Не подлежит никакому сомнению – и именно этот факт привел к совершенно ошибочным взглядам, – что великие революции, происшедшие в торговле в XVI и XVII вв. после географических открытий и быстро подвинувшие вперед развитие купеческого капитала, составляют главный момент в ряду тех, которые содействовали переходу феодального способа производства в капиталистический. Внезапное расширение мирового рынка, умножение обращающихся товаров, соперничество между европейскими нациями в стремлении овладеть азиатскими продуктами и американскими сокровищами, колониальная система – все это существенным образом содействовало разрушению феодальных рамок производства. Между тем современный способ производства в своем первом периоде, мануфактурном, развивался только там, где условия для этого создались еще в Средние века. Стоит сравнить, например, Голландию с Португалией[49]. А если в XVI и отчасти еще в XVII столетии быстрое расширение торговли и создание нового мирового рынка оказали подавляющее влияние на падение старого и на подъем капиталистического способа производства, то это, напротив, произошло на основе уже созданного капиталистического способа производства. Мировой рынок сам образует основу этого способа производства. С другой стороны, имманентная для последнего необходимость производить в постоянно увеличивающемся масштабе ведет к постоянному расширению мирового рынка, так что в этом случае не торговля революционизирует промышленность, а промышленность постоянно революционизирует торговлю. И торговое господство теперь связано уже с большим или меньшим преобладанием условий, от которых зависит развитие крупной промышленности. Стоит сравнить, например, Англию и Голландию. История падения Голландии как господствующей торговой нации есть история подчинения торгового капитала промышленному капиталу. Препятствия, которые ставят разлагающему влиянию торговли внутренняя устойчивость и строй докапиталистических национальных способов производства, поразительно обнаруживаются в сношениях англичан с Индией и Китаем. Широкий базис способа производства составляет здесь единство мелкого земледелия с домашней промышленностью, причем в Индии к этому присоединяется еще форма деревенских общин, покоящихся на общинном землевладении, которая, впрочем, была первоначальной формой и в Китае. В Индии англичане, как властители и присвоители земельной ренты, немедленно применили свою непосредственную политическую и экономическую власть для того, чтобы разрушить эти маленькие экономические общины. Их торговля оказывает здесь влияние на способ производства лишь постольку, поскольку они дешевизной своих товаров уничтожают прядение и ткачество и таким образом разрывают общину. Но даже здесь это дело разложения удается им лишь очень медленно. Еще менее оно удается им в Китае, где непосредственная политическая власть не приходит на помощь. Большая экономия и сбережение времени, происходящие от непосредственного соединения земледелия и мануфактуры, оказывают здесь самое упорное сопротивление продуктам крупной промышленности, в цену которых входят непроизводительные расходы повсюду пронизывающего их процесса обращения.
Переход от феодального способа производства совершается двояким образом. Или производитель сам становится купцом и капиталистом. Это действительно революционизирующий путь. Или же купец непосредственно подчиняет себе производство. Какое бы влияние ни оказывал последний путь исторически, как переходная ступень – примером может служить английский clothier (суконщик) XVII столетия, который продает ткачам, все же остававшимся самостоятельными, шерсть и скупает у них сукно, – однако он сам по себе не ведет к перевороту в старом способе производства, который он скорее консервирует и удерживает при этом как необходимое для него самого предварительное условие. Таким образом, например, еще до половины XIX столетия фабрикант во французской шелковой промышленности, в английской чулочной и кружевной промышленности по большей части лишь номинально был фабрикантом, в действительности же – простым купцом, который предоставлял ткачам работать их старым раздробленным способом и который господствовал над ними только как купец, на которого они фактически работали[50]. Такие отношения повсюду являются препятствием для действительного капиталистического способа производства и гибнут по мере его развития. Не совершая переворота в способе производства, они только ухудшают положение непосредственных производителей, превращают их в простых наемных рабочих и пролетариев при худших условиях, чем условия рабочих, непосредственно подчиненных капиталу, и присвоение Р, их прибавочного труда совершается здесь на основе старого способа производства. Такие же отношения, лишь несколько модифицированные, существуют (в 1865 г.) в части лондонского ремесленного производства мебели. Все производство распределено между многочисленными отраслями предприятий, независимыми одна от другой. Одно предприятие изготовляет только стулья, другое – только столы, третье – только шкафы и т. д. Но самые эти предприятия ведутся более или менее ремесленным способом мелким мастером с немногими подмастерьями. Однако производство оказывается слишком массовым, для того чтобы можно было работать непосредственно на отдельных частных лиц. Покупатели здесь – владельцы мебельных магазинов. Каждую субботу мастер отправляется к ним и продает свой продукт, причем они торгуются о цене совершенно так же, как в ссудной кассе торгуются о величине ссуды под ту или другую вещь. Эти мастера необходимо должны продавать свои продукты еженедельно уже для того, чтобы иметь возможность снова купить сырой материал и уплатить заработную плату за следующую неделю. При таких обстоятельствах они, по существу, служат лишь посредниками между купцом и своими собственными рабочими. Собственно капиталистом является здесь купец, который кладет себе в карман большую часть прибавочной стоимости. Сходное явление наблюдается при переходе в мануфактуру тех отраслей, которые раньше велись ремесленным способом или как побочные отрасли сельской промышленности. В зависимости от технического развития этого мелкого самостоятельного производства – когда оно уже применяет машины, возможные при ремесленном производстве, – совершается и переход к крупной промышленности; машина приводится в движение уже не рукой, а паром, как это, например, происходит в последнее время (в 1865 г.) в английском чулочно-вязальном производстве.
Итак, переход совершается трояким образом: во-первых, купец прямо становится промышленником; это случай отраслей промышленности, основанных на торговле, особенно рассчитанных на роскошь отраслей, которые вместе с сырым материалом и рабочими переводятся купцами из-за границы, как в XV в. в Италию из Константинополя. Во-вторых, купец делает своими посредниками мелких мастеров или прямо покупает у самостоятельного производителя; номинально он оставляет его самостоятельным и оставляет без изменения его способ производства. В-третьих, промышленник становится купцом и непосредственно производит в крупных размерах для торговли. В Средние века купец – только «скупщик» товаров, произведенных либо цеховыми ремесленниками, либо крестьянами. Купец становится промышленником или, точнее, заставляет работать на себя ремесленную, в особенности же сельскую мелкую промышленность. С другой стороны, производитель становится купцом. Например, сукнодел-мастер, вместо того чтобы получать шерсть от купца понемногу, небольшими долями, и обрабатывать ее для него с помощью своих подмастерьев, сам покупает шерсть или пряжу и продает свое сукно купцу. И вместо того чтобы производить на отдельного купца или на определенных покупателей, сукнодел производит теперь для всего торгового мира. Сам производитель – купец. Первоначально торговля была предпосылкой для превращения цеховой и деревенско-домашней промышленности и феодального земледелия в капиталистические производства. Она создает рынок для продукта, она доставляет новые сырые и вспомогательные материалы и тем дает начало новым отраслям производства, которые с самого начала основываются на торговле. Как только мануфактура до некоторой степени окрепнет, она – а еще более крупная промышленность – сама создает себе рынок, завоевывает его своими товарами. Теперь торговля становится слугой промышленного производства, для которого постоянное расширение рынка является условием существования. Постоянно расширяющееся массовое производство переполняет наличный рынок и потому постоянно работает над расширением этого рынка. Что ограничивает это массовое производство, так это не торговля (поскольку последняя служит выражением лишь существующего спроса), а величина функционирующего капитала и степень развития производительной силы труда. Промышленный капиталист постоянно имеет перед собой мировой рынок, он сравнивает и должен постоянно сравнивать свои собственные издержки производства с рыночными ценами не только своей страны, но и всего мира. В прежние периоды такое сравнение выпадает на долю почти исключительно купцов и обеспечивает, таким образом, торговому капиталу господство над промышленным капиталом.
Глава 22Процент и предпринимательский доход
T. III. Ч. 1. Гл. 21, 22, 23
А) Капитал, приносящий проценты
Деньги, взятые здесь как самостоятельное выражение известной суммы стоимости, существует ли она в действительности в форме денег или товара, могут быть превращены на основе капиталистического производства в капитал и вследствие такого превращения из данной стоимости делаются самовозрастающей, увеличивающейся стоимостью. Они позволяют капиталисту извлекать из рабочих и присваивать определенное количество неоплаченного труда. Таким образом, они приобретают новую потребительную стоимость, состоящую в том, что они приносят прибыль. Благодаря этому своему свойству деньги становятся товаром, но товаром особого рода.