Вспомните, например, знаменитый "эмигрантский миллиард", символическую меру, обсуждавшуюся в первые годы Реставрации и в итоге принятую в 1825 году, целью которой была компенсация бывшим дворянам-эмигрантам за землю и ренту, потерянные во время революции; необходимые крупные суммы, составлявшие почти 15 процентов национального дохода, финансировались исключительно за счет налогоплательщиков и государственных займов. Правительства Людовика XVIII и Карла X (оба брата Людовика XVI, гильотинированного в 1793 году), возглавляемые Жозефом, графом де Вилье, также наложили на Гаити штраф в размере 150 миллионов франков (более трех лет национального дохода страны в то время), чтобы компенсировать бывшим рабовладельцам, многие из которых были аристократами, их собственность, потерянную после обретения Гаити независимости. В целом, в период с 1815 по 1848 год вся судебная система и государственная бюрократия занимали явно про-дворянскую позицию, особенно в отношении многочисленных судебных процессов, связанных с перераспределением собственности во время революции. Политическая хронология показывает, что трансформация трехфункционального общества в общество собственности не была гладким процессом ни во Франции, ни, тем более, где-либо еще в Европе. Разрыв 1789 года, каким бы значительным он ни был, не исключил ряд последующих траекторий.
Христианская церковь как организация, владеющая собственностью
Вернемся теперь к вопросу о доле собственности, принадлежащей духовному сословию и церковным организациям в троичных обществах. Имеющиеся источники позволяют предположить, что в 1780-х годах католическая церковь владела примерно 15 процентами французской земли. Если мы добавим капитализированную стоимость десятины, то доля церкви возрастет примерно до 25 процентов.
Имеющиеся оценки по другим европейским странам дают сопоставимые порядки величин. Конечно, в этих оценках много неопределенности, во-первых, потому что сама идея прав собственности имела специфическое значение в трифункциональном обществе (которое включало судебные и регальные права, не учитываемые здесь ), и, во-вторых, из-за недостатков самих источников.
Однако для Испании у нас есть знаменитый кадастр Анседана, составленный в 1750-х годах, из которого мы узнаем, что церкви принадлежало 24 процента сельскохозяйственных земель. К этому следует добавить испанский эквивалент французской десятины, но сделать это нелегко. Со времен Реконкисты отношения между испанской короной и католической церковью были сложными; постоянно пересматриваемая доля доходов церкви регулярно передавалась в королевскую казну. Первоначальным оправданием этих переводов было то, что они были необходимы для финансирования "отвоевания" Испании у мусульманских неверных в период 718-1492 годов. Впоследствии выплаты продолжались в различных формах. Переговоры, происходившие в Испании между королевскими и церковными властями, показывают, насколько вопросы собственности в тернарных обществах были тесно связаны с более широкими политическими вопросами, начиная с ключевого вопроса о легитимности различных элит и их соответствующего вклада - военного и религиозного - в жизнь общества.
Мы мало знаем о другой собственности, кроме сельскохозяйственных земель. Последняя составляла большую часть - от половины до двух третей всего имущества (включая землю, здания, инструменты и финансовые активы за вычетом долгов) во Франции, Испании и Великобритании в XVIII веке. Но не следует пренебрегать и другим имуществом, особенно жилыми домами, складами и фабриками, а также финансовыми активами. О доле церкви в этих других видах собственности известно очень мало. Например, недавние работы показали, что доля испанской церкви в ипотечном кредитовании (то есть кредитовании, в котором в качестве залога использовались земля и здания) была значительной и составляла от 45 процентов в семнадцатом веке до 70 процентов к середине восемнадцатого века. Объединив данные из нескольких источников, можно предположить, что в 1750 году церковь владела 30 и более процентами всей собственности в Испании.
Несмотря на неопределенность, ключевым моментом здесь является то, что церковь владела очень большой долей всей собственности в европейских троичных обществах, обычно около 25-35 процентов. Мы находим аналогичные порядки величины для церковных институтов в совершенно разных контекстах: например, Эфиопская церковь владела примерно 30 процентами эфиопской земли в 1700 году. Это очень большая сумма: когда организация владеет четвертью или третью всего, чем можно владеть в стране, ее власть структурировать и контролировать это общество огромна, особенно через оплату труда большого числа священнослужителей и предоставление разнообразных услуг, в том числе в области образования и здравоохранения.
Конечно, огромное влияние - это не то же самое, что гегемония, как, например, в коммунистическом блоке в советское время. Хотя это крайний случай, сравнение, тем не менее, полезно. Как мы увидим, при коммунизме государство владело почти всем, чем только можно было владеть, обычно 70-90%. Как ясно показывает трифункциональная идеология, христианская церковь была важным актором в плюралистической политической системе, но не гегемоном. Тем не менее, Церковь была крупнейшим собственником имущества во всех христианских монархиях: ни один дворянин не владел таким количеством, даже король. Это давало ей возможность действовать, зачастую превосходящую возможности самого государства.
Для сравнения полезно отметить, что сегодня некоммерческие организации владеют гораздо меньшей долей всей собственности: 1 процент во Франции, 3 процента в Японии и не совсем 6 процентов в США, где сектор фондов особенно велик (рис. 2.3). Обратите внимание, что эти оценки, основанные на официальных национальных счетах, включают все некоммерческие учреждения, считая не только имущество, принадлежащее религиозным организациям (всех конфессий), но и имущество, принадлежащее нерелигиозным некоммерческим фондам и учреждениям, включая университеты, музеи, больницы и благотворительные организации. В некоторых случаях цифры могут включать фонды, которые теоретически действуют в общественных интересах, но на практике служат в основном интересам одной семьи, которая по той или иной причине передала часть своего состояния фонду, иногда в целях налогообложения, иногда по внутренним семейным причинам. Чиновники, ответственные за составление данных национальных счетов, не всегда знают, как классифицировать такие учреждения. Теоретически, активы, принадлежащие "семейным трастам" и другим фондам, обслуживающим частных лиц, должны включаться в сектор домашних хозяйств и не учитываться как некоммерческие учреждения, но разделительная линия не всегда ясна, так же как нелегко определить, служила ли церковная собственность в эпоху Древнего режима интересам духовенства или массы верующих. Национальные счета (и, в частности, попытки оценить национальный капитал и доход, которые возникли в конце XVII - начале XVIII века в Великобритании и Франции и до сих пор играют важную роль в современных дебатах) - это социально-исторические конструкции, отражающие приоритеты эпохи и их изобретателей. Они редко касаются вопросов неравенства или природного капитала; об этом я расскажу позже.
РИС. 2.3. Церковь как организация, владеющая собственностью, 1750-1780 гг.
Интерпретация: В период 1750-1780 годов церкви принадлежало 25-30 процентов всей собственности в Испании и почти 25 процентов во Франции (включая землю, здания, финансовые активы и т.д., а также капитализированную стоимость десятины). Для сравнения, в 2010 году все некоммерческие организации (включая религиозные организации всех конфессий, университеты, музеи, фонды и т.д.) владели менее чем 1 процентом всей собственности во Франции, 6 процентами в США и 3 процентами в Японии. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
В любом случае, важным моментом является то, что даже при включении таких разрозненных организаций, в итоге получается, что современные некоммерческие организации владеют относительно небольшой долей всего имущества - от 1 до 6 процентов. Это показывает, насколько могущественной была церковь в Европе времен Древнего режима, когда ей принадлежало 20-35 процентов всей собственности. Какими бы неопределенными ни были данные и как бы ни были построены источники, различия в порядке величины очевидны.
Специфика этой структуры собственности, которая в корне отличается от структуры собственности в других типах общества, которые мы будем изучать, является одной из определяющих характеристик трифункционального общества. В трифункциональных обществах два легитимных господствующих класса, духовенство и дворянство, каждый из которых играет свою организационную роль, контролируют значительные доли всех товаров и ресурсов (примерно от четверти до трети всей собственности для каждой группы, или от половины до двух третей для обеих вместе взятых, а в некоторых странах, таких как Великобритания, даже больше). Обладая такими огромными ресурсами, они способны выполнять свои доминирующие социальные и политические роли. Как и все инегалитарные идеологии, троичная идеология находит свое воплощение в режиме, который одновременно является политическим режимом и режимом собственности, и это определяет ее специфическую человеческую, социальную и материальную форму.
Отметим также, что примерно 30 процентов всей собственности, которой владела церковь в эпоху Старого режима, аналогичны доле национального капитала, которой сегодня владеет правительство Китая, контролируемое на практике Коммунистической партией Китая (КПК). Очевидно, что КПК и католическая церковь эпохи Старого режима - это организации совершенно разных типов, легитимность которых проистекает из совершенно разных источников. Тем не менее, обе они связаны с амбициозными проектами экономического развития и социального контроля, которые были бы немыслимы без прочной основы в виде значительного богатства.