Превращение раздробленной, покоящейся на собственном труде отдельных лиц частной собственности в собственность капиталистическую есть, конечно, процесс несравненно более продолжительный, тяжелый и трудный, чем превращение капиталистической собственности, фактически уже основанной на общественном производстве, в общественную собственность. Там дело заключалось в экспроприации народной массы немногими узурпаторами, здесь народной массе предстоит экспроприировать немногих узурпаторов.
Глава 16ДеньгиT. I. Гл. 2, 3
А) Процесс обмена
Товары не могут сами отправляться на рынок и обмениваться между собой. Следовательно, мы должны обратиться к их хранителям, к товаровладельцам.
Для товаровладельца товар не имеет непосредственной потребительной стоимости. Иначе он не вынес бы его на рынок. Он имеет потребительную стоимость для других. Для владельца вся его непосредственная потребительная стоимость заключается лишь в том, что он есть носитель меновой стоимости и, следовательно, средство обмена[41]. Поэтому владелец стремится отчудить свой товар в обмен на другие, в потребительной стоимости которых он нуждается. Все товары не имеют потребительной стоимости для своих владельцев и представляют потребительную стоимость для своих невладельцев. Следовательно, они должны постоянно перемещаться из рук в руки. Этот переход от владельца к владельцу составляет их обмен. Первая возможность отчуждения предмета потребления предоставляется тогда, когда данный предмет имеется в количестве, превышающем непосредственные потребности своего владельца. Если такое условие имеется в наличии, то лица, желающие произвести обмен, должны лишь молчаливо относиться друг к другу как к частным собственникам этих вещей и как к независимым друг от друга личностям. Однако этого-то и нет как раз там, где начался обмен, – в естественно выросшей общине, будет ли это патриархальная семья, древнеиндийская община, государство инков и т. д. Поэтому отдельные члены такого рода общины не могут обмениваться между собой. Обмен товаров возникает скорее там, где оканчивается община, в пунктах ее соприкосновения с чужими общинами или членами чужих общин. Но раз здесь устанавливается привычка обменивать вещи, то она переносится и во внутреннюю жизнь общины. В каком количественном соотношении обмениваются вещи – это сначала всецело зависит от случая. Между тем потребность в чужих предметах потребления мало-помалу укрепляется. Постоянное повторение обмена делает его регулярным общественным процессом. Поэтому с течением времени по крайней мере часть продуктов труда начинает производиться преднамеренно для обмена. С этого момента, с одной стороны, закрепляется разделение между полезностью вещей для непосредственного потребления и полезностью ее для обмена. Ее потребительная стоимость отделяется от ее меновой стоимости. С другой стороны, то количественное отношение, в котором обмениваются вещи, делается зависимым от самого их производства. Привычная практика фиксирует величину их стоимости.
Каждый товаровладелец хочет отчудить свой товар лишь в обмен на такие товары, потребительная стоимость которых удовлетворяет их потребности. Но, кроме того, он хочет отчудить его в обмен за любой из других товаров той же стоимости, независимо от того, имеет ли его собственный товар потребительную стоимость для владельцев других товаров или нет. Но это было бы невозможно, потому что другие товаровладельцы не согласились бы брать в обмен такой товар, потребительная стоимость которого не находила бы у них никакого применения. Поэтому, для того чтобы обмен товаров стал общераспространенным явлением, необходим такой товар, который имел бы потребительную стоимость не для того или другого товаровладельца, но для всех; товар, который давал бы возможность выменять за него любой другой товар; иными словами: необходимо всеобщее орудие обмена.
Задача возникает одновременно со средствами к ее разрешению.
Когда устанавливается такого рода оборот товаров, при котором товаровладельцы обменивают свои собственные продукты на различные другие продукты и приравнивают их друг к другу, то в то же время входит в привычку, что при этом различные товары различных товаровладельцев в пределах их оборотов обмениваются на один и тот же третий товар и приравниваются к нему как стоимости. Такой третий товар, становясь орудием обмена для различных других товаров, непосредственно приобретает, хотя и в узких пределах, характер всеобщего (или общественного) орудия обмена. Это последнее появляется и исчезает вместе с тем мимолетным общественным контактом (соприкосновением), который вызвал его к жизни. Эта роль попеременно выпадает на долю то того, то другого товара. Но с развитием товарного обмена она прочно и исключительно срастается лишь с определенными видами товаров или кристаллизуется в денежную форму.
Товар, который всеми вообще товаровладельцами принимается и употребляется в качестве орудия обмена для всех их различных товаров, есть деньги. Какой товар приобретает такой характер – это вначале зависит от случая. Однако в общем и целом два обстоятельства играют здесь решающую роль. Денежная форма срастается или с наиболее важными предметами, которые получаются извне, или же с предметом потребления, который составляет главный элемент туземного отчуждаемого имущества, каков, например, скот. Кочевые народы первые развивают у себя денежную форму, так как все их имущество находится в подвижной, следовательно, непосредственно отчуждаемой форме и так как образ их жизни постоянно приводит их в соприкосновение с чужими общинами и тем побуждает к обмену продуктов. Люди нередко превращали самого человека, в образе раба, в первоначальный денежный материал, но никогда землю не превращали в этот материал. Такая идея могла возникнуть в буржуазном обществе, достигшем уже значительного развития. Она появилась лишь в последнюю треть XVII столетия, а попытка ее фактического осуществления в национальном масштабе была сделана впервые сто лет спустя, во время буржуазной Французской революции.
По мере того как обмен товаров разрывает свои локальные границы, денежная форма переходит на товары, которые по самой своей природе особенно пригодны для выполнения общественной функции всеобщего орудия обмена, а именно на благородные металлы.
Для того чтобы деньги могли замещать всякий другой товар в любом количестве, а потому могли бы представлять также любую меновую стоимость, нужен такой материал, все образцы которого обладают одинаковым качеством. С другой стороны, так как различие стоимости по величине носит чисто количественный характер, денежный товар должен обладать такими свойствами, чтобы его можно было делить на произвольно мелкие части и вновь составлять из этих частей. Золото и серебро от природы обладают всеми этими качествами.
Если мы знаем, что золото – деньги, т. е. непосредственно обмениваемо на все другие товары, то мы еще отнюдь не знаем, какую стоимость представляют, например, 10 фунтов золота. Как и всякий иной товар, золото может выразить величину своей собственной стоимости лишь относительно, в других товарах. Его собственная стоимость определяется рабочим временем, требующимся для его производства, и выражается в том количестве всякого иного товара, для которого требуется столько же рабочего времени. Такое установление относительной величины стоимости золота фактически совершается на месте его производства, в непосредственной меновой торговле. Когда оно вступает в обращение в качестве денег, его стоимость уже дана.
Б) Обращение товаров
1. Мера стоимости
В этой работе я везде предполагаю, ради упрощения, что денежным товаром является только золото.
Первая функция золота состоит в том, чтобы доставить товарному миру материал для выражения его стоимости, т. е. для того, чтобы выразить стоимости товаров как одноименные величины, качественно одинаковые и количественно сравнимые. Оно функционирует, таким образом, как всеобщая мера стоимостей, и сначала только в силу этой функции золото делается деньгами.
Не деньги делают товары соизмеримыми. Наоборот, именно потому, что все товары как стоимости представляют овеществленный человеческий труд и, следовательно, сами по себе соизмеримы, – именно поэтому все они и могут измерять свои стоимости одним и тем же товаром, превращая, таким образом, этот последний в общую меру своих стоимостей, т. е. в деньги.
Выражение стоимости товара в золоте есть денежная форма товара, или его цена. Теперь достаточно одного уравнения: 1 тонна железа = 2 унциям золота, чтобы представить стоимость железа в общественно значимой форме, т. е. по отношению ко всем другим товарам, потому что все другие товары также выражают свою стоимость в деньгах. Но зато деньги не имеют цены. Иначе они должны были бы выражать свою стоимость в самих себе.
Цена, или денежная форма товаров, как и всякая форма их стоимости, есть нечто отличное от их чувственно воспринимаемой телесной формы, следовательно, лишь идеальная, лишь существующая в представлении форма. Стоимость железа, холста, пшеницы и т. д. существует, хотя и невидимо, в самих вещах: она выражается в их равенстве с золотом, в их отношении к золоту, в отношении, которое, так сказать, лишь предчувствуется ими. Стоимость, т. е. количество человеческого труда, содержащегося, например, в одной тонне железа, выражается в мысленно представляемом количестве денежного товара, содержащем столько же труда.
2. Средство обращения
а) Метаморфоз товаров
Последуем теперь за каким-либо товаровладельцем, например ткачом холста, на арену менового процесса, на товарный рынок. Цена его товара, 20 аршин холста, есть величина определенная. Эта цена равняется, скажем, 20 руб. Он обменивает холст на 20 руб. и, как человек старого закала, снова обменивает эти 20 руб. на семейную библию той же цены. Холст есть для него только товар, только носитель стоимости; холст отчуждается в обмен на золото – воплощение его стоимости, и из этой формы воплощения снова превращается в другой товар, в библию, которая, однако, направится в дом ткача уже в качестве предмета потребления и будет удовлетворять там потребность в душеспасительном чтении. Процесс обмена товара осуществляется, таким образом, в виде двух противоположных и друг друга дополняющих превращений – превращения товара в деньги и обратного превращения из денег в товар. Для товаровладельца это два акта – продажа и купля, и единство обоих этих актов: продажа ради купли.
Если ткач обратит свое внимание лишь на конечный результат торговли, то окажется, что он обладает вместо холста библией, вместо своего первоначального товара другим товаром той же самой стоимости, но иной полезности. Аналогичным путем присваивает он себе и все другие необходимые ему средства существования и средства производства. С его точки зрения весь процесс лишь обслуживает обмен продукта его труда на продукт чужого труда, обслуживает обмен продуктов.
Итак, процесс обмена товара совершается в виде следующего превращения формы:
Товар – Деньги – Товар (Т – Д – Т).
Со стороны своего материального содержания это движение представляет Т – Т, обмен товара на товар, обмен веществ общественного труда, в конечном результате которого погашается и самый процесс.
Деньги, служащие для покупки товара, добыты раньше продажей другого товара. Допустим, что те 20 руб., за которые наш ткач отдал свой товар, представляют превращенную форму квартера пшеницы. Продажа холста, Т – Д, есть в то же время, если посмотреть с другой стороны, и купля его, Д – Т. Но продажа холста есть начало процесса, заканчивающегося противоположностью этого акта, куплей библии; наоборот, рассматриваемый как купля холста, тот же процесс заканчивает этим актом свое движение, начавшееся с его противоположности, с продажи пшеницы. Т – Д (холст – деньги), эта первая фаза процесса Т – Д – Т (холст – деньги – библия), есть в то же время Д – Т (деньги – холст), т. е. последняя фаза другого процесса Т – Д – Т (пшеница – деньги – холст). Превращение товара в деньги всегда является в то же время обратным превращением другого товара из денежной формы в товар[42].
То же мы наблюдаем и в другом направлении. С точки зрения нашего ткача, жизненный путь его товара заканчивается библией, в которую он превратил полученные им 20 руб. Но продавец библии превращает полученные от ткача 20 руб. в водку. Д – Т, заключительная фаза процесса Т – Д – Т (холст – деньги – библия), есть в то же время Т – Д, первая фаза процесса Т – Д – Т (библия – деньги – водка). Так как производитель товара доставляет на рынок лишь односторонний продукт, то он часто продает его значительными массами; между тем его разносторонние потребности заставляют его постоянно раздроблять реализованную цену, или вырученную денежную сумму, между многочисленными покупками. Продажа приводит, таким образом, к многим актам купли различных товаров. Итак, заключительный метаморфоз одного товара образует сумму первых метаморфозов других товаров.
Таким образом, кругооборот, описываемый каждым товаром с его продажей и последующей покупкой другого товара, неразрывно сплетается с кругооборотами других товаров. Процесс в целом представляет обращение товаров.
Товарное обращение не только формально, но и по существу отлично от непосредственного обмена продуктами. В самом деле, присмотримся к только что описанному процессу. Ткач, несомненно, обменял холст на библию, собственный товар на чужой. Но это явление существует как таковое только для него самого. Продавец библии, предпочитающий горячее холодному, вовсе не думал о том, что на его библию обменивается холст; равным образом ткач совершенно не подозревает, что на его холст обменена пшеница, и т. д. Товар лица Б замещает товар лица А, но А и Б не обмениваются взаимно своими товарами. С одной стороны, мы видим здесь, как обмен товаров разрывает индивидуальные и локальные границы непосредственного обмена продуктами и развивает обмен веществ человеческого труда вообще. С другой стороны, здесь развивается сложный клубок общественных связей, которые, однако, находятся вне контроля действующих лиц. Ткач может продать холст лишь потому, что крестьянин уже продал пшеницу; любитель водки может продать библию лишь потому, что ткач продал холст; винокур может продать свой живительный напиток лишь потому, что другой уже продал напиток живота вечного и т. п.
Вследствие этого процесс обращения не заканчивается, как непосредственный обмен продуктами, после того как потребительные стоимости поменялись местами и владельцами. Деньги не исчезают только потому, что они в конце концов выпадают из ряда метаморфозов данного товара. Они все снова и снова осаждаются в тех пунктах процесса обращения, которые очищаются тем или другим товаром. Благодаря замещению одного товара другим к рукам третьего лица прилипает денежный товар. Обращение непрерывно источает из себя денежный пот.
Как посредник в процессе обращения товаров, деньги выполняют функцию средства обращения.
б) Обращение денег
Обмен веществ между продуктами труда Т – Д – Т представляет кругооборот. В самом деле, он предполагает, что одна и та же стоимость образует в качестве товара исходный пункт и снова возвращается к этому пункту в виде товара. Напротив, движение денег не есть и не может быть кругооборотом. Деньги постоянно удаляются от своего исходного пункта и никогда не возвращаются к нему. До тех пор пока товар в руках продавца сохраняется в своей превращенной форме, форме денег, товар этот находится в стадии своего первого метаморфоза, т. е. он осуществил лишь первую половину своего обращения. Когда процесс – продажа ради купли – закончен, то деньги уже удалились из рук своего первоначального владельца. Правда, если ткач, купив библию, снова продаст холст, то и деньги опять вернутся в его руки. Но они вернутся не вследствие обращения первых 20 аршин холста, которое, напротив, удалило их из рук ткача в руки продавца библии. Деньги могут вернуться лишь благодаря тому, что новый товар возобновляет или повторяет все тот же процесс обращения, который заканчивается тем же результатом, как и первый. Следовательно, форма движения, непосредственно сообщаемая деньгам обращением товаров, представляет их постоянное удаление от исходного пункта, их переход из рук одного товаровладельца в руки другого, или их обращение. Тот факт, что эта односторонняя форма движения денег возникает из двусторонней формы движения товара, остается замаскированным. Сама природа товарного обращения создает как раз противоположную внешнюю картину процесса. Первое превращение товара (Т – Д) уже по своему внешнему виду есть не только движение денег, но и собственное движение самого товара; наоборот, второе превращение (Д – Т) представляется только движением денег. В первой половине своего обращения товар меняется местом с деньгами. Вместе с тем его потребительная плоть выпадает из сферы обращения и переходит в сферу потребления (даже в том случае, если товар все снова и снова продается, все же с момента своей окончательной продажи он переходит из сферы обращения в сферу потребления). Ее место заступает плоть стоимости, или денежная куколка. Вторую половину обращения товар пробегает уже не в своем натуральном виде, а в своем золотом облачении. Таким образом, движение является непрерывным только с точки зрения денег: то же самое движение, которое для товара распадается на два противоположных процесса, есть один, всегда неизменный процесс, если его рассматривать как собственное движение денег, а именно процесс, в котором деньги меняются местами все с новыми и новыми товарами. Результат товарного обращения, замещение одного товара другим, создается поэтому не изменением его собственной формы, а функцией денег. Деньги приводят в движение товары, сами по себе неподвижные, и притом всегда в направлении, противоположном собственному движению денег. Поэтому, хотя в движении денег лишь выражается обращение товаров, с внешней стороны обращение товаров кажется, наоборот, лишь результатом движения денег. Каждый товар при первом своем шаге в процессе обращения, при первой же смене своей формы выпадает из сферы обращения, в которую на его место постоянно вступает новый товар. Наоборот, деньги, как средство обращения, постоянно пребывают в сфере обращения, постоянно рыщут в ней. Отсюда возникает вопрос, сколько денег может непрерывно поглощать эта сфера.
В каждой стране ежедневно совершаются многочисленные, одновременные обращения товаров. Так как рассмотренная здесь непосредственная форма обращения всегда вещественно противопоставляет друг другу товар и деньги, то масса средств обращения, необходимых для процесса обращения товаров, уже определена суммою цен последних.
Если по какой-нибудь причине стоимость золота изменяется, то изменяются и цены товаров, а вместе с тем и количество, требующееся для обращения денег.
Одностороннее наблюдение фактов, последовавших за открытием новых месторождений золота и серебра, привело в XVII и в особенности в XVIII столетиях к неверному выводу, что товарные цены возросли потому, что большее количество золота и серебра стало функционировать в качестве средства обращения. В действительности стоимость золота и серебра понизилась вследствие легкости эксплуатации, вследствие этого цены товаров возросли, а удорожившиеся товары, разумеется, потребовали для своего обращения большего количества денег. В дальнейшем мы будем принимать стоимость денег за величину данную.
Если мы допустим далее, что дана цена каждого товарного вида, то сумма цен товаров будет, очевидно, зависеть от количества товаров, находящихся в обращении. В самом деле, не требуется особенно ломать голову для того, чтобы понять, что раз 1 квартер пшеницы стоит 20 руб., то 100 квартеров будут стоить 2000 руб., 200 квартеров – 4000 руб. и т. д., а следовательно, с массой пшеницы должна возрастать и масса тех денег, которые при ее продаже обмениваются с ней местом.
Итак, если мы предположим, что масса товаров дана, то масса находящихся в обращении денег будет увеличиваться и уменьшаться вместе с колебаниями в ту и другую сторону товарных цен. Она растет и падает в зависимости от того, повышается или понижается сумма цен товаров вследствие изменения величины цен. Отражает ли изменение цен товаров действительное изменение стоимости их или представляет просто колебание рыночных цен, влияние на массу средств обращения в обоих случаях одинаково.
Это относится к одновременным оборотам. Иначе обстоит дело при оборотах, следующих один за другим.
Предположим, что четыре различных товара, например 1 квартер пшеницы, 20 аршин холста, 1 библия, 4 галлона водки стоят каждый по 20 руб.; для того чтобы все они были проданы одновременно, необходима масса денег, равная 80 руб. Но если продажи следуют одна за другой, как в известном нам ряде оборотов: 1 квартер пшеницы – 20 руб. – 20 арш. холста – 20 руб. – 1 библия – 20 руб. – 4 галлона хлебной водки – 20 руб., то одни и те же 20 руб. проделывают четыре оборота, и при этом необходима всего четвертая часть той денежной массы, какая требовалась при одновременном обороте четырех товаров. Чем больше оборотов делает та же денежная сумма за данное время, т. е. чем быстрее она оборачивается, тем меньше денег требует обращение.
Таким образом, масса денег, потребных в качестве средства обращения, равна сумме цен товаров, деленной на число оборотов одноименных монет:
Этот закон имеет всеобщее применение.
Поэтому если растет число оборотов монет, то уменьшается масса их, находящаяся в обращении. Если уменьшается число их оборотов, то растет их масса. Так как при данной средней быстроте обращения масса денег, которые могут функционировать как средство обращения, дана, то стоит бросить в обращение определенное количество банкнот (билетов), например, десятирублевого достоинства, чтобы извлечь из него ровно столько же золотых монет, – фокус, хорошо известный всем банкам.
Следовательно, обращение денег вообще есть только следствие и отражение обращения товаров. Точно так же и скорость обращения денег есть следствие скорости обращения товаров.
В замедлении денежного обращения сказывается, следовательно, приостановка в обращении товаров. Из обращения самого по себе, конечно, нельзя усмотреть, благодаря чему возникает эта приостановка. Обыденное представление, замечая, что с замедлением денежного оборота деньги начинают все реже появляться и исчезать во всех пунктах периферии обращения, естественно приходит к выводу, что этот факт объясняется недостаточным количеством средств обращения[43].
Таким образом, общее количество денег, функционирующих в течение каждого данного промежутка времени в качестве средств обращения, определяется, с одной стороны, суммой цен всех обращающихся товаров, а с другой – большей или меньшей быстротой потока их обращения. Сумма цен товаров зависит как от массы, так и от цены каждого отдельного товарного вида. Эти три фактора: движение цен, масса обращающихся товаров и быстрота обращения денег – могут изменяться в различных направлениях и в различных пропорциях и, таким образом, взаимно выравниваться.
Поэтому, особенно при рассмотрении сравнительно продолжительных периодов, масса денег, обращающихся в каждой данной стране, обнаруживает гораздо более постоянный средний уровень и гораздо менее значительные отклонения от этого среднего уровня, чем можно было бы ожидать с первого взгляда; исключение составляют периоды сильных потрясений, которые, однако, вызываются в большинстве случаев кризисами.
Иллюзия, будто бы дело происходит как раз наоборот, будто товарные цены определяются массой средств обращения, а эта последняя определяется, в свою очередь, массой находящегося в данной стране денежного материала, коренится у ее первых представителей в той нелепой гипотезе, что товары вступают в процесс обращения без цены, а деньги – без стоимости и затем в этом процессе известная часть товарной мешанины обменивается на соответственную часть металлической горы.
в) Монета. Знак стоимости
Из функции денег как средства обращения возникает их монетная форма. Весовая часть золота, идеально существующая в цене товаров, должна противостать последним в процессе обращения как одноименный кусок золота или монета.
Следовательно, золотая монета и золото в слитках различаются между собой только по внешности и золото постоянно может быть превращено из одной формы в другую. Путь, на который вступает золото, выйдя из монетного двора, ведет его в конце концов к плавильному тиглю. А именно в обращении золотые монеты стираются, одна больше, другая меньше. Название золотой монеты и содержание золота начинают мало-помалу расходиться. Одноименные золотые монеты приобретают различную стоимость, так как они имеют теперь различный вес. Поэтому золото перестает быть действительным эквивалентом товаров, цены которых оно реализует. Следовательно, обращение стремится превратить золотую сущность монеты в золотую иллюзию, т. е. сделать из монеты лишь символ ее официального металлического содержания.
Тем самым создается возможность заместить металлические деньги в их функции монеты знаками из другого материала или простыми символами. Роль серебряных и медных знаков в качестве заместителей золотой монеты объясняется исторически, с одной стороны, техническими трудностями чеканить совершенно ничтожные весовые количества золота и, с другой стороны, тем обстоятельством, что низшие металлы раньше высших – серебро раньше золота, медь раньше серебра – служили мерою стоимости и, следовательно, уже обращались в качестве денег в тот момент, когда более благородный металл низверг их с трона. Они замещают золото в тех областях товарного обращения, где монета циркулирует наиболее быстро, а следовательно, наиболее быстро снашивается, т. е. там, где акты купли и продажи постоянно возобновляются в самом мелком масштабе. Чтобы помешать этим спутникам золота утвердиться на месте самого золота, законом устанавливаются очень низкие размеры платежей, в границах которых их обязательно принимать взамен золота.
Металлическое содержание серебряных и медных знаков произвольно определяется законом. В обращении они снашиваются еще быстрее, чем золотая монета.
Их монетная функция становится поэтому фактически совершенно независимой от их веса, т. е. от всякой стоимости. Монетное существование золота окончательно отделяется от субстанции его стоимости. Благодаря этому вещи, относительно не имеющие никакой стоимости, например бумажки, получают возможность функционировать вместо него в качестве монеты. В металлических денежных знаках их чисто символический характер еще до известной степени скрыт. В бумажных деньгах он выступает с полной очевидностью.
Мы имеем здесь в виду лишь государственные бумажные деньги с принудительным курсом. Они вырастают непосредственно из металлического обращения. Наоборот, кредитные деньги предполагают условия, которые нам, пока мы остаемся в пределах простого товарного обращения, еще совершенно неизвестны.
Бумажные знаки, на которых напечатаны их денежные названия, как, например, 10 руб., 50 руб. и т. д., бросаются в процесс обращения государством. Поскольку они действительно обращаются вместо одноименных сумм золота, они отражают в своем движении лишь законы самого денежного обращения. Специфический закон обращения бумажных денег может возникнуть лишь из отношения их к золоту, лишь из того, что они являются представителями последнего. И закон этот сводится просто к тому, что выпуск бумажных денег должен быть ограничен тем их количеством, в каком действительно обращалось бы символически представленное ими золото (или серебро). Правда, количество золота, которое может быть поглощено сферой обращения, постоянно колеблется, то поднимаясь выше, то опускаясь ниже известного среднего уровня. Однако оно никогда не падает ниже определенного минимума, который может быть установлен опытом для каждой данной страны. То обстоятельство, что эта минимальная масса непрерывно изменяет свои составные части, т. е. составляется все из новых и новых золотых монет, конечно, нисколько не влияет на ее размеры и на устойчивость ее функции в сфере обращения. Следовательно, она легко может быть замещена бумажными символами. Но если мы сегодня наполним бумажными деньгами все каналы обращения до степени полного их насыщения деньгами, то завтра, вследствие каких-либо колебаний в товарном обращении, они могут оказаться переполненными. Всякая мера утрачивается. Но если бумажки преступили свою меру, т. е. то количество одноименных золотых монет, которое действительно могло бы находиться в обращении, то, не говоря уже об опасности их общего дискредитирования, они теперь представляют в товарном мире лишь то количество золота, которое вообще может быть ими представлено, т. е. количество, определяемое внутренними законами товарного мира. Если, например, данная масса бумажек представляет по своему названию 2 унции золота, а реально замещает I унцию, то фактически 10 руб. становятся денежным названием, скажем, 1/8 унции золота вместо прежней ¼ унции. Результат получится тот же самый, как если бы золото потерпело изменение в своей функции меры цен. Те самые стоимости, которые раньше выражались в цене, равной 10 руб., выражаются теперь в цене, равной 20 руб.
3. Деньги
Образование сокровищ
Товарное обращение уже с самых первых зачатков своего развития вызывает к жизни необходимость и страстное стремление удерживать у себя продукт продажи товара, его денежную куколку. Товар продается не для того, чтобы купить другие товары, а для того, чтобы заместить товарную форму денежной. Из простого посредствующего звена при обмене веществ эта перемена формы становится самоцелью. Деньги окаменевают в виде сокровища, и продавец товаров становится собирателем сокровищ.
Именно в начальный период товарного обращения в деньги превращается лишь избыток потребительных стоимостей. Таким образом, золото и серебро сами собой становятся общественным выражением избытка или богатства.
При дальнейшем развитии товарного производства каждый товаропроизводитель должен обеспечить себе nervus rerum (нерв вещей), известный «общественно признанный залог». Его потребности непрерывно вновь и вновь заявляют о себе и непрерывно побуждают его покупать чужие товары, в то время как производство и продажа его собственного товара стоит времени и зависит от случайностей. Чтобы купить, не продавая, он должен сначала продать, не покупая. Таким образом, во всех пунктах обращения накопляются золотые и серебряные сокровища самых различных размеров. Вместе с возможностью удерживать товар как меновую стоимость или меновую стоимость как товар пробуждается жажда золота. С расширением товарного обращения растет власть денег.
Для варварски примитивного товаровладельца, даже, например, для западноевропейского крестьянина, стоимость неотделима от формы стоимости, и потому накопление сокровищ в форме золота и серебра совпадает с накоплением стоимости.
Чтобы удержать у себя золото как деньги, надо воспрепятствовать его обращению, его растворению как покупательного средства в средствах потребления. Следовательно, созидатель сокровища приносит потребности своей плоти в жертву золотому фетишу. Он берет всерьез евангелие отречения. Но с другой стороны, он может извлечь из обращения в виде денег лишь то, что он дает обращению в виде товара. Чем больше он производит, тем больше он может продать. Трудолюбие, бережливость и скупость – вот, следовательно, его основные добродетели; много продавать, мало покупать – в этом вся его экономическая мудрость.
Наряду с непосредственной формой сокровища развивается его эстетическая форма, обладание золотыми и серебряными товарами как предметами роскоши. Последнее растет вместе с ростом богатства буржуазного общества. Таким образом, образуется, с одной стороны, все более и более расширяющийся рынок для золота и серебра, независимый от денежной функции последних, с другой стороны – скрытый источник предложения денег, функционирующий особенно интенсивно в периоды общественных бурь.
Созидание сокровищ выполняет различные функции. Его ближайшая функция такова. Мы уже видели, что постоянные колебания размеров товарного обращения, колебания цен и быстроты обращения, связаны с непрерывными отливами и приливами находящейся в обращении массы золота. Следовательно, последняя должна обладать способностью к расширению и сокращению. Порою деньги должны притягиваться, как монета, и вступать в обращение, порою монета должна отталкиваться, как деньги, и покидать сферу обращения. Чтобы действительно циркулирующая денежная масса наполняла всегда сферу обращения до надлежащей степени насыщенности, количество золота, находящегося в каждой стране, должно быть больше того, что требуется для фактического выполнения монетной Функции. Это условие выполняется благодаря превращению денег в сокровище. Резервуары, в которых деньги накопляются как сокровище, служат в то же время отводными и приводными каналами для находящихся в обращении денег; благодаря этому последние никогда не переполняют каналов самого обращения.
Платежное средство
Вместе с развитием товарного обращения развиваются условия, при которых отчуждение товаров отделяется во времени от реализации их цены. Здесь достаточно будет отметить лишь наиболее элементарные из этих условий. Один вид товаров требует более долгого, другой – более короткого времени для своего производства. Производство различных товаров связано с различными временами года. Один товар рождается у самого своего рынка, другой должен совершить путешествие на отдаленный рынок. Поэтому один товаровладелец может выступить в качестве продавца раньше, чем другой выступит в качестве покупателя. При частом повторении одних и тех же сделок между одними и теми же лицами условия продажи товаров регулируются условиями их производства. С другой стороны, пользование известным видом товаров, например домом, может быть продано на известный промежуток времени. В таких случаях лишь по истечении этого срока покупатель действительно получает потребительную стоимость товара. Он покупает поэтому товар раньше, чем оплачивает его. Продавец становится кредитором, покупатель – должником. Таким образом, деньги приобретают иную функцию. Они становятся платежным средством.
Отношение между кредитором и должником возникает здесь из простого товарного обращения. Изменение формы последнего накладывает эту новую печать на продавца и покупателя. Следовательно, первоначально это совершенно такие же мимолетные, выполняемые попеременно одними и теми же лицами роли, как и роли продавца и покупателя. Однако их противоположность уже с самого начала носит не столь невинный характер. Но те же самые отношения могут возникнуть и независимо от товарного обращения. Так, например, в античном мире классовая борьба разыгрывается преимущественно в форме борьбы между должником и кредитором и в Риме кончается гибелью должника-плебея, который замещается рабом. В Средние века та же борьба оканчивается гибелью должника-феодала, который утрачивает свою политическую власть вместе с утратой ее экономического базиса. Однако денежная форма здесь лишь отражает в себе антагонизм глубже лежащих экономических условий жизни.
Но возвратимся к сфере товарного обращения. Одновременное появление товара и денег на противоположных полюсах прекратилось. Деньги функционируют теперь, во-первых, как мера стоимости при определении цены продаваемого товара. Установленная контрактом цена последнего измеряет собой обязательство покупателя, т. е. ту денежную сумму, которую он должен уплатить к определенному сроку. Во-вторых, деньги функционируют как идеальное (только воображаемое, а не действительное) покупательное средство. Хотя они существуют лишь в виде денежного обязательства покупателя, они осуществляют переход товара из рук в руки. Только по наступлении срока платежа платежное средство действительно вступает в обращение, т. е. переходит из рук покупателя в руки продавца. Средство платежа вступает в процесс обращения, но лишь после того, как товар уже выбыл из него. Деньги уже не обслуживают процесс. Они самостоятельно завершают его. Продавец превратил товар в деньги, чтобы удовлетворить при помощи последних какую-либо потребность, созидатель сокровищ – чтобы консервировать товар в денежной форме, должник-покупатель – чтобы иметь возможность уплатить. Если он не уплатит, его имущество будет подвергнуто принудительной продаже.
Следовательно, деньги становятся теперь самоцелью продажи, общественной необходимостью, возникающей из отношений самого процесса обращения.
За каждый данный период процесса обращения обязательства, по которым наступает срок платежа, представляют сумму цен тех товаров, продажа которых вызвала к жизни эти обязательства. Масса денег, необходимая для реализации такой суммы цен, зависит прежде всего от быстроты обращения средств платежа. Она определяется двумя обстоятельствами: взаимной связью между различными должниками и кредиторами – возможно, например, что А, получая деньги от своего должника Б, уплачивает их своему кредитору В и т. д., – и продолжительностью промежутков между различными сроками платежа. Цель следующих один за другим платежей существенно отличается от рассмотренного нами ранее сплетения рядов покупок и продаж. В движении средства обращения не только выражается связь между продавцами и покупателями; самая эта связь возникает лишь в денежном обращении и вместе с ним. Напротив, обращение платежных средств выражает собой известную общественную связь, уже раньше существовавшую в готовом виде.
Наряду с концентрацией платежей в одном и том же месте естественно развиваются особые учреждения и способы для их взаимного погашения. Такую роль играли, например, учреждения для взаимных расчетов в средневековом Лионе. Стоит только сопоставить между собой долговые требования А к Б, Б к В, В к А и т. д., чтобы в известных пределах уничтожить их взаимно. Выплатить придется лишь излишек долгов. Чем обширнее концентрация платежей, тем относительно меньше излишек, а следовательно, и масса обращающихся платежных средств.
Если мы теперь обратим внимание на общую сумму денег, находящихся в обращении в течение известного промежутка времени, то окажется, что она – при данной быстроте оборота – равняется:
Например, крестьянин продает хлеб за 20 руб., которые служат, таким образом, в качестве средства обращения. С наступлением срока платежа он отдает эти же 20 руб. за холст, который доставил ему ткач. При этом все те же 20 руб. теперь функционируют как платежное средство. Затем ткач покупает библию на наличные деньги, и эти же 20 руб. снова функционируют как средство обращения и т. д.
Поэтому масса денег, находящихся в обращении в течение известного периода, например одного дня, не совпадает с массой обращающихся товаров. Обращаются деньги, представляющие такие товары, которые давно уже извлечены из процесса обращения. Обращаются товары, денежный эквивалент которых появится лишь впоследствии. С другой стороны, ежедневно заключаемые и ежедневно погашаемые платежные обязательства представляют совершенно несоизмеримые величины.
Кредитные деньги возникают непосредственно из функции денег как платежного средства, причем долговые расписки за проданные товары, в свою очередь, начинают обращаться, перенося долговые требования с одного лица на другое. С другой стороны, с расширением кредитного дела в той же степени расширяется и функция денег как платежного средства.
Развитие функции денег как платежного средства вызывает необходимость накоплять деньги перед сроками уплат. В то время как собирание сокровищ как самостоятельная форма обогащения исчезает вместе с развитием буржуазного общества, оно, наоборот, растет вместе с последним в форме накопления резервного фонда платежных средств.