ную и экономическую роль в их городе в течение многих поколений. Если цель состояла в том, чтобы «уложить слой» демократии поверх существующей социальной и политической структуры, то усилия увенчались успехом. Но если цель заключалась в расширении непосредственного участия граждан в принятии решений, было бы лучше, если бы сообщества сами определяли, какая система для них оптимальна.
Наконец, важно, чтобы государственные институты национального уровня, которые играют ключевую роль в модели заинтересованных сторон, были и оставались устойчивыми. В течение нескольких десятилетий после окончания Второй мировой войны новые поколения на Западе росли с идеей о том, что сильные государственные институты – это данность, что им отводится четко определенная роль и они всегда будут ее выполнять. С точки зрения Запада на глобальное экономическое развитие, развивающиеся страны также должны создать сильные государственные институты, поскольку они считались краеугольным камнем хорошо функционирующих общества и экономики.
Но в последние годы многие общества переживают упадок доверия к своим институтам, сталкиваясь со снижением их эффективности и способности выступать в качестве объективного арбитра. Например, в США снижение общественного доверия к государственным институтам шло параллельно с ощутимым ростом их неэффективности (39). С другой стороны, в скандинавских странах, в Швейцарии, и Сингапуре, и даже в более крупных странах – таких, как Индонезия, Китай и Индия, – граждане по-прежнему доверяют государственным институтам, являющимся одной из важнейших основ и делающим страны сильнее. С точки зрения заинтересованных сторон, государственные институты должны играть центральную роль, поэтому необходимо сделать так, чтобы они были сильными и компетентными (как прежде).
Еще один шаг – укрепить мандат доверия международных институтов. Необходимость очевидна: поскольку информация, технологии, деньги, люди и вирусы циркулируют по всему миру, а изменение климата затрагивает всех жителей и все страны, потребность в координации этих вопросов на глобальном уровне как никогда высока. Более того, по мере глобализации компаний их способность оптимизировать свои обязательства и максимизировать влияние создает дисбаланс в их отношениях с правительствами стран. Представительные международные организации – такие, как Организация Объединенных Наций и ее комитеты, арбитры – такие, как Европейский суд или апелляционные инстанции Всемирной торговой организации, и регулирующие органы – такие, как Европейская комиссия или Всемирный почтовый союз, будут и дальше играть важную роль в глобальном управлении.
Но, как мы уже видели, подобного рода наднациональные институты действуют на непривычном для многих людей, представляющих ту или иную заинтересованную сторону, уровне – для большинства они просто слишком далеки и обезличены. В таком случае следует сделать так, чтобы процесс принятия решений охватывал все заинтересованные стороны (обычно суверенные государства), а также разбираться в глобальных тенденциях, с которыми приходится сталкиваться и регулировать их, тем самым повышая общественную вовлеченность в свою работу. Слишком часто в прошлом международные организации игнорировали данные требования.
Во-первых, организации, созданные в конце Второй мировой войны, представляли страны-победители, но сегодня уже не представляют интересы всего мира. Это отчетливо видно как на уровне руководства, так и на уровне сотрудников учреждений, а часто и в процедурах голосования. За примерами не стоит далеко ходить – Международный валютный фонд и Всемирный банк, основное право голоса в нем по-прежнему имеют западные страны, а руководителями традиционно становились соответственно европейцы и американцы, даже несмотря на то, что развивающиеся рынки повсюду стали играть заметную роль. Более того, международные организации на протяжении большей части своей истории представляли только один тип заинтересованных сторон – правительства государств, в то время как значительная и все возрастающая часть глобальных вызовов касается гораздо большего числа заинтересованных сторон.
Во-вторых, осознание международными организациями тенденций в мировой экономике часто запаздывает или отсутствует. Для подтверждения достаточно двух примеров. На сегодняшний день, например, ни одна международная организация не имеет согласованной системы оценки глобальной цифровой экономики, несмотря на то что она, безусловно, имеет большое значение как в экономическом, так и в социальном плане (пока наиболее точную оценку предложила частная организация McKinsey Global Institute (40), подразделение консалтинговой компании McKinsey). И возьмем другой пример: Всемирный почтовый союз до 2019 года неосознанно способствовал недобросовестной международной конкуренции и увеличению выбросов CO2 в результате международных морских перевозок. Он установил устаревшие правила отправки посылок между странами с различным экономическим статусом. На практике это означало, что отправка посылки из Китая в США часто обходилась значительно дешевле, чем отправка той же посылки с одного конца улицы на другой в пределах одного города.
Хорошая же новость заключается в том, что подобные недостатки можно исправить. Когда это происходит, глобальный механизм сдержек и противовесов в экономической системе становится эффективнее. Вернемся к предыдущим примерам. В настоящее время ОЭСР работает над единой системой определения и измерения цифровой торговли (41). Всемирный почтовый союз в конце 2019 г. выступил с инициативой реформ почтовых тарифов (42). И разработка Парижского соглашения, как мы говорили раньше, в значительной степени, представляет собой пример работы различных заинтересованных сторон. Частные компании, НКО и представители других заинтересованных сторон готовят и задают тон дискуссии в Париже, облегчая представленным правительствам стран возможность в конечном итоге прийти к компромиссу.
Наконец, давайте рассмотрим, как может осуществляться процесс принятия решений заинтересованными сторонами. Легко представить, что при отсутствии четких процессов и установок все превратится в мешанину. Например, если правительство, организация или компания сначала должны получить одобрение всех заинтересованных сторон, прежде чем смогут принять решение, как им эффективно управлять своей организацией? Вполне возможно, что в краткосрочной перспективе интересы различных заинтересованных сторон расходятся. Также нет ничего удивительного в реализации сценария, где наиболее активная заинтересованная сторона попытается монополизировать или заблокировать процесс принятия решений, что приведет к застою или тенденциозным результатам.
Я считаю, что решение заключается в отделении консультативного процесса от принятия решений. На этапе консультаций должны быть задействованы все заинтересованные стороны, чтобы их опасения были услышаны. И наоборот, принимать решения могут только те, кто обладает соответствующими полномочиями, что означает в случае компаний, соответственно, совет директоров или высшее исполнительное руководство.
В краткосрочной перспективе это может по-прежнему означать, что необходимо сделать трудный выбор, который принесет бо́льшую пользу одной заинтересованной стороне или ее интересам, чем другой. Но принятие решений на основе предыдущего консультативного процесса должно в конечном итоге привести к лучшим решениям и результатам для всех.
Это и будет капитализм заинтересованных сторон. В следующих главах мы обсудим, как можно применить модель к некоторым ключевым заинтересованным сторонам по отдельности, а также ключевые проблемы, которые мы определили в предыдущих главах, такие как изменение климата, концентрация рынка и экономическое неравенство, а также наш долг перед будущими поколениями.
1 ”What Kind of Capitalism Do We Want?”, Klaus Schwab, TIME Magazine, December 2019, https://time.com/5742066/klaus-schwab-stakeholder-capitalism-davos/.
2 “What is Capitalism,” Sarwat Jahan and Ahmed Saber Mahmud, Finance & Development, International Monetary Fund, June 2015, https://www.imf.org/external/pubs/ft/fandd/2015/06/basics.htm.
3 Китай описывает эту систему как «социализм с китайской спецификой в новую эпоху».
4 ”Modern Company Management in Mechanical Engineering”, Klaus Schwab, Hein Kroos, Verein Deutscher Maschinenbau-Anstalten, 1971, http://www3.weforum.org/docs/WEF_KSC_CompanyStrategy_Presentation_2014.pdf.
5 “‘Locust-19’ set to ravage crops across east Africa”, David Pilling and Emiko Terazono, Financial Times, April 2020, https://www.ft.com/content/b93293d4-3d73-42bc-b8b7-2d3e7939490e.
6 “The Locust Plague in East Africa Is Sending Us a Message, And It’s Not Good News,” Carly Casella, Science Alert, July 2020, https://www.sciencealert.com/the-locust-plaguesin-east-africa-are-sending-us-a-message-and-it-s-not-a-good-one.
7 “The World is On the Move as Never Before,” Bloomberg, October 2019, https://www.bloomberg.com/graphics/2019-how-migration-is-changing-our-world/.
8 Такая взаимосвязанность, как мы видели, существовала всегда. Но в результате научно-технического прогресса последних десятилетий произошло еще большее ее усиление и обострение для ее участников, и поэтому она заслуживает особого внимания в новой модели заинтересованных сторон. Современные технологии позволили людям общаться независимо от их географического положения, позволили компаниям торговать по всему миру, а странам – конкурировать друг с другом. Действительно, несмотря на цифры, демонстрирующие обратное, и проводимой политики, тормозящей развитие этой тенденции, мир стал более глобализированным, чем когда-либо прежде. По правде говоря, примерно уже лет десять мировая физическая торговля между транснациональными компаниями растет медленнее, чем мировая экономика в целом, и вновь мы можем наблюдать расцвет государственного торгового протекционизма.
Но цифровая торговля по-прежнему растет быстрыми темпами, преодолевая замедление процессов глобализации – или как это назвал