В этом отношении особенно показательно так называемое восстание "желтых жилетов" (gilets jaunes) во Франции в конце 2018 года. Французское правительство планировало резко повысить налог на выбросы углекислого газа в 2018-2019 годах, но предпочло отказаться от этой идеи после этого бурного движения протеста. Это дело было особенно плохо обставлено, почти до карикатурности. Лишь небольшая часть (менее пятой части) дополнительных поступлений от налога на выбросы углерода должна была пойти на экологический переход и компенсационные меры, а остальное - на финансирование других приоритетов, включая значительное снижение налогов для социальных групп с самыми высокими доходами и самым большим богатством.
Следует также отметить, что различные формы углеродного налога, взимаемого в настоящее время во Франции и Европе, содержат многочисленные исключения. Например, керосин полностью освобожден от налога на углерод в соответствии с европейскими правилами конкуренции. Это означает, что люди со скромным достатком, которые каждое утро ездят на работу на машине, должны платить полный углеродный налог на бензин, который они используют, но богатые люди, которые улетают в отпуск на выходные, не платят налог на авиационное топливо, которое они потребляют. Другими словами, налог на выбросы углекислого газа даже не пропорционален: он в огромной степени и откровенно регрессивен, причем более низкие ставки устанавливаются для тех, кто несет ответственность за наибольшие выбросы. Подобные примеры, широко освещавшиеся во время протестов во Франции зимой 2018-2019 годов, сыграли важную роль в убеждении демонстрантов в том, что французская климатическая политика - это в основном предлог, чтобы заставить их платить более высокие налоги, и что французские и европейские власти больше заботятся об имущих, чем о неимущих. Конечно, какая бы климатическая политика ни была принята, всегда найдутся люди, выступающие против нее. Очевидно, однако, что оппозиция только усиливается, если не предпринимается никаких усилий для разработки более справедливого налога на выбросы углерода. Этот эпизод еще раз доказывает необходимость новых форм транснационального налогообложения, в данном случае настоящей европейской налоговой системы. Если европейские правительства продолжат действовать так, как они всегда действовали, исходя из принципа, что преимущества фискальной конкуренции всегда перевешивают (реальные, но преодолимые) затраты и сложности общей налоговой политики, они, скорее всего, столкнутся с новыми налоговыми бунтами в будущем и фатально скомпрометируют свою климатическую политику. Напротив, политическое движение за то, чтобы что-то сделать с изменением климата, которое набирает силу среди молодежи, может изменить политическое уравнение в отношении демократической прозрачности и транснациональной фискальной справедливости.
Об измерении неравенства и отказе правительств от власти
Парадоксально, что в так называемую эпоху больших данных государственные данные о неравенстве столь удручающе неадекватны. Тем не менее, такова реальность, о чем свидетельствует крайняя сложность измерения распределения богатства. Ранее я уже упоминал о неадекватности данных о распределении доходов. Ситуация еще хуже в отношении богатства, особенно финансовых активов. Говоря в двух словах, статистические агентства, налоговые органы и, прежде всего, политические лидеры не осознали степень интернационализации финансовых портфелей и не разработали инструменты, необходимые для оценки распределения богатства и отслеживания его изменения во времени. Для ясности, нет никаких технических препятствий для разработки таких инструментов; это чисто политический и идеологический выбор, причины которого мы попытаемся раскрыть.
Конечно, можно, используя и систематически сравнивая все доступные в настоящее время источники (национальные счета, данные опросов и налоговые записи), нарисовать широкими мазками то, как концентрация богатства развивалась в различных регионах мира. Основные результаты представлены на рис. 13.8 и 13.9, где описана эволюция долей верхнего дециля и верхнего центиля общего богатства во Франции, Великобритании, США, Индии, Китае и России. Самые старые данные получены из Франции, где богатые записи по налогу на имущество позволяют проследить историю вплоть до Французской революции (см. главу 4). Имеющиеся источники по Великобритании и другим европейским странам (например, Швеции) менее точны, но также позволяют проследить историю вплоть до начала XIX века (см. главу 5). Данные по США относятся к концу XIX - началу XX века, а их качество улучшилось после введения федерального налога на недвижимость в 1916 году. В Индии доступные источники (в основном, обзоры наследства) начинаются с 1960-х годов. В Китае и России анализ эволюции распределения богатства стал возможен только после волны приватизации в 1990-х годах.
РИС. 13.8. Доля богатства в верхнем дециле: Богатые и развивающиеся страны
Интерпретация: Доля верхнего дециля общего частного богатства (недвижимость, профессиональные и финансовые активы за вычетом долгов) резко возросла в Китае, России, Индии и США с 1980-х годов и увеличилась в меньшей степени в Великобритании и Франции. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
РИС. 13.9. Доля богатства в верхнем центиле: Богатые и развивающиеся страны
Интерпретация: Доля верхнего центиля общего частного богатства (недвижимость, профессиональные и финансовые активы за вычетом долгов) резко возросла в Китае, России, Индии и США с 1980-х годов и увеличилась в меньшей степени в Великобритании и Франции. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
Общая картина относительно ясна. В западных странах концентрация богатства резко снизилась после Первой мировой войны, оставалась низкой до 1970-х годов, а затем пошла вверх в 1980-х годах. Неравенство богатства выросло больше в США и Индии, чем во Франции или Великобритании, как и неравенство доходов. Рост концентрации богатства был особенно значительным в Китае и России после приватизации. Хотя эта общая закономерность хорошо известна, важно помнить, что многие аспекты последних событий остаются неясными. Парадоксально, но данные на рис. 13.8-13.9 за последние три десятилетия (1990-2020), несомненно, менее точны, чем данные за весь период (1900-2020). Отчасти это объясняется тем, что качество источников не так хорошо, как раньше, а отчасти тем, что власти не разработали инструменты, необходимые для отслеживания интернационализации богатства.
Как и в случае с доходами, источники, из которых мы можем получить информацию о богатстве, бывают нескольких видов. Во-первых, существуют национальные счета: объединяя балансовые отчеты фирм с многочисленными обследованиями и инвентаризациями производства, заработной платы, жилья и так далее, статистические агентства производят оценки ВВП, национального дохода, а также финансовых и нефинансовых активов, принадлежащих домохозяйствам, правительствам и фирмам. Помимо проблем, связанных с учетом деградации национального капитала, о которых я говорил ранее, основным ограничением национальных счетов является то, что по своей сути они занимаются только агрегатами и средними показателями, а не распределением. Тем не менее, они предоставляют наиболее полные и сопоставимые на международном уровне оценки как общего национального дохода, так и общего частного и общественного богатства, и вполне естественно начать с этих итогов, прежде чем углубляться в их распределение. Обследования домашних хозяйств являются одним из основных источников для изучения распределения. Их преимущество заключается в том, что они задают десятки вопросов о составе доходов и богатства, а также о других индивидуальных характеристиках, которые обычно недоступны в налоговых данных (таких как уровень образования, профессиональная и семейная принадлежность). Недостатком является то, что ответы, которые дают респонденты, в отсутствие каких-либо санкций или проверки, часто бывают неточными, особенно в верхней части распределения, где доходы и богатство обычно сильно занижены. Это уже весьма проблематично, когда речь идет об измерении неравенства в доходах, но в случае с богатством, которое гораздо более высоко сконцентрировано (верхний дециль обычно владеет от 50 до 90%), это, безусловно, наносит ущерб.
Наиболее важные обследования благосостояния проводятся совместно статистическими агентствами и центральными банками. Это имеет смысл, учитывая, что центральные банки являются государственными учреждениями, имеющими самое непосредственное отношение к изменению структуры активов и обязательств. Денежно-кредитная и финансовая политика центральных банков оказывает большое влияние на динамику цен и доходности активов, а также на их распределение на индивидуальном уровне, с одной стороны, и на уровне компаний и правительств - с другой. Старейшим и наиболее полным исследованием благосостояния является Исследование потребительских финансов, которое Федеральная резервная система США проводит каждые три-четыре года с 1960-х годов с участием десятков тысяч домохозяйств. В Европе Европейский центральный банк (ЕЦБ) с 2006 года координирует проведение обследований благосостояния в различных странах Еврозоны с целью гармонизации методов и анкет, которые были абсолютно несовместимы до создания евро в 1999-2002 годах. Как в США, так и в Европе статистики центральных банков прилагают реальные усилия для повышения надежности этих обследований. К сожалению, эта задача им не под силу. К сожалению, невозможно правильно измерить распределение богатства, особенно финансовых активов, на основе самодекларируемых опросов. Несмотря на все усилия по улучшению результатов, общее богатство, декларируемое в Обзоре финансов и потребления домашних хозяйств (HFCS), координируемом ЕЦБ, составляет не более 50-60% от общего объема, оцениваемого в национальных счетах. Это, в первую очередь, является результатом недооценки богатства респондентами в верхней части распределения, особенно в отношении финансовых активов. В двух словах, ЕЦБ печатает сотни миллиардов евро (на самом деле, триллионы евро, как мы увидим позже), чтобы повлиять на европейскую экономику и формирование цен на активы, но не знает, как правильно измерить распределение всего этого богатства.