Капитализм всеобщего блага. Новая модель мировой экономики — страница 17 из 70

Тем временем Китай продолжал свое триумфальное шествие по пути прогресса. Со временем профиль производственной деятельности предприятий Шэньчжэня изменился. Поначалу город был известен заводами по выпуску дешевой электроники и местными фирмами, изготавливавшими подделки, но позже он стал своего рода Кремниевой долиной для производителей «железа» и «начал задавать направление развитию технологий», как писал о нем журнал Wired (5). Стартап-предприниматели со всего Китая и из других стран мира, география которых все ширилась, начали встречаться в Шэньчжэне и обмениваться идеями, попутно создавая инновационные предприятия.

Огромные производственные базы многих зарубежных компаний и по сей день располагаются в Шэньчжэне. Наиболее известной из них является, вероятно, тайваньская компания Foxconn, в ней работают сотни тысяч сотрудников и выпускается бо́льшая часть производимых в мире айфонов Apple (по крайней мере так было до недавнего времени, пока геополитическая ситуация не вынудила Apple «тихо и постепенно перевести производство из Китая» в том числе и на недавно построенный завод Foxconn в Индии (6)). Это лишь одна из многих тайваньских и гонконгских компаний, заложивших основу для взлета промышленного производства в Шэньчжэне, и она до сих пор занимает не последнее место в регионе.

Однако сегодня Шэньчжэню, вероятно, бо́льшую известность приносят местные высокотехнологичные компании. Например, Huawei является крупнейшим в мире производителем телекоммуникационного оборудования и обеспечивает элементы питания всех мобильных сетей пятого поколения (5G). Компания также выпускает смартфоны, которые продаются по всему миру (кроме США), однако недавно начавшаяся торговая война между Китаем и США несколько затормозила мировую экспансию.

Компания Huawei долго шла к успеху. Ее основатель Рен Джэньфэй, один из многочисленных иммигрантов, в 1983 году покинул ряды китайской армии и решил попытать счастье, устроившись работать на успешно развивающееся предприятие по производству электроники в Шэньчжэне. Четыре года спустя он основал Huawei, маленькую фирму, которая работала по контракту с гонконгским дилером оборудования. История развития компании на протяжении последовавших 30 лет во многом отражает историю развития Китая в целом.

Можно привести еще множество примеров запущенных в Шэньчжэне стартапов, добившихся успеха (в скобках указан год запуска стартапа в Шэньчжэне):

• ZTE (1985 г.): производитель различного телекоммуникационного оборудования, в том числе телефонов.

• Ping An Insurance (1988 г.): крупнейшая страховая компания Китая, активно применяющая возможности искусственного интеллекта. Сейчас у нее 200 миллионов клиентов, почти 400 000 сотрудников, а выручка составляет 160 млрд долларов США (7).

• BYD (1995 г.): сокращение от Build Your Dreams («Построй свои мечты»). По оценке Bloomberg, BYD на сегодняшний день является крупнейшим производителем электромобилей в мире, который «ежемесячно продает в Китае до 30 000 обычных электромобилей и подзаряжаемых гибридных моделей» (8).

• Tencent (1998 г.): конгломерат высокотехнологичных компаний, которому принадлежат приложение китайской социальной сети QQ, значительная доля площадки для электронной коммерции JD.com и компания-разработчик популярной игры «League of Legends». Компания была создана несколькими жителями Шэньчжэня, в числе которых и ее нынешний генеральный директор Пони Ма. Это самая крупная в мире компания-разработчик компьютерных игр, которая также является одним из ведущих участников рынка социальных сетей и электронной торговли.


Шэньчжэнь уже давно не просто дешевая производственная база: город на юге Китая, как и прежде, определяет направление, в котором будет двигаться страна, вступившая в совершенно новую фазу развития. Раньше Китай был мировой фабрикой, но сегодня это вторая по величине экономика мира и центр притяжения для многих экономик Азии и других развивающихся стран.

На нынешнем этапе особые экономические зоны, основная задача которых состоит в наращивании объемов экспорта, не утратили своей значимости. Однако все чаще новые виды пилотных зон – научные парки, инкубаторы для стартапов и инновационные центры – отодвигают ОЭЗы на второй план. В этих новых зонах запускают технологические стартапы, и разработчики-новаторы создают продукты для потребителей, которые значительно лучше разбираются в новейших технологиях и располагают бо́льшими финансовыми ресурсами, чем прежде. Шэньчжэнь все еще удерживает передовые позиции, но и другие регионы, в числе которых район Чжунгуаньцунь в Пекине в регионе Хайдянь (где была создана компания ByteDance, создатель TikTok), шанхайская зона высоких технологий Чжанцзян и другие, также претендуют на звание лидера.

Цена прогресса

Перебравшись на северное побережье реки Шам Чун сегодня, вы попадаете в бетонные джунгли раскинувшегося вдоль нее мегаполиса – Шэньчжэня. Однако в жаркий летний день народу на улицах города едва ли будет больше, чем в той сонной рыбацкой деревушке, коей Шэньчжэнь был много лет назад. Теперь здесь летом слишком высокая температура воздуха, поэтому прогуляться по городу, не вспотев, практически невозможно: виной тому в числе прочего и глобальное потепление. Поэтому люди перемещаются под землей. Они гуляют по кондиционированным залам подземной торговой улицы Линк-Сити или проводят жаркие летние дни в прохладных офисах многочисленных небоскребов. В другой сезон Шэньчжэнь страдает от ливневых дождей (9), которые участились в связи с изменениями климата. Город стал богаче, но никакое богатство не может защитить его от сил природы.

Китай достиг поистине грандиозных успехов в своем развитии, однако это не должно нас отвлекать от общей картины. Глобальные тенденции, о которых мы рассуждали в главе 2 нашей книги, актуальны как для стран Азии, так и для Западной части мира. Путь нестабильного развития, по которому следует современный мир, ставит под угрозу баланс окружающей среды и судьбы будущих поколений. Более того, плоды экономического прогресса, достигнутого Китаем, Индией и другими странами в последние годы, зачастую распределяются, как и в Западных странах, крайне неравномерно. Для Китая проблема неравномерного распределения благ также актуальна, но, вероятно, более серьезным вызовом для страны является сегодня бремя государственного долга. Как отмечал в своей статье 2018 года Мартин Волф из Financial Times (10), до финансового кризиса 2008 года соотношение государственного долга Китая к ВВП страны составляло 170 %, что соответствовало уровню других развивающихся стран. Однако 10 лет спустя этот показатель резко вырос. По данным Института международных финансов, в июле 2019 года этот показатель составлял 303 %, а в течение первых месяцев пандемии COVID-19 он подскочил до 317 % (11).

Это весьма опасная тенденция, поскольку бо́льшая часть государственного долга Китая находится под контролем нефинансовых государственных предприятий и местных органов власти, которые могут использовать долговые ресурсы для наращивания объема производства в краткосрочной перспективе. Однако в связи с резким снижением в последние годы предельной доходности государственных и частных инвестиций, замедляется рост экономики в целом, и увеличивающиеся долговые обязательства страны вызывают все большее беспокойство. Напряженность в вопросах торговли, снижение темпов прироста населения, а также иные факторы могут спровоцировать дальнейшее торможение экономического роста. Если это произойдет, китайский кризис может охватить и другие страны мира.

Наконец, хотя на протяжении нескольких лет Китай лидирует по количеству установок, использующих энергию ветра и солнечную энергию, а президент Си на заседании генеральной ассамблеи ООН в сентябре 2020 года объявил о том, что к 2060 году страна намерена достигнуть углеродной нейтральности (12), на пути к достижению поставленной цели все еще существуют серьезные преграды. Во-первых, несмотря на амбиции Китая, в 2019 году там замедлилось строительство объектов возобновляемой энергетики, и в новом десятилетии ситуация не меняется (13). Во-вторых, спрос на нефтепродукты в Китае после разразившейся пандемии COVID-19 начал расти раньше, чем в какой-либо другой стране, и к началу лета 2020 года он составил 90 % от доковидных показателей. Для мировой экономики это хороший знак, который говорит о ее восстановлении, однако он также означает, что объем вредных выбросов в атмосферу растет, ведь Китай второй по объему потребитель нефтепродуктов в мире после США. И в-третьих, по оценкам Bloomberg доля азиатских стран в мировом потреблении угля на текущий момент составляющая 77 %, к 2030 году достигнет 81 %. Согласно данным статистического обзора мировой энергетики за 2020 год, выпущенного компанией BP, Китай, который производит и сжигает около половины добываемого в мире угля, а также Индонезия были крупнейшими мировыми производителями угля, и в 2019 году каждая из этих стран также произвела сырья значительно больше, чем годом ранее (15).

Развивающиеся страны в китайском потоке

За несколько десятилетий огромный скачок в экономическом развитии совершил не только Китай. Поймав тенденцию, выросли также экономики стран Латинской Америки и Африки, Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии. Китай нуждался в сырьевых товарах, и многие развивающиеся страны обеспечили ему поставки необходимого сырья.

Хотя территория Китая, как и численность его населения, огромна, запасы важнейших для страны ресурсов достаточно скромны, за исключением, пожалуй, редкоземельных минералов. Экономика развивалась, отстраивались новые города, запускались производства, развивалась инфраструктура, в связи с чем страна нуждалась в поставках необходимых ресурсов извне.

Это стало подарком судьбы для развивающихся стран, в первую очередь для тех, что располагаются в непосредственной близости от Китая (в том числе Россия, Япония, Южная Корея, страны Юго-Восточной Азии и Австралия), а также для стран, стремящихся достичь высоких темпов роста (среди них многие развивающиеся страны Латинской Америки и Африки).