ти облигаций и других ценных бумаг. В этом случае поскольку общая денежная масса не изменится, то общий денежный доход тоже останется на прежнем уровне, чтобы люди были удовлетворены владением этим количеством денег. А значит процентную ставку необходимо увеличить так, как это нужно для того, чтобы частные расходы уменьшились настолько же, насколько выросли расходы государственные. В этом экстремальном случае государственные расходы никоим образом не могут стимулировать подъем экономики. Их увеличение не приведет к росту дохода даже в денежном выражении, не говоря уже о реальном доходе. Произойдет только повышение государственных расходов и сокращение расходов частных.
Хочу предупредить читателя, что этот анализ сильно упрощен и для подробного нужно было бы написать толстый том. Однако даже этого упрощенного анализа достаточно, чтобы показать: при повышении государственных расходов на 100 долларов доходы могут как вырасти до 300 долларов, так и остаться на прежнем уровне. Чем упрямее потребители, учитывая сколько они готовы потратить на потребление из определенного дохода, и чем упрямее покупатели капитальных товаров, готовые потратиться на эти товары вне зависимости от цены, тем ближе будет результат к экстремальному кейнсианскому случаю с увеличением доходов на 300 долларов. С другой стороны, чем упрямее владельцы денег относительно того, какую долю от их доходов должна составлять наличность, тем ближе результат к экстремальному варианту в соответствии со строгой количественной теорией денег, при котором доход вообще не увеличивается. В каком из этих двух вариантов люди окажутся самыми упрямыми, можно выяснить на базе фактических данных, а не с помощью одних только логических рассуждений.
До Великой депрессии 1930-х годов большинство экономистов, скорее всего, согласилось бы, что результат будет ближе к нулевому увеличению доходов, а не к их повышению на 300 долларов. Но в следующую эпоху большинство экономистов наверняка пришло бы к прямо противоположному выводу. В последние годы происходит возврат экономистов к прежним взглядам. К сожалению, все эти перемены слабо обоснованы и являются результатом попыток осмыслить с помощью интуиции суровую действительность.
Вместе со своими студентами я недавно провел большое исследование фактических данных на материале США и других стран, чтобы получить более надежные свидетельства[11]. Выводы из этого исследования оказались поразительными: они дают все основания считать, что фактический результат будет ближе к экстремальному варианту количественной теории денег, а не к кейнсианской теории. Исходя из полученных данных, можно с уверенностью сказать, что увеличение государственных расходов на 100 долларов добавит к доходу в среднем примерно 100 долларов – в каких-то случаях немного меньше, в каких-то немного больше. Это означает, что увеличение государственных расходов относительно дохода никоим образом не способствует росту экономики. Оно может увеличить доход в денежном выражении, но все это увеличение уйдет в государственные, а частные расходы не изменятся. Поскольку цены в результате увеличения государственных расходов, скорее всего, возрастут, или сократятся меньше, чем могли бы, то реальные частные расходы уменьшатся. При сокращении государственных реальные частные, наоборот, вырастут.
Разумеется, все эти заключения нельзя считать окончательными. Хотя они основаны на самом обширном из известных мне массивов фактических данных, его полнота все еще оставляет желать лучшего.
Однако ясно одно: правильна или нет эта широко распространенная точка зрения на результаты фискальной политики, ей противоречит по крайней мере один массив фактических данных. Мне неизвестно о существовании какого-либо другого хорошо изученного подобного массива, который можно было бы рассматривать как убедительное доказательство правильности этой точки зрения. Она является частью экономической мифологии, а не обоснованным выводом из результатов экономического анализа или количественных исследований. Тем не менее эта точка зрения очень популярна. Ее влияние обеспечило широкую общественную поддержку вмешательства государства в экономику, что принесло серьезные последствия.
Глава 6Роль государства в сфере образования
Современное образование оплачивается и почти полностью администрируется государственными учреждениями и некоммерческими организациями. Такая ситуация складывалась постепенно и сейчас кажется вполне естественной. Поэтому мало кто задумывается о причинах такой организации образования даже в тех странах, где основой экономики является частное предпринимательство и в результате постоянно происходит неоправданное расширение вмешательства государства в сферу образования.
С точки зрения принципов, изложенных в главе 2, есть две причины для государственного вмешательства в сферу образования. Во-первых, есть значительные «эффекты соседства», то есть обстоятельства, при которых действия одного человека наносят ущерб другим людям, но не имеет смысла требовать от этого человека компенсации ущерба, или когда его действия приносят другим людям значительную выгоду, но не имеет смысла требовать от этих людей вознаграждения этому человеку, то есть когда невозможен свободный обмен. Вторая причина – это патерналистская забота о детях и других недееспособных членах общества. «Эффекты соседства» и патернализм по-разному влияют на (1) всеобщее образование и (2) специализированное профессиональное образование. Причины для государственного вмешательства в эти два сегмента образования сильно отличаются и служат обоснованием разных типов действий государства.
Еще одно важное замечание: необходимо различать «обучение» и «образование». Не всякое обучение – это образование, как и не всякое образование – обучение. Для нас главным является образование, а деятельность государства в основном ограничивается обучением.
Образование для всех граждан
Стабильное и демократическое общество невозможно без минимального уровня грамотности и знаний, доступного большинству граждан. Как невозможно его существование без всеобщего согласия с определенным набором общих ценностей. Образование помогает обеспечить оба этих условия, поэтому образование ребенка приносит пользу не только ему самому или его родителям, но и другим членам общества. Образование моего ребенка послужит и вашему благополучию, поскольку оно способствует построению стабильного и демократического общества. Нельзя точно определить, какие именно отдельные люди или семьи выигрывают от этого, чтобы выставить им счет за услуги образования, поэтому здесь мы имеем дело со значительным «эффектом соседства».
Какие типы действий государства оправдывает этот «эффект соседства»? Самое очевидное – требование, чтобы каждый ребенок прошел какое-то минимальное обучение. Эту обязанность можно возложить на родителей без каких-либо дополнительных действий государства точно так же, как владельцы зданий и автомобилей обязаны соблюдать определенные правила для обеспечения безопасности других людей. Однако между этими двумя случаями есть большая разница. Если владелец здания или автомобиля не может оплатить расходы, необходимые для соответствия стандартам зданий и автомобилей, то обычно он может избавиться от своего имущества, просто продав его. Таким образом, соблюдение этого требования можно обеспечить без государственной субсидии. Но мы не можем забрать ребенка у родителей, которые не в состоянии оплатить его обязательное обучение. Это противоречит нашим взглядам на семью как на основную единицу общества и нашей вере в свободу человека. Более того, если мы заберем ребенка у родителей, то вряд ли сможем воспитать из него гражданина свободного общества.
Если оплата обязательного обучения будет необременительной для семейного бюджета подавляющего большинства местного населения, то вполне возможно и желательно, чтобы родители оплачивали соответствующие расходы сами. А в особых случаях можно выделять специальные субсидии для нуждающихся семей. Во многих районах США сейчас именно такая ситуация с оплатой обязательного обучения. Там было бы желательно возложить эти расходы непосредственно на родителей. Это позволит избавиться от государственной бюрократии, которая сейчас необходима для сбора налогов в течение всей жизни налогоплательщиков с последующим возвратом этих денег в основном тем же самым налогоплательщикам в период, когда их дети учатся в школе. Эта мера уменьшит риск того, что государство также возьмет на себя администрирование школ, которое мы обсудим далее. Она увеличит шансы того, что доля субсидий в расходах на образование будет снижаться по мере роста доходов населения. Если государство и дальше продолжит оплачивать частичную или полную стоимость обучения, то рост доходов населения приведет к увеличению количества денег, проходящих по замкнутому циклу через налоговый механизм, и расширению роли государства в сфере образования. Наконец, возложив расходы на родителей, мы сможем уравнять социальные и частные затраты на воспитание детей и таким образом увеличить число многодетных семей[12].
Различия между семьями в уровне доходов и числе детей, плюс введение стандартов обучения, соблюдение которых требует значительных расходов, привели к тому, что во многих районах США такая политика не работает. Как в этих районах, так и там, где эта политика успешно работает, расходы по обучению взяло на себя государство. Оно оплачивает не только обязательное для всех минимальное обучение, но и дополнительное для старших классов Одним из доводов в пользу обеих мер являются «эффекты соседства», о которых мы уже говорили. Расходы оплачиваются потому, что это единственный способ обеспечить требуемый минимум. Дополнительное обучение финансируется, так как другие люди выигрывают от обучения талантливых и заинтересованных в продолжении обучения молодых людей. Это, в свою очередь, повышает качество подготовки следующего поколения общественной и политической элиты. Преимущества от применения этих мер должны компенсировать затраты, а размер субсидий может обсуждаться. Однако большинство из нас, скорее всего, решит, что преимущества достаточны, чтобы оправдать какие-то государственные субсидии.