В США и Великобритании, двух странах, где специалисты предприятий больше всего пострадали от изменений в экономической системе, вопрос поддержки профсоюзного движения и образования разделил общество на два лагеря. В 1980-х годах премьер-министр-консерватор Маргарет Тэтчер в Великобритании и президент-республиканец Рональд Рейган в США взяли курс на неолиберальную политику в экономике, поставившую крест на государственном финансировании таких сфер, как образование и профсоюзное движение. Новая идеология предполагала, что коллективные переговоры профсоюзов препятствуют созданию свободных рынков, а государство с его налогами и услугами тормозит высокие темпы экономического роста. Широко известна история о том, как в США президент Рейган уволил всех авиадиспетчеров, участвовавших в организованной профсоюзом забастовке, тем самым нанеся непоправимый ущерб американскому профсоюзному движению в целом. А в Великобритании премьер-министр Маргарет Тэтчер предотвратила крупную забастовку шахтеров, положив конец доминированию профсоюзов в своей стране. Оба лидера также существенно снизили максимальные налоговые ставки. Это должно было высвободить средства для инвестиций компаний и состоятельных граждан и способствовать реализации экономической концепции «просачивания благ сверху вниз». Одновременно государство лишилось доходов на финансирование социальных программ, включая образование. Долгое время казалось, что такие меры действительно благоприятно сказывались на экономике Великобритании и США. Последующие годы ознаменовались периодом быстрого роста в обеих странах, и в 1990-м неолиберальная идеология была одобрена демократами и новыми лейбористами. Но после экономического кризиса 2008–2009 гг. стало очевидным, что лучшие годы неолиберальной политики остались позади. Как видно из Части I нашей книги, в последние годы экономический рост остается слабым, перестала расти заработная плата на многих позициях в компаниях в США и других промышленно развитых странах, а большое количество работоспособного населения и вовсе покинуло рынок труда. Как видно из приведенных выше противоположных примеров Дании и США, сегодня любой промышленно развитой стране следует вернуться к практике принятия решений с учетом интересов всех сторон и к государственным инвестициям в образование. А роль политики и идеологии при обсуждении подобных вопросов должна свестись к поиску действительно эффективных мер.
Сингапур – один из примеров того, как это работает в Азии. С точки зрения открытости для торговли, технологий и иммиграции, город-государство в Юго-Восточной Азии является одной из самых экономически либеральных стран в мире. С точки зрения социальной политики, страна очень консервативна (23). Права представителей ЛГБТ-сообщества (24), семейное право и права человека регулируются намного строже, чем во многих западных государствах. Но что касается экономической политики, то, как рассказал старший министр страны Тарман Шанмугаратнам (25), правительство принимает меры, подтвердившие эффективность, а не те, что следуют из идеологии. У островного государства, чье благосостояние зависит от конкурентоспособности в мировой экономике, практически не было иного выбора.
Стремительный рост экономики Сингапура, как и других «азиатских тигров» – Гонконга, Южной Кореи и Тайваня – начался в 1960-х годах. На ранних этапах остров успешно сделал ставку на трудоемкое производство как на один из полюсов роста. Доля обрабатывающей промышленности в ВВП выросла с 10 % в 1960 году до 25 % в конце 1970-х годов, в период, когда ВВП ежегодно рос темпами более чем в 6 % (26). Приход японских и других международных компаний, искавших дешевые площадки для запуска своих производств, помог многим сингапурцам получить работу с достойной зарплатой и позволил стране быстро развиваться: если в 1965 году ее ВВП на душу населения составлял всего 500 долларов США, то к 1990 году он вырос до 13 000 долларов США (27) (см. иллюстрацию 6.1).
Иллюстрация 6.1. Темы роста ВВП на душу населения в Сингапуре (1965–2019 гг.). Источник: Всемирный банк, Макротренды.
Но когда к 1980-м годам новые развивающиеся экономики Азии, в частности Китай, стали наступать ему на пятки, перед Сингапуром встал вопрос переподготовки кадров в надежде на то, что ориентированная на услуги и знания экономика поможет продвинуться выше по цепочке создания стоимости и, таким образом, совершить большой шаг к достижению статуса развитой страны. Потому Сингапур вложил значительные средства в новые формы образования как для детей, так и для взрослых. Согласно отчету Global Urban Development: «Больше учебных центров стали готовить кадры для отраслей, требующих высококвалифицированных специалистов, таких как электроника». Была создана новая система образования, «чтобы Сингапур мог обеспечить себя очень качественными и квалифицированными трудовыми ресурсами из числа выпускников университетов, не забывая и о возможности технической подготовки тех, кто не преуспел в рамках системы формального образования» (28). И снова созданная система сработала. Хотя доля занятости в обрабатывающей промышленности в стране снизилась, в последующие несколько десятилетий быстро рос сектор услуг, составлявший в начале 1980-х годов лишь пятую часть ВВП и достигший уровня почти в треть ВВП к середине 2010-х гг. К 2015 году ВВП на душу населения в Сингапуре превышал аналогичный показатель Германии, локомотива экономики Европы, и США, самой богатой страны на планете.
КТО МОГ ПРЕДВИДЕТЬ, ЧТО ОДНИМИ ИЗ САМЫХ УСПЕШНЫХ СЕГОДНЯ СТАНУТ ДВАДЦАТИЛЕТНИЕ ГЕЙМЕРЫ-ЮТУБЕРЫ И ИНФЛЮЕНСЕРЫ, СОЗДАЮЩИЕ 10-СЕКУНДНЫЕ ВИДЕОРОЛИКИ ДЛЯ TIKTOK?!
Несмотря на то что Сингапур уже является одной из самых выдающихся историй успеха за последние полвека, государство в Юго-Восточной Азии осознает необходимость и дальше адаптироваться к изменениям в современной мировой экономике, когда еще большее значение приобретают новые технологии и рабочие места в сфере услуг. Именно поэтому недавно они создали государственную инициативу SkillsFuture. Благодаря системе непрерывного образования сингапурцы любого возраста могут осваивать новые навыки, востребованные на рынке труда Четвертой промышленной революции. Однако в отличие от Дании здесь нет цели создания мощного социального государства с долгосрочными программами. «У нас сильная, но не столь большая государственная машина», – поясняет Шанмугаратнам. Поэтому одна из особенностей инициативы SkillsFuture состоит в том, что участники в большинстве случаев могут выбрать любую программу для обучения. На семинаре, организованном для нас Джеймсом Крэбтри в Национальном университете Сингапура, некоторые из разработчиков программы затронули тему, которая привела к ее дальнейшему обсуждению в правительственных кругах. Действительно, должны ли трудоспособные граждане получать субсидии, чтобы стать, к примеру, флористами или поварами? В настоящее время в Сингапуре преобладает мнение, что программы обучения могут быть нетрадиционными, но в них также стоит инвестировать. Сторонники подхода утверждают, что одной из особенностей продолжающейся Четвертой промышленной революции является то, что будущий рынок труда очень трудно спрогнозировать. Кто мог предвидеть, что одними из самых успешных сегодня станут двадцатилетние геймеры-ютуберы и инфлюенсеры, создающие 10-секундные видеоролики для TikTok?!
Глядя на сингапурскую модель, следует отметить еще одну важную особенность. Она создана триадой заинтересованных сторон: правительством, бизнесом и профсоюзами. С 1965 года они играют важнейшую роль в принятии решений в отношении всех рынков труда и промышленной политики. И все происходит без каких-либо серьезных потрясений для экономики. Забастовки в Сингапуре чрезвычайно редки, но рынок труда динамичен (нанять и уволить сотрудника относительно легко), а экономика успешно трансформировалась по крайней мере дважды – один раз в 1960-х и 1970-х годах в сторону расширения производства и в 1980-х и 1990-х годах в сторону развития сферы услуг. Такой конструктивный и динамичный подход будет играть важную роль и в будущем, как отмечалось недавно в публикации Nikkei Asian Review, поскольку «Сингапур столкнется с самым высоким уровнем сокращения рабочих мест в результате технологических преобразований в Юго-Восточной Азии» (29). Вместе с тем, знаком того, что приближающиеся технологические потрясения не окажут разрушительного воздействия на общество и экономику Сингапура, стал опрос, проведенный аудиторской фирмой PwC. Согласно ему, «более 90 % сингапурских респондентов заявили, что воспользуются любой возможностью, предоставленной их работодателями, чтобы лучше понять и использовать ту или иную технологию» (30). Это показывает тройную проблему для таких экономик, как США и Западная Европа. Правительства и компании должны вкладывать больше средств в непрерывную переподготовку работников предприятий, профсоюзы должны стать сильнее, но быть готовы сотрудничать с бизнесом и правительством, а сами работники должны позитивно и гибко подходить к экономическим вызовам будущего, с которыми предстоит столкнуться им и их странам.
В 1980 году Тим Ву еще учился в начальной школе, когда он одним из первых в своем классе обзавелся персональным компьютером: Apple II. Сегодняшний культовый компьютер привел к славе его создателей Стива Джобса и Стива Возняка, ознаменовав начало новой эры в технологиях. Но для Тима и его брата Apple II был прежде всего увлекательным способом знакомства с новыми технологиями. «Нам с братом нравился Apple, мы были одержимы им», – поделился с нами Ву (31). Двое парней развлечения ради стали извлекать из компьютера чипы, перепрограммировать их и устанавливать обратно. Позже, когда еще только появились компьютерные сети, они установили dialup-модем, подключились к другим компьютерам и создали собственные сети. Те годы становления привили братьям Ву любовь к компьютерным технологиям на всю жизнь. Брат Тима со временем стал программистом в Microsoft, а Тим бесплатно стажировался в Google. И там Ву тоже почувствовал, насколько его вдохновляют технологии. «Я был настоящим адептом, – говорит он. – То, что делал Google, вселяло большие надежды. Казалось, что мы можем решить любые сверхзадачи».