Поскольку моей основной целью здесь является изучение эволюции электоральных и политико-идеологических расколов в долгосрочной исторической и сравнительной перспективе, я начну с рассмотрения распределения голосов между двумя группами партий, принимавших участие в выборах в законодательные органы власти Франции в период 1945-2017 годов. Для упрощения я предлагаю называть одну группу партий "электоральными левыми", а другую - "электоральными правыми" (рис. 14.3). В период, который я рассматриваю здесь, левые на выборах включали Социалистическую, Коммунистическую и Радикальную партии, к которым иногда присоединялась экологическая партия, а также другие небольшие партии, классифицируемые как левоцентристские, левые или крайне левые (рис. 14.4). Аналогичным образом, правые на выборах включали в себя Галлистскую партию и различные другие политические формирования, классифицируемые как правоцентристские, правые или крайне правые (рис. 14.5). Оправданием для группировки партий таким образом является то, что целью является сравнение французской структуры расщепления с той, которая наблюдается в двухпартийных системах США и Великобритании. Я просто классифицировал различные французские партии на основании того, как избиратели расположили их на шкале "левые-правые" в опросах после выборов, что, на мой взгляд, является наименее произвольным способом разделения электората на две примерно равные половины. Более того, результаты согласуются с тем, как партии описывают себя. Единственные партии, исключенные из этой классификации, - это те, которые избиратели либо отказываются расположить на шкале "левый-правый", либо оценивают непоследовательно. На практике это небольшие регионалистские партии или партии одного вопроса (например, Партия охотников), которые не получили более 4 процентов голосов ни на одних законодательных выборах, в то время как левый и правый блоки получили по 40-58 процентов (рис. 14.3).
РИС. 14.3. Выборы в законодательные органы власти во Франции, 1945-2017 гг.
Интерпретация: Показатели, полученные левыми партиями (социалисты, коммунисты, радикалы, экологи и т.д.) и правыми партиями (объединение всех партий или правоцентристских, правых и крайне правых), колебались от 40 до 58 процентов голосов в первом туре законодательных выборов в период 1945-2017 годов. Примечание: результат, полученный коалицией LREM-MoDem в 2017 году (32 процента голосов), разделен поровну между правоцентристскими и левоцентристскими партиями (см. рис. 14.4-14.5). Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
РИС. 14.4. Избирательные левые во Франции: Законодательные органы, 1945-2017 гг.
Интерпретация: Общий результат, полученный левыми партиями (социалисты, коммунисты, радикалы, экологи и т.д.), варьировался в пределах 50-57 процентов голосов в первом туре выборов в законодательные органы власти Франции в период 1945-2017 годов. Примечание: голоса, полученные коалицией LREM-MoDem в 2017 году (32 процента голосов), разделены поровну между правоцентристами и левоцентристами. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
РИС. 14.5. Избирательные права во Франции: Законодательные органы, 1945-2017 гг.
Интерпретация: Общий балл, полученный правыми партиями (включая правоцентристские, правые и крайне правые), варьировался от 50 до 58 процентов голосов в первом туре выборов в законодательные органы Франции в период 1945-2017 годов. Примечание: балл, полученный коалицией LREM-MoDem в 2017 году (32 процента голосов), был разделен поровну между правоцентристами и левоцентристами. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
Важно отметить, однако, что эти классификации в значительной степени искусственны. Внутри каждой широкой партийной группы всегда существовал очень широкий диапазон мнений и чувств (что также справедливо для основных британских и американских партий). На самом деле, структура политико-идеологического конфликта, как правило, очень многомерна. В частности, существуют разногласия по вопросам, связанным с собственностью (которые включают фискальную политику и другие меры по сокращению неравенства) и границами (включая иммиграционную политику). Конечно, бывают случаи, когда то или иное измерение становится основным фокусом предвыборной борьбы и, следовательно, влияет на то, как избиратели воспринимают относительные позиции партий. Поскольку политико-идеологическая составляющая является многомерной, а измерения не являются идеально коррелированными, равновесие, как правило, является шатким, нестабильным и временным.
Именно так обстоят дела во Франции в конце 2010-х годов. Как мы увидим далее, это явно период, когда главная ось электорального и политического конфликта определяется заново. Одним из признаков этого является решительный отказ от терминологии , связанной со старыми политическими расколами (особенно от терминов "левые" и "правые", которые отвергаются с еще большим негодованием, чем обычно, что свидетельствует об изменении их значения). Чтобы понять, как мы дошли до этого момента, будет полезно начать с изучения эволюции лево-правого расслоения во Франции с 1950 года и сравнить его с демократическо-республиканским и лейбористско-консервативным расслоениями в США и Великобритании.
Действительно, обозначения "левый" и "правый" всегда были местом интенсивного политико-лингвистического конфликта. Одни используют эти слова в положительном смысле для определения собственной идентичности или в уничижительном смысле для дискредитации своих врагов. Другие отвергают их как неприменимые (что не мешает возникновению новых осей конфликта). Моей целью здесь не является разрешение споров о терминологии, полицейском языке или изложение глубинной природы "аутентичных левых" или "аутентичных правых". Делать что-либо из этого было бы бессмысленно, тем более что "левые" и "правые" явно не имеют фиксированного вечного значения. Они являются социально-историческими конструктами, которые структурируют и организуют политико-идеологический конфликт и электоральную конкуренцию в конкретных исторических контекстах. Впервые использованные во время Французской революции для обозначения политических групп, расположившихся по левую и правую стороны палаты, в частности, в связи с их позицией по вопросу о сохранении или прекращении монархии, понятия "левые" и "правые" с тех пор являются объектом постоянной борьбы и вечного переопределения. В частности, споры о значении левых и правых, скорее всего, возникнут, когда возникнут разногласия по поводу политических стратегий, претендующих на преодоление конфликтов прошлого и введение новых политических расколов. На данном этапе моей целью является просто изучение эволюции левых и правых как электоральных описаний. Как конкретные группы и партии воплощали понятия левых и правых на выборах после окончания Второй мировой войны? Я также сравню эволюцию электоральных структур расщепления в разных странах за этот период.
Интересно также рассмотреть электоральное поведение во вторых турах тех президентских выборов во Франции с 1965 по 2012 год, в которых кандидат от правых противостоял кандидату от левых (рис. 14.6). В этих конкурсах избиратели стояли перед бинарным выбором, что, конечно, упрощает ситуацию, но в то же время является показательным. Оказалось, что результаты президентских выборов подтверждают результаты, полученные на выборах в законодательные органы власти. Преимущество последних в том, что они охватывают более длительный период и дают более точную картину многопартийности политической жизни Франции.
РИС. 14.6. Президентские выборы во Франции, 1965-2012 гг
Интерпретация: Оценки, полученные во вторых турах президентских выборов во Франции (где левые противостояли правым), следующие: 1965 (Де Голль 55%, Миттеран 45%), 1974 (Жискар 51%, Миттеран 49%), 1981 (Миттеран 52%, Жискар 48%), 1988 (Миттеран 54%, Ширак 46%), 1995 (Ширак 53%, Жоспен 47%), 2007 (Саркози 53%, Руаяль 47%), 2012 (Олланд 52%, Саркози 48%). Другие вторые туры включали правых, центральных и крайне правых и здесь не показаны: 1969 год (Помпиду 58%, Пуэр 42%), 2002 год (Ширак 82%, Ле Пен 18%), 2017 год (Макрон 66%, Ле Пен 34%). Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
Наконец, отметим, что, хотя французские партии значительно изменились, особенно к концу периода, явка избирателей все же снизилась. На президентских выборах снижение менее заметно: оно упало с 80-85% в период 1965-2012 годов до 75% в 2017 году. Снижение было более значительным на выборах в законодательные органы власти, где уровень участия в 75-80% с 1950-х по 1980-е годы снизился до 60-65% в 2000-е годы и менее 50% в 2017 году (рис. 14.7). Отметим, что участие во всеобщих выборах в Великобритании также составляло около 75-80% с 1950-х по 1980-е годы, но довольно быстро снизилось в 1990-е годы (до около 60% в начале 2000-х годов), а затем снова выросло в 2010-е годы (почти до 70% в 2017 году). В США явка избирателей всегда была относительно низкой, поэтому снижение менее заметно: в 1950-1960-х годах она составляла около 60-65%, а с 1970-х годов колеблется в районе 50-55%.
РИС. 14.7. Динамика явки избирателей, 1945-2020 гг.
Интерпретация: Явка избирателей на президентских выборах была относительно стабильной и составляла примерно 80-85 процентов с 1965 года (с небольшим снижением до 75 процентов в 2017 году). Снижение было гораздо более резким на выборах в законодательные органы власти, где явка составляла 80 процентов до 1970-х годов, но менее 50 процентов в 2017 году. В Соединенном Королевстве явка упала, а затем снова поднялась в 2010 году. В Соединенных Штатах она обычно колеблется на уровне 50-60 процентов. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
О снижении явки среди менее обеспеченных классов
Следующий момент особенно важен: поразительно отметить, что уровень явки связан с неравенством. Явка остается высокой среди социально обеспеченных избирателей, но снижается среди менее обеспеченных избирателей (рис. 14.8). Используя опросы после выборов в США, Великобритании и Франции за период 1948-2017 годов, мы можем связать уровень явки с индивидуальными социально-экономическими характеристиками. В США, где общая явка в целом низкая, мы обнаружили, что явка всегда была намного выше среди избирателей, принадлежащих к верхним 50 процентам распределения доходов, по сравнению с явкой среди нижних 50 процентов; за последние шестьдесят лет разрыв колебался от 12 до 20 процентных пунктов. Мы находим аналогичный разрыв, если используем уровень образования, профессию или богатство. Независимо от используемого критерия, мы обнаруживаем, что воздержание от голосования выше среди менее обеспеченных групп.