При такой системе, объясняет он, каждому будет предоставлены минимальные средства к существованию, независимо от того, хочет ли он трудиться. Необходимо, чтобы человек развивался здоровым и счастливым. Однако, чтобы не поощрять паразитизм, Фромм предлагает ограничить такую помощь двухлетним сроком. Кто будет ее обеспечивать, захотят ли они этим заниматься и что будет, если все-таки не захотят, Фромм, как всегда, предпочитает не обсуждать.
На взгляд Фромма, пока человек занят проблемой выживания, он неизбежно забывает о духовных потребностях - тех самых, которые на самом деле имеют главное значение. Естественно, что индивидуальность рабочего подвергается обеднению, если он каждый день вынужден думать лишь о том, как заработать на пропитание. Естественно, что бизнесмену не до развития своих творческих способностей, если он одержим навязчивой идеей увеличения объемов производства. Артист не в силах сохранить чистоту души, постоянно подвергаясь соблазнам Голливуда и Мэдисон-авеню. Потребитель не в состоянии культивировать индивидуальный вкус и предпочтения, потому что живет в мире стандартизированных удобств, порождаемых массовым производством.
Если хотите разобраться в том, какое отношение имеет эпистемология к политике, обратите внимание на то, чего добивается Фромм с помощью той самой «парадоксальной логики», о которой он отзывается так одобрительно. Если, согласно ей, «человек может постичь реальность лишь через противоречия», то Фромма не должно волновать несоответствие между его претензией на роль защитника разума и энтузиазмом по отношению к восточному мистицизму, - точно так же, как и несоответствие между претензией на роль защитника индивидуальности и выступлениями в поддержку политического коллективизма. Пренебрежительное отношение к закону противоречия позволяет ему объявлять, что истинный индивидуализм возможен лишь в коллективизированном обществе, что истинная свобода возможна лишь при изъятии производства у частных лиц и передаче его под полный контроль группы, что человек перестанет быть объектом «использования» другими людьми только тогда, когда откажется от личной выгоды и сделает целью своего существования общественное благо[46].
Фромм дает своей предполагаемой системе название «гуманистический коммунитарный социализм». При этом строе, утверждает он, человек достигнет «новой гармонии с природой» взамен той, которую он утратил, - человек будет наслаждаться покоем и полнотой самореализации животного, чье состояние для Фромма кажется достойным зависти.
Хотя Фромм нередко бывает более чем изворотлив в представлении сих взглядов, он тем не менее крайне откровенен. Именно это и необычно в нем. Большинство авторов той же ориентации посвящают многие и многие страницы своих произведений прикрытию своего положительного отношения к тем идеям и противоречиям, которые он пропагандирует совершенно открыто. За редким исключением, подобную прямоту можно обнаружить лишь у экзистенциалистов и дзен-буддистов, с которыми Фромма многое объединяет.
Помимо своей откровенности, Фромм весьма представителен в культурном отношении, и это нужно признавать. Темы, которые теперь постоянно муссируются в литературе, посвященной отчуждению, - и вообще в сегодняшних общественных дискуссиях, - это именно те темы, которые вытащил на всеобщее обозрение Фромм: «неестественность» логического мышления, «ограничение» индивидуальности непротиворечивой, объективной реальностью, тяжесть вынужденного выбора, «трагедия» неспособности поедать чей-то пирог и одновременно владеть им, пугающая личная ответственность, общественный характер проблемы достижения самоидентификации; а также «любовь» как всемогущий ответ и социализм как политическое выражение этого ответа.
Явная абсурдность или невразумительность большинства дискуссий об отчуждении должны заставлять любого подозревать, что вся проблема совершенно иллюзорна. Но это было бы ошибкой. Несмотря на то что предлагаемые объяснения действительно оказываются мнимыми, сама проблема отчуждения реальна. Очень многие знакомы с тем болезненным эмоциональным состоянием, которое описывают авторы работ об отчуждении. Очень многие действительно лишены чувства самоидентичности. Очень многие ощущают себя чужими в мире, созданном не ими, и страшатся его.
Но почему? В чем состоит проблема отчуждения? Что такое самоидентичность? Почему так много людей воспринимают задачу ее нахождения как ужасную тяжесть? И в чем значимость обвинения капитализма в связи с этой проблемой?
Сейчас мы попытаемся ответить на эти вопросы.
Проблема отчуждения и проблема самоидентификации неразделимы. Тот, у кого нет ясного восприятия собственной индивидуальности, чувствует отчуждение; тот, кто чувствует отчуждение, лишен ясного восприятия собственной индивидуальности.
Боль является аварийной сигнализацией организма, она предупреждает об опасности; специфический тип боли, который представляет собой чувство отчуждения, дает человеку сигнал того, что он находится в неправильном психологическом состоянии - что его отношение к реальности искажено.
Ни одно животное не задается вопросами: кем я должен быть? Какой образ жизни соответствует моей природе? Такие вопросы могут возникать лишь у разумного существа, то есть у существа, для которого характерен концептуальный метод познания (отношения к окружающей реальности), которое обладает не только сознанием, но и самосознанием и которое благодаря способности к абстракции может представлять и осуществлять разнообразные альтернативные направления деятельности. Далее, такие вопросы возможны лишь для существа, чья способность к познанию произвольна (то есть процесс мышления не происходит автоматически), - существа, которое способно влиять на направление и характер собственных мыслей и действий, и, следовательно, существование которого связано с постоянным процессом выбора.
Как живая сущность, человек рождается с определенным набором нужд и способностей; из них складывается его так называемая видовая принадлежность - то есть его человеческая натура. Из того, как именно он использует свои способности для удовлетворения своих нужд - то есть как именно он обращается с фактами окружающего мира, какие варианты деятельности, мыслительной и практической, он выбирает, - складывается его личность, или индивидуальность. Его самоощущение - внутренняя идея или образ того, кем он является (в том числе его самооценка или ее отсутствие), - складывается из суммы всех выборов, которые он совершает. Именно в этом заключается смысл высказывания Айн Рэнд о том, что «человек - это бытие самостоятельно построенной души».
«Я» человека, его эго, его глубинная сущность - это его тип восприятия, его способность мыслить. Сознательное решение мыслить и идентифицировать факты реальности - принятие на себя ответственности за определение, что истинно, а что ложно, что хорошо, а что дурно, - базовая форма самоутверждения человека. Это его принятие собственной сущности как разумного существа, принятие ответственности, неизбежно следующей из интеллектуальной независимости, его заинтересованность в эффективности собственного мышления.
Сущность самоотвержения - это временный отказ от сознательного существования. Когда и если человек решает избегать усилий и ответственности, связанных с мышлением, с поиском знаний, с формированием собственного мнения, его деятельность становится самоотречением. Отказ от мысли - это отказ от собственного «я», признание себя непригодным к жизни, неспособным взаимодействовать с фактами реальности.
Если человек делает выбор в пользу мысли, ему в первую очередь требуется собственное мнение и собственная система ценностей, которые для него не представляют тайны; он воспринимает себя как активное начало собственного характера, поведения и целей. Если человек пытается жить бездумно, он воспринимает себя пассивно, его личность и действия оказываются случайными производными сил, которых он не понимает, его сиюминутных чувств и стихийных воздействий окружающей среды. Отказываясь от ответственности мышления, человек оказывается во власти непроизвольных, подсознательных реакций - которые в свою очередь находятся во власти внешних сил, с которыми он сталкивается, во власти любых процессов, вещей, индивидуумов, оказавшихся с ним в контакте. Он пассивно соглашается стать воплощением социал-детерминистских взглядов на человека: пустой формой, ожидающей наполнения, безвольным роботом, ожидающим сигнала к подчинению от любой среды и любого управляющего устройства.
Твердое ощущение самоидентичности - производное двух вещей: установки на независимое мышление и, как следствие, существования целостной системы ценностей. Так как эмоции и цели человека определяются его ценностной ориентацией и она же придает его существованию направление и смысл, человек воспринимает свои ценности как продолжение себя, как неотъемлемую часть своей личности, как фактор, имеющий важнейшее значение для того, что именно он собой представляет.
Под «ценностями» в этом контексте имеются в виду фундаментальные и абстрактные ценности, а не конкретные суждения о чем-либо. К примеру, человек, для которого абстрактной ценностью является рациональное мышление, может подружиться с кем-то, кто покажется ему воплощением данного качества; если впоследствии он решит, что ошибся в своем суждении о нем, что его друг не рационален и что их отношения должны закончиться, это никак не изменит его самоидентичность; если же он решит, что рациональность более не является для него ценной, его самоидентичность будет изменена.
Если ценности человека противоречат друг другу, это неизбежно нарушает его самоидентичность. Следствием этого становится расщепленное самоощущение, распад личности на несовместимые фрагменты. Чтобы избежать этого болезненного опыта расщепления личности, человек с противоречащими друг другу ценностями обычно старается избавиться от осознания этих противоречий путем уклонения, подавления, логических построений и т.д. Таким образом, чтобы избавиться от проблемы, порожденной неудачей мышления, он отрекается от него. Чтобы избавиться от угрозы, навис