Хотя это правило резко ограничит полномочия банкиров, в текущей ситуации оно все равно сохранит за Федеральной резервной системой и за Казначейством неоправданно большую свободу решать, как именно будут обеспечены заданные темпы роста «запасов денег», как управлять долгами, контролировать банки и тому подобное. Сейчас нужны дальнейшие и вполне осуществимые банковские и финансовые реформы, которые я подробно описал в других работах. Они ликвидируют нынешнее государственное вмешательство в кредитование и инвестирование и превратят государственное финансирование из постоянного источника нестабильности и неопределенности в проводимые с разумной периодичностью предсказуемые действия. Однако, несмотря на важность этих дальнейших реформ, их проведение не будет таким кардинальным изменением, как принятие правила, ограничивающего возможности финансистов влиять на объем денежной массы.
Хотел бы сразу оговориться: не считаю, что применение правила, которое я предлагаю, раз и навсегда решит все проблемы управления монетарной системой. И не надеюсь, что текст моего правила будет записан на каменных скрижалях для будущих поколений. Но мне кажется, что в свете наших нынешних знаний такое правило дает хороший шанс обеспечить достаточно высокий уровень монетарной стабильности. Очень надеюсь, что, применив это правило и больше узнав о проблемах монетарной системы, мы в будущем сможем разработать более совершенные законы, которые приведут к еще лучшим результатам. Это правило представляется мне единственным применимым сейчас на практике способом превратить монетарную политику из угрозы основам свободного общества в его столп.
Глава 4Международные финансово-торговые отношения
Проблема международной монетарной системы – это проблема отношений между валютами разных стран, то есть условий, на которых можно обменивать американские доллары на фунты стерлингов, канадские доллары – на американские и так далее. Проблема эта тесно связана с контролем над деньгами, который мы рассматривали в предыдущей главе. Также она связана и с внешнеторговой политикой государства, так как контроль над международной торговлей влияет на платежи на мировом рынке.
Значение международной валютной системы для экономической свободы
Либеральный экономист должен в своем анализе учитывать механизмы международной валютной системы, несмотря на их техническую специфику и большую сложность. Не будет преувеличением сказать, что если не считать угрозу третьей мировой войны, то в ближайшей перспективе наибольшую угрозу экономической свободе Соединенных Штатов представляют попытки «решения» проблемы баланса платежей с помощью механизмов государственного контроля экономики, которые будут иметь самые серьезные последствия. Многим кажется, что государственный контроль международной торговли не принесет никакого вреда в отличие от вмешательства государства в экономическую жизнь внутри страны, поэтому часто его рассматривают как часть «американского образа жизни». Но на самом деле он способен сильно изменить национальную экономику и даже подорвать основы свободного предпринимательства. Исторический опыт показывает, что превращение рыночной экономики в авторитарную чаще всего начинается с введения государственного контроля над валютным рынком. Далее неизбежно следует введение ограничений на импорт, контроль за местными производителями, использующими импортированные продукты либо выпускающими импортозамещающие продукты, и серия других ограничений и механизмов контроля. Даже такой ревностный сторонник свободного предпринимательства, как сенатор Барри Голдуотер, на обсуждении проблемы так называемых «золотых потоков» утверждал, что ограничение операций на валютном рынке может понадобиться как «мера оздоровления». На самом деле для экономики такое «оздоровление» будет намного опаснее самой болезни.
Часто предлагаемая новая экономическая политика оказывается попыткой воскрешения старых идей, которые были признаны непригодными еще в XIX веке. Однако принципы полного контроля государства над валютными операциями и «неконвертируемости» валюты являются наследием авторитарных режимов XX столетия. Насколько я знаю, они были придуманы Ялмаром Шахтом вскоре после прихода Гитлера к власти в Германии. Раньше «неконвертируемость» обычно означала, что государство не может или не хочет обменивать бумажные деньги по официальному курсу на монеты из золота, серебра или других драгоценных металлов. Но иногда под ней понимался и запрет государства на обмен частными лицами бумажных денег на иностранную валюту. Например, в США во время Гражданской войны и примерно в течение 15 лет после ее окончания доллар был неконвертируемым, потому что его владелец не мог обменять его в казначействе на золотой эквивалент. Однако он мог купить золото за бумажные доллары по рыночной цене либо обменять их на британские фунты стерлингов по курсу, согласованному с владельцем британской валюты.
Если использовать старое понятие «неконвертируемость», то можно считать, что в США доллар стал неконвертируемым в 1933 году. Тогда частным лицам было запрещено иметь золото и проводить с ним операции продажи или покупки. Однако если использовать новую интерпретацию этого термина, то доллар сейчас является конвертируемым. Он будет оставаться таким до тех пор, пока государство не попытается ввести контроль валютного рынка.
Роль золота в монетарной системе США
Мы привыкли считать золото центральным элементом монетарной системы США. На самом деле роль золота сводится к тому, что оно является товаром, цена на который поддерживается на определенном уровне точно так же, как поддерживаются цены на пшеницу и другие продукты сельского хозяйства. У используемой сейчас программы поддержки цен на золото есть три важных отличия от программы поддержки цен на пшеницу:
– мы закупаем золото по поддерживаемой цене не только у американских, но и у иностранных производителей;
– мы свободно продаем золото по поддерживаемой цене только иностранным покупателям, но не американским;
– Казначейство уполномочено выпускать деньги – то есть печатать бумажные, – чтобы покупать на них золото. Поэтому расходы на закупку золота не учитываются в бюджете и для этих расходов не требуется официального разрешения Конгресса. Точно так же когда Казначейство продает золото, то в его ведомостях фиксируется только уменьшение количества золотых сертификатов, а не выручка от продажи, идущая в бюджет. Это отличие является наследием эпохи, когда золото было основой монетарной системы.
Когда в 1934 году цена на золото была впервые установлена на ее нынешнем уровне (35 долларов за унцию), она была намного выше цены на свободном рынке, поэтому золото потекло в США рекой. Наш золотой запас всего за шесть лет утроился, и в наших руках оказалось больше половины мирового золотого запаса. «Излишки» золота образовались у нас по той же причине, что и «излишки» пшеницы: государство стало покупать товар по цене выше рыночной, однако позднее ситуация изменилась. Если установленная законом цена на золото по-прежнему оставалась на уровне 35 долларов, то цены на другие товары выросли в два-три раза. Поэтому теперь на свободном рынке цена золота меньше 35 долларов[8]. В результате у нас возник «дефицит» золотых запасов вместо «излишков». Причиной возникновения этого дефицита является политика государства по поддержанию цены на золото на уровне ниже цены свободного рынка. Аналогичным образом на рынке жилья неизбежно возникает дефицит, когда государство устанавливает верхнюю планку арендной платы.
Государство давно бы разрешило повысить официальную цену на золото, как периодически оно разрешает повышать цену на пшеницу, если бы по случайности главными производителями золота в мире (которые, разумеется, больше всего выиграют от повышения его цены) не являлись Советская Россия и Южно-Африканская Республика. То есть две страны, к политическим системам которых правительство США испытывает наименьшую политическую симпатию.
Государственный контроль над ценой на золото (не меньше, чем контроль над любой другой ценой) несовместим со свободной экономикой. Следует провести резкое разграничение между таким «псевдозолотым» стандартом и использованием золота в качестве денег в рамках подлинного золотого стандарта. Это разграничение вполне соответствует принципам свободной экономики, хотя практически неприменимо на практике. Даже в большей степени, чем само назначение цен, связанные с ним меры, принятые администрацией Рузвельта в 1933 и 1934 годах, когда она подняла цену на золото, представляли собой резкий отход от либеральных принципов и создали ряд прецедентов, которые потом превратились в бич свободного мира. Я имею в виду национализацию золотого запаса, запрет на владение золотом частными лицами в качестве инвестиций и отмену золотых оговорок в государственных и частных контрактах.
В 1933-м и в начале 1934 года вышли законы, согласно которым частные владельцы золота должны были передать его федеральному правительству и получить компенсацию в соответствии с прежней официальной ценой. Она в то время была значительно ниже рыночной. Чтобы заставить частных владельцев золота отдать его государству, в США было запрещено владение золотом, за исключением золотых ювелирных изделий. Трудно представить себе меру, которая больше бы противоречила принципам частной собственности, на которых основано общество свободного предпринимательства. Я не вижу никакой принципиальной разницы между национализацией золота частных лиц по заниженной цене администрацией Рузвельта и национализацией земли и фабрик, проведенной по заниженным ценам Фиделем Кастро на Кубе. Как может правительство США возражать против кубинской национализации, если оно провело аналогичную операцию в начале 1930-х? Однако некоторые сторонники свободного предпринимательства не понимают вреда от национализации золота частных владельцев. Например, в 1960 году глава инвестиционного фонда Morgan Guaranty Trust Company (бывшего J. P. Morgan and Company) Генри Александер предложил, чтобы закон, запрещающий частное владение золотом гражданами США, распространялся и на золото, хранящееся за границей. И это предложение Александера, одобренное президентом Эйзенхауэром, не вызвало практически никаких протестов банкиров!