о избыток над собственными потребностями производителя, – все же эти товары должны быть проданы, должны пройти процесс обмена. Этот-то процесс и обслуживает купеческий капитал.
Сколько продуктов переходит в торговлю, а вместе с тем и в руки купцов, это зависит от способа производства и достигает максимума при полном развитии капиталистического производства, когда продукт производится уже только как товар, а не как предмет непосредственного потребления. С другой стороны, на основе всякого способа производства торговля благоприятствует созданию избыточного продукта, предназначенного войти в обмен для того, чтобы увеличить потребление или сокровища производителей. Следовательно, всюду, где только существует торговля, она придает производству характер производства, все более имеющего своей целью меновую стоимость.
Какова бы ни была общественная организация, товарообмен которой обслуживается купцом, его имущество всегда существует как денежное имущество и его деньги постоянно функционируют как капитал, т. е. всегда функционируют с целью заработать побольше денег, прибавочной стоимости. Побудительный мотив и определяющая цель, ради которых купец прилагает свои деньги к обслуживанию товарообмена, состоит (не только при капиталистической, но и при всех предшествующих общественных формах) в том, чтобы из денег сделать больше денег. Отдельные акты обмена Д – Т и Т – Д´ являются лишь переходными моментами этого превращения Д – Д´: денег в большую сумму денег. Характерным движением купеческого капитала является Д – Т – Д´: деньги – товар – больше денег. И это отличает его от Т – Д – Т, от той торговли товарами между самими производителями, конечной целью которой является обмен потребительных стоимостей.
Поэтому чем менее развито производство, тем более денежное имущество концентрируется в руках купцов или тем более оно является специфической формой купеческого имущества.
Таким образом, во все докапиталистические времена торговля является настоящей функцией капитала, его единственной и подлинной целью. И это тем в большей мере, чем более самое производство есть производство средств существования для производителя.
В то время не существовало иного вида капитала, чем купеческий; между тем, как мы видели, в капиталистическую эпоху капитал овладевает самим производством и вносит в него глубокие изменения, так что теперь купеческий капитал является лишь особой формой, особой функцией наряду с другими видами капитала.
Итак, не представляет ни малейших затруднений понимание того, почему купеческий капитал является исторической формой капитала задолго до того, как капитал подчинил себе само производство. Его существование и развитие до известной высоты само оказывается исторической предпосылкой для развития капиталистического способа производства: 1) как предварительное условие концентрации денежного имущества и 2) потому что капиталистический способ производства предполагает сбыт в крупных размерах и не отдельным покупателям, а следовательно, уже предполагает купца, который покупает не для удовлетворения своих личных потребностей, но для обслуживания потребностей многих лиц. С другой стороны, все развитие купеческого капитала влияет на производство таким образом, что все более придает ему характер производства, имеющего целью меновую стоимость, все более превращает продукты в товары. Однако, как мы скоро увидим из дальнейшего изложения, его развитие, взятое само по себе, недостаточно для того, чтобы вызвать переход одного способа производства в другой и дать ему объяснение. При капиталистическом производстве купеческий капитал от своего прежнего самостоятельного существования спускается до такой роли, когда он является лишь особым моментом применения капитала вообще, а уравнение прибыли сводит его норму прибыли к общему среднему уровню. Он функционирует уже только как агент производительного капитала. Особые общественные отношения, складывающиеся с развитием купеческого капитала, теперь уже не играют решающей роли; напротив, там, где преобладает купеческий капитал, господствуют устаревшие отношения. Это наблюдается даже в пределах одной и той же страны, где, например, чисто торговые города много больше напоминают о миновавших отношениях, чем фабричные города[47].
Самостоятельное и преобладающее развитие купеческого капитала означает, что капитал не подчинил себе производства. Следовательно, самостоятельное развитие купеческого капитала стоит в обратном отношении к общему экономическому развитию общества. Это с особенной ясностью обнаруживается в истории посреднической торговли, например, у венецианцев, генуэзцев, голландцев и т. д., следовательно, там, где главный барыш приносит не вывоз продуктов из своей страны, а посредничество при обмене продуктов таких обществ, которые еще не развились в торговом и вообще в экономическом отношении, и эксплуатация тех и других стран производства[48]. В этом случае перед нами купеческий капитал в чистом виде, обособленный от тех производств, между которыми он служит посредником. Таков главный источник его образования. Но такая монополия посреднической торговли, а вместе с тем и сама эта торговля приходит в упадок по мере экономического развития тех народов, которых она эксплуатировала с двух сторон (яркий пример того, как хозяйничает купеческий капитал там, где он прямо овладевает производством, представляет не только колониальное хозяйство вообще, но и в особенности хозяйство старой голландско-ост-индской компании).
На первый взгляд торговая прибыль кажется невозможной, если продукты продаются по их стоимостям. Дешево купить, чтобы дорого продать, – вот закон торговли. Следовательно, не обмен эквивалентов. Количественное отношение, в котором продукты обмениваются друг на друга, сначала совершенно случайно. Продолжающийся обмен и вследствие этого более регулярное производство в целях обмена все более устраняют этот элемент случайности. Но сначала не для производителей и потребителей, а для посредника между ними обоими, для купца, который сравнивает денежные цены и разницу кладет в карман.
Торговля первых самостоятельных, пышно развившихся торговых городов и торговых народов древности, как торговля чисто посредническая, основывалась на варварстве производящих народов, для которых они играли роль посредников.
На подготовительных ступенях капиталистического общества (т. е. в Западной Европе в Средние века) торговля господствует над промышленностью; в современном обществе наоборот. Конечно, торговля будет оказывать большее или меньшее влияние на те общества, между которыми она ведется; производство она все более и более будет подчинять меновой стоимости, потому что наслаждение и потребление она ставит в большую зависимость от продажи, чем от непосредственного потребления продукта. Этим она разлагает старые отношения. Она увеличивает денежное обращение. Она захватывает уже не только избыток продуктов, но мало-помалу начинает поедать и самое производство и ставит в зависимость от себя целые отрасли производства. Однако это разлагающее влияние в значительной степени зависит от природы производящего общества.
Пока торговый капитал играет роль посредника при обмене продуктов неразвитых стран, торговая прибыль не только представляется результатом обсчета и обмана, но и по большей части и действительно из них происходит. Торговый капитал, когда ему принадлежит преобладающее господство, повсюду представляет систему грабежа, и недаром его развитие у торговых народов как древнего, так и нового времени непосредственно связано с насильническим грабежом, морским разбоем, похищением рабов, порабощением колоний; так было в Карфагене, в Риме, позднее у венецианцев, португальцев, голландцев и т. д.
Развитие торговли и торгового капитала повсюду развивает производство в таком направлении, что его целью становится меновая стоимость, увеличивает его размеры, делает его более разнообразным, придает ему космополитический характер, развивает деньги в мировые деньги. Поэтому торговля повсюду влияет более или менее разлагающим образом на те организации производства, которые она застает и которые во всех своих различных формах имеют своей целью главным образом потребительную стоимость. Но в какой степени она влияет на разложение старого способа производства, это сначала зависит от его прочности и внутреннего строя. А к чему приводит этот процесс разложения, т. е. какой новый способ производства выступает на место старого, это зависит не от торговли, а от характера самого старого способа производства. В античном мире влияние торговли и развитие купеческого капитала постоянно имеет своим результатом рабовладельческое хозяйство; иногда же, в зависимости от исходного пункта, оно приводит только к превращению патриархальной системы рабства, рассчитанной на производство непосредственных средств существования, в рабовладельческую систему, целью которой является производство прибавочной стоимости. Напротив, в современном мире оно приводит к капиталистическому способу производства. Отсюда следует, что сами эти результаты обусловлены, кроме развития торгового капитала, еще совершенно иными обстоятельствами.
Такова природа дела, что, как только городская промышленность как таковая отделяется от земледельческой, ее продукты с самого начала являются товарами и, следовательно, для их продажи требуется посредничество торговли. Таким образом, связь торговли с городским развитием и, с другой стороны, обусловленность последнего торговлей понятны сами собой. Но насколько рука об руку с этим идет промышленное развитие, это в большей мере зависит здесь от других обстоятельств. В Древнем Риме уже в позднейший республиканский период купеческий капитал достиг, без какого бы то ни было прогресса в промышленном развитии, более высокого уровня, чем когда-либо прежде в Древнем мире; между тем в Коринфе и в других греческих городах Европы и Малой Азии развитие торговли сопровождалось высоким развитием промышленности. С другой стороны, в прямую противоположность развитию городов и его условиям, торговый дух и развитие торгового капитала часто свойственны как раз неоседлым, кочевым народам.