В четвертой части я более подробно рассмотрю эти политико-идеологические трансформации. Я считаю их важными для понимания эволюции неравенства и возможности воссоздания эгалитарной и перераспределительной коалиции в будущем. На данном этапе следует отметить, что столкновение между консервативными либералами и консервативными националистами - это не просто курьез посткоммунистической Восточной Европы. Это одна из возможных траекторий, по которой может двигаться политический конфликт во многих западных демократиях, как показывают последние события во Франции, Италии и США. В широком смысле, это одна из форм, которую может принять идеологический конфликт в обществах, где снижение социально-экономического неравенства не рассматривается, но открывается пространство для конфликта идентичностей. Единственный способ преодолеть такие противоречия - работать над созданием новой интернационалистской политической платформы для достижения большего равенства.
Глава 13. Гиперкапитализм. Между современностью и архаизмом
В главе 12 мы рассмотрели роль коммунистических и посткоммунистических обществ в истории режимов неравенства, особенно в связи с возрождением неравенства с 1980-х годов. Современный мир является прямым следствием больших политико-идеологических преобразований, которые режимы неравенства пережили в течение двадцатого века. Падение коммунизма привело к определенному разочарованию в самой возможности справедливого общества. Разочарование привело к отступлению и защите национальной, этнической и религиозной идентичности; это разочарование должно быть преодолено. Конец колониализма породил новые, якобы менее неэгалитарные экономические отношения и миграционные потоки между различными регионами мира, но глобальная система остается иерархической и недостаточно социальной или демократической, и возникли новые противоречия как внутри стран, так и между ними. Наконец, проприетарная идеология вернулась в новой форме, которую я называю неопроприетарной, несмотря на многие различия между старой версией и новой. Но неопроприетарианский режим менее един и более хрупок, чем может показаться.
В этой главе мы изучим несколько основных инегалитарных и идеологических проблем, с которыми сегодня сталкиваются все общества, с акцентом на потенциал изменений и эволюции. Для начала мы рассмотрим различные виды крайнего неравенства, которые существуют в современном мире, поскольку старые и новые логики объединяются. Затем мы спросим, почему наша экономическая и финансовая система становится все более непрозрачной, особенно в том, что касается учета и измерения доходов и богатства. В мире, который регулярно празднует эру "больших данных", это может показаться неожиданным. Это отражает неисполнение своих обязанностей со стороны государственных органов и статистических агентств. Хуже того, это значительно усложняет задачу организации информированных глобальных дебатов о неравенстве и других важных вопросах, начиная с изменения климата, которые могли бы послужить катализатором новой политики. После этого мы рассмотрим другие фундаментальные глобальные проблемы, связанные с неравенством: сохранение сильного патриархального неравенства между мужчинами и женщинами, которое могут преодолеть только энергичные проактивные меры; парадоксальная пауперизация государства в развивающихся странах как следствие либерализации торговли , навязанной без достаточной подготовки или политической координации; и, наконец, новая роль монетарного творчества с 2008 года, которая глубоко изменила представления о соответствующих ролях правительств и центральных банков, налогов и монетарного творчества, и, в более широком смысле, об идее справедливой экономики. Все это поможет нам понять, что такое неопроприетаризм сегодня и что необходимо сделать для его преодоления.
Формы неравенства в двадцать первом веке
Наиболее очевидной характеристикой современного режима глобального неравенства является то, что общества во всем мире находятся в более интенсивной взаимозависимости, чем когда-либо прежде. Глобализация - это, конечно, очень долгосрочный процесс. Отношения между различными регионами мира постепенно расширялись с 1500 года. Часто это сопровождалось насилием, как, например, в эпоху рабства и колониализма. Но в другие времена торговля и культурный обмен принимали более мирные формы. С точки зрения торговли, иммиграции и финансов мир достиг выдающегося уровня интеграции в эпоху Belle Époque (1880-1914). Но с тех пор, в эпоху гиперкапитализма и цифровых технологий (1990-2020), глобализация достигла совершенно иного уровня. Международные путешествия стали обычным делом, а изображения, тексты и звуки теперь могут мгновенно передаваться на четыре стороны света. Новые информационные технологии породили ранее неизвестные формы культурного, социально-политического и политико-идеологического обмена и взаимозависимости. Кроме того, эти изменения происходят на фоне быстрого демографического роста и широкого перераспределения ресурсов. По прогнозам Организации Объединенных Наций, в 2050 году население Земли достигнет 9 миллиардов человек: 5 миллиардов в Азии, 2 миллиарда в Африке, 1 миллиард в Америке и менее 1 миллиарда в Европе (рис. 13.1).
Однако такая взаимосвязанность не является несовместимой с большим социальным и политическим разнообразием. Согласно имеющимся источникам, доля верхнего дециля в общем доходе составляет менее 35 процентов в Европе, но близка к 70 процентам на Ближнем Востоке, в Южной Африке и Катаре (рис. 13.2). Если мы посмотрим на долю национального дохода, идущую нижним 50 процентам, следующим 40 процентам и верхним 10 процентам (или 1 проценту), то обнаружим большие различия между странами. В наименее инегалитарных странах доля верхнего дециля "всего" в 1,5 раза больше, чем доля нижних 50 процентов, в то время как в наиболее инегалитарных странах она в семь раз больше (рис. 13.3). Доля верхнего центиля вдвое меньше доли нижних 50 процентов в наиболее эгалитарных странах (что довольно много, учитывая, что верхний центиль в пять раз меньше), но более чем втрое больше доли нижних 50 процентов в наиболее неэгалитарных странах (рис. 13.4). Эти цифры показывают, почему ошибочно сравнивать страны только по средним макроэкономическим показателям (таким как валовой внутренний продукт [ВВП] на душу населения). Эквивалентные средние показатели могут скрывать совершенно разные реалии в плане распределения доходов среди различных социальных групп.
РИС. 13.1. Население по континентам, 1700-2050 гг.
Интерпретация: В 1700 году население Земли составляло около 600 миллионов человек, из которых 400 миллионов проживало в Азиатско-Тихоокеанском регионе, 120 миллионов в Европе и России, 60 миллионов в Африке и 15 миллионов в Америке. В 2050 году, согласно прогнозам ООН, оно составит около 9,3 миллиарда человек, из них 5,2 миллиарда - в Азиатско-Тихоокеанском регионе, 2,2 - в Африке, 1,2 - в Америке и 0,7 - в Европе/России. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
РИС. 13.2. Глобальные режимы неравенства, 2018 год
Интерпретация: В 2018 году доля верхнего дециля национального дохода составляла 34% в Европе, 41% в Китае, 46% в России, 48% в США, 55% в Индии, 56% в Бразилии, 64% на Ближнем Востоке, 65% в Южной Африке и 68% в Катаре. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
РИС. 13.3. Неравенство в Европе, США и на Ближнем Востоке, 2018 год
Интерпретация: Доля верхнего дециля в общем доходе составляет 64 процента на Ближнем Востоке (население 420 миллионов человек) по сравнению с 9 процентами для нижних 50 процентов. В Европе (расширенный ЕС, население 540 миллионов человек) эти доли составляют 34 и 21 процент, а в США (население 320 миллионов человек) - 47 и 13 процентов. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
РИС. 13.4. Глобальные режимы неравенства, 2018 год: 50 процентов нижних слоев населения по сравнению с 1 процентом верхних слоев населения
Интерпретация: Доля верхнего центиля в общем доходе составляет 30 процентов на Ближнем Востоке по сравнению с 9 процентами для нижних 50 процентов. В Европе эти две доли составляют 21 и 11 процентов, в Китае - 15 и 14 процентов, а в США - 20 и 13 процентов. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
Эти региональные различия важны и поучительны, и они могут быть полезны для понимания того, какие виды социальных и налоговых институтов полезны для сдерживания неравенства (как это сделала Европа). Однако следует помнить, что уровень неравенства высок и растет почти везде (в том числе и в Европе). Следовательно, не очень хорошая идея использовать такие данные, чтобы объяснить низшему и среднему классу Европы, что, поскольку их участь столь завидна по сравнению с остальным миром, они должны пойти на жертвы. К сожалению, люди, находящиеся на вершине глобального распределения доходов и богатства (и поддерживаемые ими политики), часто ссылаются на подобные аргументы, чтобы оправдать жертвы в свою пользу. Подобная риторика может быть политически эффективной, но она также опасна. Большинство европейцев прекрасно понимают, что уровень неравенства в Европе ниже, чем в Южной Африке, на Ближнем Востоке, в Бразилии и США. Утверждать, что непреложные законы экономики требуют от них принять те виды неравенства, которые существуют в других странах (совершенно фантастическое и необоснованное утверждение, которое никоим образом не помогает прояснить вопросы), - это, конечно, лучший способ убедить их выступить против глобализации.
Более уместным сравнением для европейских граждан является тот факт, что если в течение двадцатого века неравенство доходов в Европе значительно снизилось, то с 1980-х годов оно резко возросло. Конечно, этот рост был меньше, чем наблюдаемый в других странах, но он все равно представляет собой явный и хорошо задокументированный разворот предыдущей тенденции, для которого нет очевидного обоснования. Действительно, рост неравенства совпал со снижением темпов роста. Кроме того, неравенство остается чрезвычайно высоким в абсолютном выражении. На самом деле, концентрация богатства в Европе всегда была потрясающей, а с 1980-х годов она увеличилась: нижние 50 процентов владеют едва ли 5 процентами богатства, в то время как верхние 10 процентов владеют 50-60 процентами.