— Тихо! — раздался вдруг короткий рык, и все стихло, даже пролетающие на Ист-Ривером чайки на мгновение перестали орать дурниной. — Пропусти!
Зеваки расступились и незаметно рассосались по пирсу, а к заткнувшимся «драчунам» на двух коротеньких ножках «подкатился» начавший рано лысеть упитанный колобок лет тридцати шести или семи, который то и дело вытирал лицо и лоб насквозь мокрым от пота платком. Надетый на нем роскошный черный костюм, что подчеркивал вкус владельца, словно кричал — этот человек не простой!
Звали толстячка Генри Майкл Фокс, и был он ни кем иным, как собственником пятнадцатого пирса. Другими словами, тем, от кого зависели жизнь, судьба и материальное благополучие сотен трудившихся на пирсе людей.
От своих подчиненных мистер Фокс требовал многого, иногда даже чересчур, и не всегда эти требования были адекватными. Например, он под страхом увольнения обязал всех работников обращаться к нему не иначе как «хозяин». Не желавшие остаться без средств к существованию люди подчинялись этой «просьбе», а вот за глаза называли начальника иначе — Толстый Лис.
— Какого черта тут происходит⁈ — проревел мистер Фокс. — Ты! — ткнул он пальцем в Боба. — Объясни!
Мальчишка побледнел, даже его загорелая шея, казалось, по цвету обратилась в лист бумаги.
— Ничего, хозяин! Мы просто дурачились.
— Не ври мне, щегол! — в свою очередь побагровел Толстый Лис. — Сегодня я жду важных гостей из Европы, и если хоть один из вас, недоумков… — Он погрозил кулаком. — Всех сгною! Вплоть до третьего колена!
Иван тихо вздохнул — пусть секунду назад он и был готов драться со своим обидчиком, но так общаться с еще, по сути, ребенком…
«Каким-то я стал… слишком сентиментальным, что ли? С обостренным чувством справедливости. Недоделанный Бэтдед в теле Бэткид», — подумал он и сделал шаг навстречу Толстому Лису: — Мистер Фокс! Простите, сэр!
— Чего тебе? — повернулся тот, расплескивая на окружающих злобу и недовольство.
— Боб вас не обманывает, сэр, — стараясь вкладывать в голос уверенные, но в то же время слегка заискивающие нотки, молвил Иван, — мы действительно просто дурачились.
Толстый Лис изучающе уставился на посмевшего заговорить с ним наглеца, забывшего «правильное» обращение, даже моргать перестал. Хотел что-то сказать, передумал, хмыкнул, почесал подбородок.
— Интересный акцент… Откуда родом? — Твердый голос Генри Майкла Фокса отчего-то слегка «растопился». — Болгарин? Серб? Румын? Русский?
— Русский, сэр, — ответил Крюков, мысленно поразившись, как это «хозяин» расслышал в его почти идеальном английском не американское произношение.
— Ру-у-усский, значит… — протянул Толстый Лис, поманил Ивана пальцем и скомандовал всем остальным: — Работать, черти! — Осведомился у подошедшего Крюкова: — Как зовут?
— Эван, сэр.
— Эван? Хм. А на родном?
— Иван.
— Пойдем, Иван.
Толстый Лис по-отцовски приобнял молодого подчиненного и, беседуя, неторопливо повел его в сторону своего — как выяснилось — офиса, располагавшегося в пятнадцати-двадцати минутах ходьбы в высоком красивом здании, что стояло на углу Бродвея и Уолл-стрит.
За эту короткую прогулку Иван рассказал начальнику (который добродушно разрешил называть себя без всяких тщеславных приставок просто мистер Генри) об иммиграции, о своей жизни в бараке, родителях; соврал, что очень любит свою работу; приврал, что восхищается мистером Генри и его деловой хваткой.
Выслушав подчиненного, Толстый Лис тоже слегка разоткровенничался. Выяснилось, что предки его родом из России, а на чужбину Генри Майкл Фокс прибыл тридцать восемь лет назад будучи еще в животе своей матери. В тот самый день, когда Аделаида Петровна Скрябова рванула в Америку за своим будущим мужем, палубным матросом Уильямом Фоксом, который годом ранее чудесным образом очутился в Санкт-Петербурге. В городе, где, собственно, и проживало семейство Скрябовых.
Новорожденный Генри получил фамилию отца и, благодаря четырнадцатой поправке к Конституции США от тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года, американское гражданство как родившийся на территории страны.
Царившие в молодой семье Фоксов нравы были строгими, даже суровыми, а сам глава семейства походил скорее на командира-самодура с диктаторскими замашками, чем на любящего отца и мужа. В череду глупых запретов идеально вписывался наказ ни в коем случае не разговаривать в доме на любом другом языке, кроме английского. Поэтому язык предков так и остался для Генри тайной за семью печатями.
Так или иначе, но Аделаиду Петровну такое положение дел, судя по всему, устраивало, и спустя менее года в семье Фоксов появилось пополнение, Генри Майкл Фокс-младший. Мама, конечно, была против «повторяющегося» имени, но Уильям ее, как обычно, не послушал.
Братья-погодки росли не разлей вода. Вместе гуляли, вместе шалили, вместе учились, чуть позже вместе бегали за девчонками. Однако в середине восьмидесятых случилась трагедия — решивший выпендриться перед очередной подружкой Генри-младший забрался на высокую опору моста, потерял равновесие и сорвался вниз.
По словам мистера Фокса, Иван был отдаленно похож на его погибшего брата, разве что выглядел значительно старше. А уж тот факт, что Крюков оказался еще и иммигрантом с его, Толстого Лиса, несостоявшейся Родины… В общем, после такого «комбо» было неудивительно, что мистер Генри слегка «поплыл» на пирсе, увидев в незнакомом русском юноше того, кого увидеть больше и не мечтал.
— Ваш отец был простым матросом, мама — иммигранткой. Как же у вас получилось стать тем, кем вы являетесь сейчас? — спросил Иван, когда мистер Фокс замолчал.
И тот с удовольствием поведал довольно банальную, но поучительную историю, сводящуюся к тому, что не все в этой жизни зависит от человека, и порой стоит отдаться воле случая.
На дворе стоял тысяча восемьсот девяностый год. Той осенью, во второй половине ноябре, тогда еще двадцатилетний оболтус и разгильдяй Генри Майкл Фокс, у которого, порой, не было и четвертака в кармане, вместе с парочкой закадычных друзей рванул в Берлингтон, штат Вермонт.
Заселившись в дешевую гостиницу на Перл-стрит, Генри увидел в окно номера небогато одетую женщину, которая стояла с огромными чемоданами возле проезжей части и, судя по всему, тщетно ждала гостиничного носильщика. Генри вышел на улицу и любезно предложил свою помощь.
Эта бледная, темноволосая, скромно одетая барышня с изъеденным морщинами лицом, которая в тот день справляла свое пятидесятишестилетие, ничем не выделялась средь тысяч таких же американских домохозяек. Ничем, кроме одного — это была Генриетта Грин, одна из самых богатых женщин Соединенных Штатов.
Двадцатью шестью годами ранее тогда еще Генриетта Робинсон унаследовала от отца немалое состояние — семь с половиной миллионов долларов. На эти деньги были куплены сначала облигации военных займов, затем — железнодорожные облигации. После Генриетта занималась рискованными, но доходными операциями на фондовой бирже, о подробностях которых Толстый Лис в своей истории решил умолчать.
К моменту знакомства с Фоксом миссис Грин хоть и была замужем за мультимиллионером Эдвардом Грином, но пара уже давно не жила вместе, поэтому никаких угрызений совести от общения с молодым человеком она не испытывала.
Злые языки утверждали, что Генриетта (или Гетти, как она просила себя называть) была скупа донельзя. Обладая многомиллионным состоянием, она вела довольно аскетический образ жизни, а уж отругать прислугу за испортившиеся продукты или лишнюю зажженную свечу, да еще и с рукоприкладством — это сам Бог велел.
Как бы то ни было, но на своего молодого любовника Гетти Грин денег не жалела. Впрочем, любовниками они были скорее ментальными, чем плотскими — женщина оказалась особой не то, чтобы страстной, даже, можно сказать, фригидной, а юного Фокса, которому хоть и требовалось женское тело, годящаяся ему в бабушки Гетти в сексуальном плане совсем не привлекала. Поэтому неудивительно, что за проведенные вместе годы они ни разу не видели друг друга голыми и не просыпались в одной постели, ограничившись лишь плотным, но насыщенным общением.
В этом союзе, который хоть и не привел к браку, выигрывали все. Гетти заполучила молодого кавалера, с которым ей было интересно и комфортно, а Генри довольствовался деньгами и подарками за свои «хлопоты».
В то же самое время миссис Грин стала преподавать Генри тонкости игры на фондовой бирже, чтобы тот мог прокормить себя и без ее помощи. Однако все попытки закончились провалом — выяснилось, что Генри совершенно необучаем, поэтому лучшим решением стало повторение им сделок, что заключала более опытная и успешная миссис Грин.
На этих сделках мистер Фокс, начав практически с нуля, и заработал свое состояние.
— А уже потом, спустя годы, — закончил он свой рассказ, — когда Гетти стукнуло под семьдесят и она потеряла ко мне остатки интереса, я продал все имеющиеся у меня на тот момент ценные бумаги и на вырученные деньги приобрел пятнадцатый пирс.
Он замолчал.
— Вы любили ее, мистер Генри?
Толстый Лис ответил не сразу и довольно уклончиво:
— Я благодарен ей за все, что она сделала для меня. Иногда я думаю — как бы сложилась моя жизнь, если бы не та поездка в Берлингтон? Думаю — и ужасаюсь. А потом снова шлю молитвы Всевышнему о ее здравии.
— Она жива?
— Да, двадцать первого ноября Гетти исполнится семьдесят три.
Спустя четверть часа неторопливой прогулки по Уолл-стрит, мистер Фокс остановился возле входа в здание, где располагался его офис. Пожав Ивану руку, он довольно любезно поблагодарил его за беседу и уделенное время. Наказав звонить в любую минуту и по любому вопросу, вручил ему позолоченную визитную карточку с номером домашнего телефона и сунул в карман стодолларовую банкноту «на подарок матушке». После чего отпустил Ивана прочь.
Крюков проводил взглядом скрывшегося за дверью Толстого Лиса и задумался, что ему делать дальше. Тащиться обратно в порт и «за копейки» разгружать трансатлантический круизный лайнер «Рэд Корал» ему претило, тем более и оставшиеся внутри частички де