ми в Вест-Индии и Африке.
Если же принимать во внимание и временные изменения, то очевидно, что по мере экономического развития капиталистических стран резко сократилось неравенство. Еще в 1848 году Джон Стюарт Милль писал: «До сих пор сомнительно, чтобы все сделанные к настоящему времени технические изобретения облегчили повсеместный труд хотя бы одного человеческого существа. Они позволили большему числу людей влачить такое же существование, связанное с однообразным тяжелым трудом и каторжными условиями, и большему числу мануфактур и других людей – наживать богатство. Они улучшили условия жизни средних классов. Но эти изобретения все еще не привели к началу тех великих изменений в человеческой судьбе, которые они по своей природе неизбежно вызовут и за которыми стоит будущее»[37]. Вероятно, подобное утверждение было не вполне корректно уже и во времена Милля. Совершенно ясно, что оно неверно, если речь идет о современных развитых капиталистических странах. И тем не менее оно верно в отношении остального мира.
Главным результатом прогресса и развития на протяжении последнего столетия стало освобождение масс населения от каторжного труда и обеспечение их доступом к товарам и услугам, которые прежде были монопольной привилегией высших классов. Причем круг товаров и услуг, доступных богатым людям, за это время не расширился. Если оставить в стороне медицину, то развитие технологий в основном всего лишь сделало доступными широким массам те удобства, которые всегда были доступны настоящим богачам в той или иной форме. Например, современные водопровод и канализация, центральное отопление, автомобили, телевидение, радио предоставляют населению удобства, фактически не отличающиеся от тех, что, всегда доступных богатым людям с их слугами, наемными музыкантами и так далее.
Хотя трудно найти детальную сравнительную статистику распределения доходов, которая могла бы подтвердить этот феномен, пусть даже имеющиеся исследования не противоречат таким общим выводам. Однако подобная статистика может легко ввести в заблуждение, потому что в ней не выделены те различия в доходах, которые являются уравновешивающими. Например, относительно короткая карьера профессионального бейсболиста означает, что его годовой доход за время занятий большим спортом должен намного превышать доход от других доступных ему профессий, чтобы бейсбол был также привлекателен для его финансов. Но подобное различие влияет на статистику точно так же, как и любое другое различие в доходах. Исключительное значение имеет и выбор единицы для измерения распределения доходов. В распределении доходов среди отдельных людей всегда видно значительно больше неравенства по сравнению с распределением среди семей. Среди индивидуальных получателей много домохозяек с неполным рабочим днем или получающих небольшой доход от собственности и других членов семьи с небольшими доходами. Следует ли анализировать распределение доходов по суммарному доходу отдельной семьи, или по доходу отдельных членов семьи, или по некоей условной единице? Это не просто игра слов. Считаю, изменение средней численности семьи было главным фактором уменьшения неравенства уровня жизни в нашей стране за последние 50 лет. Оно гораздо важнее введения прогрессивной шкалы налога на наследство и подоходного налога. Действительно, низкий уровень жизни – одновременно результат и относительно низких доходов семьи, и относительно большого количества в ней детей. Число детей в среднем сократилось, и, что более важно, это сокращение в значительной степени вызвано практически полным исчезновением многодетных семей. В результате семьи сейчас намного меньше отличаются друг от друга по числу детей. Однако эти изменения не учитываются при распределении семей по размерам общего дохода.
Главной проблемой интерпретации данных о распределении доходов является необходимость различать два совершенно разных вида неравенства доходов – временное, краткосрочное и долговременное, влияющее на статус человека в обществе. Представим себе два общества с одинаковым распределением годового дохода. Для одного характерны большая мобильность и динамичность. Поэтому статус отдельных семей в иерархии доходов может каждый год меняться. Другое общество более консервативное, и в нем статус семьи изменяется очень редко. Ясно, что во втором обществе неравенства больше. Один вид неравенства является символом динамичных изменений, социальной мобильности, равенства возможностей. Другой – символом общества, в котором человеку очень трудно изменить свой статус. Важно различать эти два вида неравенства, потому что капитализм с его свободной конкуренцией стремится к замене второго на первое. В некапиталистических обществах неравенство, как правило, сильнее, чем в капиталистических, даже если судить только по годовым доходам. Кроме того, оно практически не меняется с течением времени, тогда как капитализм устраняет иерархию статусов и способствует социальной мобильности.
Меры государства по изменению распределения доходов
Чаще всего изменить распределение доходов государство пытается с помощью прогрессивного подоходного налога и налогов на наследство. Прежде чем говорить об их целесообразности, стоит выяснить, помогают ли эти налоги более справедливому распределению доходов.
При современном уровне знаний невозможно однозначно ответить на этот вопрос. Следующие рассуждения – всего лишь мое частное мнение, и надеюсь, хотя бы в какой-то мере обоснованное. Для краткости изложения я использую немного догматический стиль, не вполне соответствующий природе имеющихся доказательств. Мне кажется, эти налоги оказали небольшой (хотя и не нулевой) эффект на различия в уровне жизни разных групп семей, классифицируемых по статистике их доходов. В то же время они создали новое и практически такое же сильное произвольное неравенство внутри этих групп семей. Поэтому абсолютно непонятно, удалось ли в итоге с помощью этих налогов уменьшить или увеличить неравенство с точки зрения равного обращения или равенства доходов.
На бумаге ставки налога являются сильно прогрессивными, однако результат от их применения оказался незначительным по двум причинам. Во-первых, из-за них просто усилилось неравенство при распределении доходов до выплаты налогов, поскольку они всегда влияют на распределение доходов. Если из-за высоких налогов люди не хотят вести какой-то бизнес (в данном случае бизнес с высокими рисками и недостатками, не связанными с финансовой выгодой), то его прибыльность возрастает. Во-вторых, из-за таких ставок налога в законодательстве и в других нормативных актах появилось множество разнообразных лазеек, позволяющих уйти от уплаты налогов. Например, процент на истощение природных ресурсов, освобождение от выплаты процентов по облигациям штатов и муниципалитетов, особый преимущественный режим для доходов от прироста капиталов, расходные счета, другие косвенные способы оплаты и оформление обычного дохода в виде доходов от прироста капитала. В результате фактические налоговые ставки оказались значительно ниже номинальных. Что важнее, распределение налоговой нагрузки стало еще более произвольным и неравным. Лица с примерно равными доходами платят совершенно разные налоги в зависимости от источника доходов и от тех возможностей, которые у них есть, чтобы уйти от уплаты налогов. Если бы государство в полном объеме взимало налоги по используемым сейчас ставкам, то это могло бы привести даже к значительному падению продуктивности общества. Поэтому вполне возможно, что уклонение от уплаты налогов необходимо для успешного развития экономики. Если все действительно так, то это означает, что происходит совершенно бесполезная трата ресурсов и увеличивается неравенство. Значительное сокращение номинальных ставок в сочетании с расширением налогооблагаемой базы за счет более равномерного налогообложения всех источников дохода было бы прогрессивнее с точки зрения усредненного распределения налогов и справедливее в частностях, а также уменьшило бы напрасный расход ресурсов.
Многие специалисты по налогообложению, включая и тех, кто выступает за уменьшение неравенства с помощью прогрессивного налогообложения, считают, что эффект от введения подоходного налога физических лиц оказался произвольным. И это не привело к существенному уменьшению неравенства. Они также призывают значительно снизить ставки налогообложения высоких доходов и расширить налогооблагаемую базу.
Поскольку прогрессивные налоги больше затрагивают тех, кто разбогател сейчас, чем тех, кто обладал богатством и раньше, то этот фактор также ослабляет их влияние на неравенство доходов и богатства. Ограничивая пользование доходом от существующего, они удивительным образом затрудняют его накопление богатства до тех пор, пока налогоплательщик наконец не разбогатеет. Введение налога на доход от богатства никак не уменьшает его само, оно лишь понижает уровень потребления и сдерживает прирост богатства, который может обеспечить его владелец. Налогообложение стимулирует уход от рисков и закрепляет богатство в относительно стабильной форме, уменьшая вероятность растраты накопленных средств. С другой стороны, главный путь к накоплению новых богатств лежит через получение крупных текущих доходов, большая часть которых не тратится, а инвестируется в рискованные предприятия, частично несущих высокую прибыль. Если бы подоходный налог эффективно работал, то этот путь бы закрыли. В результате он мешал бы новым богачам конкурировать с теми, кто свое богатство накопил раньше. На практике этого не происходит из-за уже упомянутых способов ухода от уплаты налогов. Стоит отметить, что большую часть новых накоплений получают нефтяные компании, которые с помощью процентов на истощение природных ресурсов легко уходят от налога на доход.
Я считаю, что при оценке желательности прогрессивного налогообложения доходов важно отделить налоги, которые вводятся для финансирования различных государственных программ (например, программы борьбы с бедностью, которой посвящена глава 12), от налогов, вводящихся только для перераспределения доходов. Хотя на практике не всегда можно провести четкую границу между этими двумя типами налогов. В первом случае может потребоваться некоторая градация налогов как при оценке затрат в сравнении с результатом этих затрат, так и с учетом норм социального равенства. Однако этим нельзя оправдать высокие номинальные ставки налогов на большие доходы и наследство хотя бы потому, что эти налоги приносят мало налоговых поступлений.