New York Times (11). В итоге вторую волну заболевания отразили в течение нескольких недель. Положительно оценивая деятельность своего правительства, в октябре 2020 года избиратели преподнесли Ардерн историческую победу на выборах в Новой Зеландии, свободной от COVID-19.
Случай Новой Зеландии вписывается в более широкую картину. По всему миру пандемия COVID-19 показала, какие страны готовы бороться со вспыхнувшей пандемией, а какие нет. Некоторые из экспертов указывают на очевидные общие признаки эффективно отреагировавших правительств. По всей видимости, преуспели те правительства, которые возглавляют женщины. И действительно, в июне 2020 года исследователи Суприя Гарикипати (Ливерпульский университет) и Ума Камбхампати (Редингский Университет) подтвердили это наблюдение статистически (12), доказав, что страны, возглавляемые женщинами, – Германия, Дания, Финляндия, Исландия и особенно Новая Зеландия – добились большего успеха в борьбе с пандемией, чем прочие государства. Объясняя, почему так произошло, исследователи указали на «заблаговременные и скоординированные ответные государственные меры», принятые женщинами-лидерами, а также некоторые общие черты, такие как неприятие риска (заставившее их ввести изоляцию после небольшого количества смертельных случаев) и сопереживание (13). Другие ученые и журналисты (неофициально) высказывали мнение, что женщины-лидеры, как правило, более открыты и восприимчивы к различным точкам зрения и доверяют науке (14).
Я вижу здесь и еще одну общую черту: многие из лидеров, успешно справившихся с данным конкретным кризисом, применили подход «всем обществом». Они нашли и подключили к процессу все заинтересованные стороны. И это (15), как мы говорили ранее, не только лучший рецепт успеха для борьбы с вирусом, но и для руководства страной, городом, регионом или сообществом в целом. Итак, давайте посмотрим, что представляет собой подход заинтересованных сторон по отношению к органам госуправления в целом.
На вопрос о том, как центральные и местные органы власти могут наиболее эффективно исполнять свои обязанности в нынешнюю эпоху, ответить трудно. Как мы видим, многие из них в последние годы с опозданием или неадекватно отвечают на вызовы научно-технического прогресса, едва справляются с сохранением стабильной налоговой базы и преодолением неравенства и все менее эффективно регулируют свободный рынок. Как им добиться большего?
Безусловно, нет смысла возвращаться к экономическим идеологиям ХХ века. С одной стороны, протекционизм и автаркия не являются устойчивыми стратегиями. Как показал пример многих стран в прошлом веке, в результате применения этих инструментов растут цены, происходит замедление научно-технического прогресса и падает уровень жизни населения. Именно так произошло во многих странах бывшего Советского Союза и других, использовавших модель закрытой экономики. Вместе с тем и экономический подход невмешательства в равной степени не может считаться правильным ответом. Там, где применялась подобная стратегия, зачастую зашкаливало неравенство, что порождало негативную общественную и политическую реакцию. Многие латиноамериканские страны, включая Аргентину, Бразилию, Боливию, Мексику и Венесуэлу, в какой-то момент в 2000–2010-х годах перешли от неолиберальных правительств к «социализму XXI века» по причине экономического неравенства, возникшего в результате чрезмерной зависимости от рынка.
Такая чехарда часто приводила к катастрофическим последствиям, демонстрируя, что ни неолиберальная, ни социалистическая идеологии в нынешнюю эпоху не работают.
Для достижения максимальной эффективности правительствам стран следует придерживаться более прагматичного пути. Проще говоря, главная роль правительства в модели заинтересованных сторон состоит в том, чтобы обеспечить равномерное процветание. Правительство должно создать условия каждому отдельному субъекту для максимизации его процветания, но делать это равномерно как для людей, так и для всей планеты. Для этого есть три основных способа. Во-первых, правительство должно ценить вклад, вносимый в развитие общества каждым его членом, предоставляя всем равные возможности и сокращая любое чрезмерное неравенство по мере его возникновения. Во-вторых, оно должно действовать как арбитр и регулятор для компаний, работающих в условиях свободного рынка. И в-третьих, как защитнику будущих поколений, ему следует положить конец деятельности, ухудшающей окружающую среду.
В своей первой задаче – обеспечении равных возможностей и сдерживании чрезмерного неравенства, по моему мнению, правительство будет наиболее эффективным, если сфокусируется на трех базовых социальных потребностях: образовании, здравоохранении и жилье. В мире, где люди все больше зависят от своей онлайн-деятельности, я мог бы добавить, что доступность цифровых технологий и каналов связи должна стать четвертым краеугольным камнем. Новые технологии часто создают главные проблемы для правительств. От Китая до США эти ценности важны каждому члену общества.
Давайте рассмотрим вначале три главных потребности: образование, здравоохранение и жилье. Например, в Китае, по словам Чун Энь Бая, декана Института экономики и менеджмента Университета Цинхуа (16), «с точки зрения наблюдаемого неравенства, это наиболее важные факторы» (17). По мере постепенного открытия китайской экономики, начиная с конца 1970-х годов, рассказал он: «равные возможности имели не все. Доступ к ресурсам был лучше у одних и хуже у других, что обостряло проблему неравенства и препятствовало экономическому росту». В частности, у городских жителей был выше доступ к здравоохранению, социальным услугам и образованию. До 2003 года не существовало сельского медицинского страхования, а образование исторически привязывалось к хукоу или прописке родителей, поэтому хорошие городские школы часто оставались вне досягаемости для тех, у кого не было городской прописки. Даже среди горожан некоторые граждане имели преимущественный доступ к недвижимости, тогда как другие были его лишены. Со временем, по мере развития урбанизации и стремительного роста городов так называемой первой и второй линии, изначальное неравенство увеличивалось, приводя к системному неравенству и отсутствию возможностей для многих жителей страны (до тех пор, пока, как заметил Бай, коэффициент Джини[3] в Китае не достиг пика примерно в 2010 году, доля трудовых доходов в ВВП не упала до рекордно низкого уровня, а надбавка за квалификацию для работников с образованием не начала снижаться. Таковы индикаторы самого высокого уровня неравенства в распределении доходов, несмотря на повышение квалификации работников).
Американцам тоже знакома история отсутствия равных возможностей в доступе к образованию, здравоохранению и жилью. Самая известная в этом отношении политика сегрегации и зонирования, основанная на расовой дискриминации, привела к тому, что до второй половины XX века многие американские города ограничивали доступ гражданам афроамериканского происхождения к лучшим школам, районам проживания и рабочим местам. Не остался в стороне и частный сектор. Самой известной практикой в этом отношении стала так называемая красная черта (18), когда в некоторых районах банки использовали расистские критерии при одобрении или отклонении запросов на получение банковской ссуды. Сегодня движение за социальную справедливость стимулирует то, что многие из системных неравенств никуда не исчезли, несмотря на первоначальный Закон о гражданских правах и последующие законодательные изменения. Неравенство в образовании, здравоохранении и жилье не ограничивается расовой дискриминацией. Многие из лучших американских колледжей до сегодняшнего дня имеют так называемые предпочтения преемственности, отдавая приоритет при поступлении детям родителей, которые также учились в этих учреждениях или, в некоторых случаях, спонсировали их. Хотя власти США на протяжении десятилетий продвигали идею домовладения, непрозрачные финансовые новшества с ипотечными ценными бумагами и обеспеченными долговыми обязательствами привели к жилищному кризису 2008 года, лишив собственного жилья и рабочих мест миллионы американцев. Некоторые из них до сих пор не полностью восстановили свое финансовое положение после того кризиса. Наконец, около 28 миллионов американцев, почти 10 % всего населения страны, не имели в 2018 году медицинской страховки (19) (последний год, данные за который доступны на момент написания книги). Но и для тех американцев, у кого она была, медицинские расходы оказывались зачастую намного выше, чем где-либо еще, поскольку расходы на здравоохранение в США на душу населения являются самыми высокими в ОЭСР, и многие вынуждены оплачивать значительную часть стоимости медицинских услуг и нести другие связанные с этим расходы из собственных средств. Неудивительно, что такое давнее неравенство привело к двойному кризису общественного здравоохранения и глубокому социально-экономическому кризису в США по мере распространения COVID-19 в 2020 году.
ПРАВИТЕЛЬСТВО ДОЛЖНО СОЗДАТЬ УСЛОВИЯ КАЖДОМУ ОТДЕЛЬНОМУ СУБЪЕКТУ ДЛЯ МАКСИМИЗАЦИИ ЕГО ПРОЦВЕТАНИЯ, НО ДЕЛАТЬ ЭТО РАВНОМЕРНО КАК ДЛЯ ЛЮДЕЙ, ТАК И ДЛЯ ВСЕЙ ПЛАНЕТЫ.
Столь же большое значение имеет доступность цифровых технологий и каналов связи. Сегодня, в эпоху Четвертой промышленной революции, доступ в Интернет в определенной степени напоминает доступ к нефти или наличие в прошлом двигателя внутреннего сгорания. Как только Интернет стал общедоступным, немедленно возник «цифровой разрыв» между демографическими группами, имеющими к нему доступ, и теми, у кого его не было. Поскольку все больше и больше рабочих мест и услуг стали зависеть от доступности цифровых технологий и каналов связи, это вызвало серьезные изменения в экономике, продолжающиеся по сей день. Так, например, одно исследование (20) за другим (21) показывали, насколько важен надежный, повсеместный доступ в Интернет во время пандемии COVID-19. Обладателям качественного доступа в Интернет и к соответствующим устройствам было легче работать удаленно и, таким образом, сохранить свои рабочие места и доходы. Точно так же дети, имевшие доступ в Интернет, продолжали заниматься по школьной программе, в то время как те, у кого этого доступа не было, оставались ни с чем. Те, кто не решился пойти к врачам, могли получать медицинскую консультацию, воспользовавшись средствами телемедицины. У стран с высокой степенью проникновения смартфонов, например в Сингапуре, была возможность быстрее развернуть эффективные стратегии тестирования и мониторинга, используя в том числе Bluetooth-приложения (22).