прав голоса.