гиптяне научились выделывать в незапамятные времена).
Проходили века и даже тысячелетия, а орудие для письма почти не менялось. Тростниковыми перьями писали на папирусе, а потом и на пергаменте греки и римляне, византийцы и арабы. Усвоили их и наши предки-славяне. Во многих книгах на церковно-славянском языке можно встретить упоминание о трости — это отнюдь не палка, на которую опираются при ходьбе, а именно тростниковое перо Тростниками писали потом и на бумаге, особенно народы Востока, употреблявшие его
вплоть до новейших времен. Интересно, что восточные народы — арабы, персы и тюрки — заимствовали для обозначения тростникового пера греческое слово калá-мос, превратив его в название калям, калем и т. п. Славяне же, как мы видим, использовали свое собственное, исконно славянское название, одинаково обозначающее как само растение, так и изготовленный из него инструмент для писания.
Не забыт тростник и сейчас, и не только в мусульманских странах. Им охотно пользуются в наши дни художники-каллиграфы, возрождающие — и не без успеха — столь уважаемое в старину искусство каллиграфии (напомним: по-гречески калос — красивый, прекрасный и графо — пишу). В любом руководстве по каллиграфии можно найти советы, как приготовить для себя тростниковое перо, как его заострить, как расщепить, а на конце расщепа прожечь маленькую дырочку, предназначенную для того, чтобы перо дальше не растрескивалось. Иные из художников совершенствуют древний калам: например, вместо одной продольной прорези делают две, на разном расстоянии от центра. Тогда штрих получается двойной как бы окаймленный тонкой чертой вдоль основной, более широкой линии. Есть и другие тонкости, о которых мы не будем говорить — ведь наверняка большинство наших читателей не собираются становиться профессиональными каллиграфами. Впрочем, сделать себе древнее орудие для письма может любой желающий. И попробовать писать красиво и своеобразно. А чтобы закончить разговор о пишущем тростнике, отметим, что современные фломастеры, маркеры и капиллярные ручки (фломастеры начали появляться лет 70 назад, но распространились широко и усовершенствовались лишь в последние десятилетия) можно с полным правом назвать далекими, но все же непосредственными потомками того орудия для письма, которое впервые появилось на египетской земле более пяти тысяч лет назад.
В Европе да и в Передней Азии, где более тысячи лет назад располагались владения Византийской империи, тростник вовсе не редкость: это растение — сущий космополит и встречается, можно сказать, всюду на Земле. Так что не трудностью добыть его объясняется замена пишущих «тростей» птичьими перьями, но скорее повсеместным распространением сперва пергамента, а потом бумаги. Папирус вряд ли выдержит соприкосновение с твердым и острым краем птичьего пера, а более прочные и более гладкие поверхности материалов, заменивших папирус, на это способны. Так что уже во второй половине I тысячелетия в ряду орудий письма перо прочно вышло на первое место и сохранило его, по крайней мере в странах христианской европейской культуры, вплоть до середины XIX века. О его всеобщности говорит хотя бы то, что во многих языках мира слово перо одинаково обозначает и перо птичье, и перо писчее, как и в русском языке. Оно сохраняет это значение и поныне, когда давным-давно птичьи перья уже почти вышли из употребления.
Для письма в разных странах употребляли различные перья — орлиные и ястребиные, журавлиные и вороньи, перья дикой утки и степной дрофы. И даже павлиньи. Но всего лучше оказались перья гусиные и — отчасти — лебяжьи. Последние, например, у нас на Руси всегда подавались «наверх» — в царские хоромы — «про Государев обиход». Павлиньими перьями у нас тоже писали, но больше ради хвастовства. Гусиные же везде и всюду преобладали.
При всей кажущейся простоте такого орудия письма подготовка его сопряжена с определенными тонкостями. Так, наиболее удобны для писания перья левого крыла. Причем только пять перьев по-настоящему хороши, в особенности же второе и третье с верхнего края крыла. Если просто взять перо, наискось срезать его и даже расщепить продольно, писать оно будет плохо. Чтобы его сделать пригодным для письма, следует потереть ствол пера кусочком кожи, удалить прилегающую к кончику сердцевину и обмакнуть в кипящую воду — лучше взять раствор квасцов (1 ч. л. на стакан). Нагревать перо в таком вареве следует минут 10–15, соблюдая, естественно, осторожность, чтобы не ошпариться. Затем хорошо подержать кончик пера в горячем (60°) песке. Можно и аккуратно, чтобы не раздавить, провести по кончику пера не слишком нагретым утюгом. Очинять перо надо лишь после того, как оно остынет. Испокон веков для этого употребляли маленькие, часто складные ножички, которые оттого и получили (тоже на всех языках) название перочинных. Этим ножом срезанному кончику придается нужная форма (ее именно у птичьего пера унаследовали перья стальные и все прочие металлические). Прожечь раскаленной булавкой отверстие в конце расщипа тоже неплохо, хотя и не столь уж обязательно. Закончив все эти процедуры, перо можно обмакнуть в чернила. И писать все, что захочется (например, на листе самодельной бумаги, о которой мы рассказывали в предыдущем номере журнала).
Великого мастерства в написании букв достигали в минувшие века художники-каллиграфы, да и просто умелые писцы. Их нарочно отбирали для тех канцелярий, где составлялись важные документы. В России, например, так называемая Собственная Его Величества канцелярия зорко присматривалась к «входящим» бумагам. И когда обнаруживался особенно удачный почерк, его обладателя вызывали в Петербург и производили в писари, если это был солдат или унтер-офицер, или в канцеляристы Государевой канцелярии (такого в конце концов ждали «классные чины» Табели о рангах). Так поступали и в других ведомствах, в частности в Министерстве иностранных дел. И такой порядок продержался почти до самого конца XIX века, когда начали уже распространяться первые пишущие машинки. Но не только умением красиво писать можно было отличиться, но даже и умением особенно удачно очинять перья: в иных департаментах и отделениях различных ведомств сплошь да рядом этим исключительно занимались особые чиновники.
Выше мы говорили, что птичьи перья ныне вышли из употребления. В общем это действительно так. Но птичьими перьями любят и сейчас пользоваться некоторые художники-каллиграфы. Да еще в Англии в конторе страхового общества «Ллойд», во всяком случае, до недавнего времени, записи производились исключительно гусиным пером — Англия, как известно, страна стойких традиций. У «Ллойда» писали обычным пером. Каллиграфы же часто пользуются одним черенком пера, срезая его бородку и укорачивая. И нередко вставляют укороченный черенок в обычную ручку-«вставочку».
Для нас со словом «писчее перо» все же чаще связано представление о пере металлическом. А появились такие перья уже давно, впервые в 1548 году в немецком городе Нюрнберге. Их стал применять некий Иоганн Нейдорфер-старший.
Делались такие перья и позже, там же, в Германии. Попадали они и в Россию. И стоили весьма дорого — около двух рублей штука. На такие деньги семья рядового горожанина-посадника могла прожить месяца два, а то и три. А на столе у государя иногда лежали золотые перья, иные из них сохранились в собрании Государственной Оружейной палаты Московского Кремля. Но лишь в середине XIX века, когда металлурги наладили выпуск недорогой по цене высококачественной стали, перья из нее стали производить посредством штамповки в больших количествах — сперва в Англии, затем и в других европейских странах, в частности в Германии. Оттуда преимущественно их и ввозили поначалу в Россию, а продавали гроссами — эта старинная немецкая единица измерения представляет собой 12 дюжин (144 штуки). Вскоре и на наших заводах началось производство перьев. Люди старшего поколения, несомненно, помнят те времена, когда ручка-«вставочка» с металлическим пером, которое обмакивалось в чернила, была, по существу, единственным массовым орудием для письма — даже и в первое послевоенное десятилетие так называемые «вечные ручки», в просторечье «самописки», были не то чтобы диковиной или роскошью, но все же достаточно дорогой вещью.
Еще одна из собранных В. И. Далем пословиц непроизвольно приходит на память, кода речь заходит о появлении этих самых «вечных ручек». История их, как это ни покажется неожиданным, насчитывает едва ли не целое тысячелетие, а предками «вечных ручек» можно считать чернилодержатели восточных каламов — прикрепленные к пишущему концу калама с одной стороны и воткнутые другим концом в сердцевину тростинки пластинки из той же оболочки тростника. Получалось нечто похожее на современный чертежный рейсфедер (кстати говоря, изобретенный еще в XVII веке). Чернилодержатель наполняли чернилами с помощью кисточки или как-нибудь иначе. И одной заправки хватало уже на много строчек. Есть заслуживающие доверия сведения, что в качестве емкости для чернил использовали внутренность выскобленного внутри птичьего пера. А на одной из миниатюр Библии на армянском языке, датированной 1166 годом от Рождества Христова, изображен писец с несколько необычным орудием труда: палочкой, скорее всего бамбуковой, посреди которой виден шар, заполненный несомненно чернилами (Библия эта хранится в знаменитом Матенадаране — хранилище древних рукописей и книг в столице Армении Ереване). Там же в другой рукописи, хотя и не имеющей иллюстраций, есть такая приписка писца: «Считайте достойным памяти, что 900 строк написал, только единожды обмакнув ручку». Рукопись же эта лишь чуточку моложе Библии. 900 строк зараз — чем не «вечное перо»? Насколько широко были распространены такого рода пишущие приспособления и пользовались ли ими где-нибудь за пределами Армении, сказать трудно. Но само их существование доказывает, что человеческая мысль уже в далекой старине искала способов снабдить пишущее ору