подоходном налоге возобновились. В условиях быстрого промышленного и финансового роста, когда всем было очевидно, что промышленники и банкиры получают огромные прибыли, а заработная плата стагнирует, ввергая новый городской пролетариат в нищету, казалось все более немыслимым, что новые источники богатства не должны быть каким-то образом обложены налогом. Хотя идея прогрессивного налогообложения все еще пугала людей, нужно было что-то делать. Именно в этом контексте был принят закон от 28 июня 1872 года, который ввел налог на доходы от ценных бумаг (valeurs mobilières), известный как impôt sur le revenu des valeurs mobilières, или IRVM.
Этот налог рассматривался как дополнение к quatre vieilles, поскольку он взимался с форм дохода, в значительной степени забытых системой прямых налогов, установленных в 1790-1791 годах. Действительно, для своего времени IRVM был образцом фискальной современности, особенно потому, что его база была очень велика: он взимался не только с дивидендов по акциям и процентов по облигациям, но и со "всевозможных доходов", которые владелец ценных бумаг мог получить в дополнение к любому возмещению вложенного капитала, независимо от точной юридической категории вознаграждения (включая распределение резервов, премии, прирост капитала, полученный при ликвидации компании, и т.д.). Данные, полученные в результате сбора IRVM, были также использованы для того, чтобы впервые измерить быстрый рост этого вида дохода в период с 1872 по 1914 год. Более того, налог собирался у источника: другими словами, его платил непосредственно эмитент ценных бумаг (банки, инвестиционные товарищества, страховые компании и так далее).
Однако с точки зрения ставок IRVM соответствовал модели существующего налогового режима: новый налог был строго пропорционален, с единой ставкой в 3% на доход от всех ценных бумаг, от крошечных процентных выплат, выплачиваемых человеком, купившим несколько небольших облигаций на пенсию, до огромных дивидендов, составляющих сотни лет дохода среднего человека, выплачиваемых богатым держателям акций с диверсифицированными портфелями. Ставка была повышена до 4% в 1890 году и оставалась на этом уровне до Первой мировой войны. Технически было бы легко поднять ставки еще немного и сделать их прогрессивными. Но ни одно правительство не было готово взять на себя такую ответственность, поэтому IRVM в конечном итоге практически не повлияла на накопление и сохранение крупных состояний в период 1872-1914 годов.
Дебаты продолжались, и после многих поворотов Палата депутатов в 1909 году приняла закон о создании общего подоходного налога (impôt général sur le revenu, или IGR). Это был прогрессивный налог на все доходы (включая заработную плату, прибыль, ренту, дивиденды, проценты и так далее). В соответствии с законопроектом, внесенным в 1907 году министром финансов от Радикальной партии Жозефом Кайо, система также включала пакет так называемых целевых налогов (взимаемых отдельно с каждого целевого налога, или вида дохода). Эта система была направлена на более широкий круг лиц, чем ИГР, который был рассчитан только на меньшинство богатых людей, которые должны были облагаться прогрессивным налогом, чтобы достичь определенной степени перераспределения.
Однако законопроект Кайо был относительно скромным: ставка на самые высокие доходы в рамках ИГР составляла всего 5 процентов. Тем не менее, противники законопроекта осуждали его как "адскую машину", которая, будучи запущенной, никогда не может быть остановлена. Это был тот же самый аргумент, который приводился против налога на наследство, но он был выдвинут с еще большей яростью, поскольку требование декларировать доходы физических лиц считалось невыносимо навязчивым. Сенат, который был так же враждебен к прогрессивному подоходному налогу, как и к прогрессивному налогу на наследство, отказался голосовать по законопроекту и заблокировал применение новой системы до 1914 года. Кайо и другие сторонники подоходного налога использовали все имеющиеся в их распоряжении аргументы. В частности, они указывали тем своим противникам, которые предсказывали, что верхние ставки быстро вырастут до астрономических уровней, что ставки прогрессивного налога на наследство фактически относительно мало изменились с 1901-1902 гг.
Среди факторов, сыгравших важную роль в эволюции идей, особенно интересно отметить, что публикация статистических данных, полученных из деклараций по налогу на наследство, которая началась вскоре после введения прогрессивного налога на наследство 25 февраля 1901 года, помогла подорвать идею "эгалитарной" Франции, на которую часто ссылались противники прогрессивного налогообложения. В парламентских дебатах 1907-1908 годов сторонники подоходного налога часто ссылались на эти новые знания, чтобы показать, что Франция не является страной "мелких землевладельцев", которую так любят описывать их противники. Жозеф Кайо сам зачитывал депутатам данные из этой статистики и, показав, что количество и размеры очень крупных поместий, ежегодно декларируемых во Франции, достигли астрономического уровня, заключил: "Нас заставляли верить и говорить, что Франция - это страна маленьких состояний, капитала, раздробленного и рассеянного до бесконечности. Статистика, которую нам предоставил новый режим наследования, заставляет нас отказаться от этой идеи. Господа, я не могу скрыть от вас тот факт, что эти цифры заставили меня изменить некоторые предвзятые идеи, на которые я ссылался ранее, и навели меня на определенные размышления. Дело в том, что очень небольшое число людей владеет большей частью состояния страны."
Здесь мы видим, как крупная институциональная инновация - в данном случае введение прогрессивного налога на наследство - может привести, помимо прямого влияния на неравенство, к производству новых знаний и категорий, которые, в свою очередь, влияют на развивающиеся политические идеи и идеологии. Кайо не заходил так далеко, чтобы подсчитать долю различных децилей и центилей в годовых показателях недвижимости того времени; необработанные цифры говорили достаточно красноречиво, чтобы все увидели, что Франция не похожа на "страну мелких землевладельцев", которую описывали противники прогрессивности. Эти аргументы не остались без влияния на палату, которая решила сделать налог на наследство более прогрессивным в 1910 году, но они оказались недостаточными, чтобы убедить Сенат принять прогрессивный подоходный налог.
Трудно сказать, как долго Сенат продолжал бы сопротивляться, если бы не началась Первая мировая война, но несомненно, что международная напряженность 1913-1914 годов и особенно новое финансовое бремя, созданное законом об обязательной трехлетней военной службе и "императивами национальной обороны", сыграли решающую роль в ликвидации блокпоста и, вероятно, большую роль, чем хорошие результаты, достигнутые радикалами и социалистами на выборах в мае 1914 года. Дебаты приняли множество поворотов, самым эффектным из которых, несомненно, было дело Кальметта. В любом случае, в последнюю минуту Сенат согласился включить ИГР, принятый Палатой депутатов в 1909 году, в чрезвычайный финансовый законопроект, который был принят 15 июля 1914 года, через две недели после убийства эрцгерцога Фердинанда в Сараево и чуть более чем за две недели до объявления войны. В обмен на это сенаторы добились дальнейшего снижения прогрессивности налога (верхняя ставка была снижена с 5 до 2 процентов). Это был прогрессивный подоходный налог, который впервые был применен во Франции в 1915 году, в разгар войны, и который продолжает применяться с тех пор, не без многочисленных реформ и пересмотров. Как и в случае с налогом на наследство, только в межвоенные годы верхние ставки достигли современного уровня (несколько десятков процентов).
Подводя итог, можно сказать, что со времен Французской революции до Первой мировой войны французская налоговая система предлагала идеальные условия для накопления и концентрации богатства, причем налоговые ставки на самые высокие доходы и самые большие состояния никогда не превышали нескольких процентов - следовательно, были чисто символическими, без реального влияния на условия накопления и передачи. Благодаря новым политическим коалициям и глубоким изменениям в политическом мышлении и идеологии, новая налоговая система начала внедряться еще до войны, прежде всего, с принятием прогрессивного налога на наследство в 1901 году. Однако полное воздействие этой новой системы ощущалось лишь в межвоенные годы, а еще больше - в условиях нового социального, фискального и политического пакта, который был заключен в 1945 году, в конце Второй мировой войны.
Революция, Франция и равенство
С момента революции 1789 года Франция представлялась миру как страна свободы, равенства и братства. Обещание равенства, лежащее в основе этого великого национального повествования, действительно имеет некоторые ощутимые подтверждения, такие как отмена фискальных привилегий дворянства и духовенства в ночь на 4 августа 1789 года, а также смелая для того времени попытка установить республиканский режим на основе всеобщего избирательного права в 1792-1794 годах. Все это происходило в стране с гораздо большим населением, чем в других западных монархиях. Действительно, создание центрального правительства, способного покончить с привилегиями сеньориальной юрисдикции и работать над достижением большего равенства, было нелегким достижением.
Однако, что касается достижения реального равенства, то великое обещание революции осталось невыполненным. Тот факт, что концентрация собственности неуклонно росла на протяжении всего девятнадцатого века и в двадцатом, так что накануне Первой мировой войны она была выше, чем во время революции, показывает, насколько велик был разрыв между обещаниями революции и реальностью. И когда 15 июля 1914 года прогрессивный подоходный налог был, наконец, принят, он предназначался не для финансирования школ или общественных служб, а для оплаты войны с Германией.
Особенно поразительно отметить, что Франция, самопровозглашенная страна равенства, на самом деле была одной из последних богатых стран, принявших прогрессивный подоходный налог. Дания сделала это в 1870 году, Япония в 1887 году, Пруссия в 1891 году, Швеция в 1903 году, Великобритания в 1909 году, а США в 1913 году. Конечно, эта знаковая фискальная реформа была принята в США и Великобритании всего за несколько лет до войны, и в обоих случаях это произошло только после грандиозных политических сражений и серьезных конституционных реформ. Но, по крайней мере, это были реформы мирного времени, направленные на финансирование гражданских расходов и снижение неравенства, а не реакция на националистическое и военное давление, как в случае с Францией. Несомненно, подоходный налог был бы принят и в отсутствие войны, если судить по опыту других стран; или же он мог быть введен в ответ на другие финансовые или военные кризисы. Однако факт остается фактом: Франция была последней страной в списке, принявшей прогрессивный подоходный налог.