– Алек… Это было не напрасно. Корабль станет нашим!
Алекса окинула учителя теплым взглядом. Как же хорошо, что наставник ее понимает!
Они остановились у дверей лифта, ведущего в рубку. Тут дело застопорилось. Рик копался у панели. Тесла – воин и рыцари напряженно стерегли коридор. Ксарн может прийти в любой миг. Алекса так и представляла, как мафур шагает по коридорам, уверенный в успехе, окруженный свитой Охотников. Рик скинул с плеча саквояж и раскрыл его. Мортон осмотрелся. Все наблюдали за коридором, но двое суровых седоусых рыцарей стояли у него за спиной – явно следя за ним. Рик вздохнул. Он запустил руки в слои ткани, сложенной в саквояже, и нащупал в самом низу плоские рукоятки. Нервы его были напряжены. Рик закрыл глаза, успокаиваясь.
– Идут! – коротко сообщил нух-наблюдатель, прибежав сзади.
Рыцари повернулись в ту сторону.
Рик нажал на кнопку крохотного пульта в саквояже. Тело его окутала едва заметная синеватая завеса – накануне ночью он поддел под одежду древний пояс, который нашел много лет назад в упавших с небес обломках «Ахиллеса». Затем Рик выхватил из саквояжа два миниатюрных, почти утопающих в ладони автоматических пистолета и развернулся к рыцарям. Очереди скосили его конвоиров прежде, чем те успели обернуться. Тонкие иглы из древнего оружия бесшумно входили в доспехи, пробивая тела насквозь. Рыцари валились один за одним. Кто-то успел повернуться к нему. Пули их били в Рика в упор и отлетали от мерно вспыхивавшего поля. Рик скосил и их. Неуклюжий тесла – рыцарь с грохотом разворачивался к нему. Мортон нашпиговал пилота сталью в упор через бронестекло. Тесла сделал шаг и рухнул на пол, сотрясая коридор. Наступила глухая, глубокая тишина.
Алекса стояла напротив Наставника, широко раскрыв глаза. Она неотрывно смотрела на Рика. Cержант-майор у ее ног пытался подняться, и тянулся к оружию. Рик достал свой обычный револьвер и прикончил его.
Затем он опустил оружие.
– Думаю, нам надо поторопиться. Минуты через три Ксарн будет тут.
Он прикоснулся ключом к панели, и лифт открылся.
– Рик… Учитель! – сказала Алекса шепотом. – Учитель… ты… нас… предал…
– Не больше, чем ты меня, – ответил Рик тихо и грустно. Он вкатывал Призму в лифт. Неудачник с любопытством оглядывал коридор.
– Ты пришла в мой экипаж, с самого начала служа Эгиде. Я пришел в Эгиду, с самого начала служа интересам Меняющихся земель. Я захвачу этот корабль и дам Элинии щит от любых врагов. – Рик помолчал и обернулся к Алексе.
– Пойдем со мной, Алек.
Алекса вскрикнула, побледнела и рука ее легла на рукоять револьвера. Страшный гнев чудовищно исказил лицо девушки. Она вскинула оружие и направила ствол на Наставника.
Тот смотрел на нее прямо.
С криком, похожим на стон, Алекса нажала на спуск. Она выпускала пули, снова и снова, пока барабан не опустел. Рик стоял в защитном поле, прикрывая собой Призму. Когда эхо последнего выстрела замолкло, он тяжело вздохнул. Помедлил, словно ожидая чуда, и лишь затем нажал на кнопку лифта.
– Слева есть коридор. Там можешь спрятаться, – услышала Алекса.
– Прощай, Алек.
Двери закрылись.
Алекса бросила револьвер и опустилась на корточки среди тел. Она укрыла лицо в ладонях.
Рик застыл, положив обе руки на Призму. Стены кабины были прозрачны; она проплывала через ярусы корабля-колосса, древнего, словно сама история. Безмерно-широкие светлые залы, буйство зелени искусственных садов, сводчатые помещения, уставленные чарующими древними статуями и залы пустых саркофагов сна. Лифт долго поднимался вдоль края висячего города, похожего на перевернутую пирамиду с рядами окон. Но Рик словно не видел этого, уйдя в горькие глубины своих мыслей.
Кабина спускалась в шахту, в стенах которой, словно в огромных хрустальных каплях, спали вековечным сном клоны мафуров. Снизу надвигался прозрачный купол. Лифт проехал прямо сквозь него – по стенам купола прошла рябь, словно по воде. Стены кабины ушли в пол. Рик стоял в удивительно небольшом помещении Главной рубки. Раскинувшиеся концентрическими кругами низкие пульты, приглушенный свет… и овальный стол в центре с пустой ячейкой для Призмы.
Сердце Рика никак не хотело успокоиться, когда он поднял тяжелую Призму и поставил в углубление стола.
Мисс Чиппи влетела в рубку «Черного Цеппелина», как порыв ветра.
– Мистер Иоганн! – почти кричала она.
Председатель прервал разговор со старшим инженером корабля на полуслове и развернулся к ней – уж что-что, а приступы паники были мисс Чиппи не свойственны.
– Вы посылали Анни с поручением? – выпалила девушка.
Иоганн замотал головой, предчувствуя худшее.
– Он сел в истребитель и покинул ангар! Механик говорит, что он шептал что-то про «месть».
Председатель Клуба тяжело вздохнул и прикрыл лицо ладонью. После такого сумасшедшего дня это было слишком! Он отдал команду наблюдателям. Сердце его упало, когда подтвердились худшие подозрения – Вероятностный Анни в одиночку шел в атаку на «Правосудие»!
Исполинский дирижабль горделиво парил в пяти лигах от крепости Мадары, готовясь вступить с ней в артиллерийскую дуэль. Десятки механиков хлопотливыми мухами лазали по мосткам над рядами развешанных под крыльями бомб, проверяя отцепляющие механизмы – сэр Симон планировал подняться на доступный для дирижаблей потолок высоты и разбомбить крепость мафуров сверху. Далеко не сразу на корабле обратили внимание на крошечный орнитоптер, сурово идущий к ним от Фиоры. Наблюдатели в одной из сферических стеклянных кабин сперва решили, что это кто-то из своих; потом – что к ним летит парламентер или перебежчик. Лишь когда крохотная машинка подошла еще ближе, закутанный в меха офицер приказал рядовому сообщить зенитчикам, а сам погрел дыханием замерзшие ладони и кое-как нацарапал донесение, засунул в цилиндр и отправил по пневмопочте. Развернулась четырехствольная зенитка и дала по Анни очередь. Мальчишка вел корабль – руки его потели – одинокая очередь имела все шансы его сбить – особенно, если орудие было нацелено максимально неточно. Анни нажал обе гашетки. Увидев мелкий, наглый истребитель, издали обстреливающий флагман, рыцарь-командир зенитной батареи не выдержал и отдал приказ всем расчетам – «Сбить»!
И тогда за Анни принялись всерьез.
Все новые и новые зенитные орудия ловили орнитоптер в прицел, и чем больше пуль в него летело, тем меньше был шанс попасть. Анни с суровым лицом заходил для атаки – после этого жуткого дня, после всех бесполезных потерь, ему хотелось сделать хоть что-то героическое. Гудели переговорные трубы, щелкала пневмопочта, звонили телефонные аппараты, и вот уже эскадрилья прикрытия вылетала из ангаров флагмана. Анни искал на корабле хоть какое-то уязвимое место – этот бронированный гигант, занявший уже все небо, изрядно его нервировал – перед яростной атакой мальчишка как-то не продумал план. Истребители добавили веселья. Сначала двое шли у него на хвосте, стреляя очередями, потом четыре, а потом – уже вся эскадрилья. Вместе они довели шансы Анни быть сбитым где-то до одной тысячной процента.
Увидев, что происходит, полковник, руководивший зенитной обороной «Правосудия» решил доложить в главную рубку. Когда капитан корабля навел телескоп на Анни, тот уже выбрал цель.
– Сэр грандмастер, – выдержанно сообщил капитан Симону, – одиночный истребитель атакует флагман. Мы не можем сбить его. Привлечены десять зенитных батарей и два эскадрильи прикрытия! Сэр Симон мгновенно понял ситуацию.
– Отозвать, прекратить огонь! – приказал он.
Но было поздно. Пока сигналы шли по проводам, их повторяли барышни на внутрикорабельном коммутаторе, шипела пневмопочта, мигал гелиограф, отзывая истребители, Анни нырнул под крыло флагмана. Механики убегали в люк, не понимая, что здесь вообще делает орнитоптер с малокалиберными пулеметами – у Анни даже шанса броню поцарапать не было. Запирая шлюз, один из механиков увидел незакрытый лючок взрывателя на одной из стотонных бомб – видимо, кто-то проверял его и в спешке не захлопнул. Но не может ведь случайная пуля попасть туда, да если и попадет, шанс детонации – доли процента. И решив, что подставляться под очереди глупо, он запер за собой дверь. Миг спустя все вокруг снесло колоссальным взрывом. Очередь Анни попала именно туда. Более того – осколки повредили другие бомбы – и боеприпасы под крылом «Правосудия» начали рваться!
Лопались переборки, рушились целые ярусы бронированных казематов, осколки прошивали десятки палуб, затем загорелись боеприпасы, складированные в глубинах широких секций левого крыла. Покалеченные остатки пожарной команды пытались заливать их и забрасывать огонь песком, но вода из пробитой в десятках мест резервной цистерны водопадом лилась вниз, снося на пути раненых. Через пять минут огня, суеты и паники левая крюйт-камера взлетела на воздух. Чудовищный взрыв целиком разрушил левое крыло «Правосудия», в баках вспыхнул керосин и огонь вырвался из труб топливопроводов, пожирая людей в машинном отдалении.
Словно землетрясение обрушилось на корабль. Этот взрыв опрокинул все в главной рубке. Симон с трудом поднялся – кровь из глубокой царапины на лбу заливала глаза, но было не до нее. В зале стояла потрясенная тишина, потом кто-то ударил по кнопке тревоги – заревели сирены. Офицеры пробирались к пультам, кричали в переговорные трубы, санитарные команды подбирали раненых. Произошло нечто невероятное – «Правосудие», символ несокрушимой технологии и мощи святой Машины, был подбит! Гигант все еще держался в воздухе, хотя почти треть емкостей с летучим газом была разрушена. Главный инженер приказал запустить печи правого борта на полную мощность, прогревая водоросли, чтобы пополнить запасы газа.
Сэр Симон добрался по перекошенному полу до пульта главного диспетчера. Андрэ осторожно поддерживал его под локоть.
– Что со жрецами и их оборудованием? – прохрипел грандмастер.
В общей суматохе потребовалось почти пятнадцать мнут, чтобы выяснить это.