– Только свет не выключай, – задремывая, попросила Настя.
– Хорошо.
Едва Дан успел уснуть, запищал коммуникатор и доложил голосом КОКа:
– Кэп, чрезвычайная ситуация. Требуется твое присутствие во втором кубрике первого блока.
– Что там еще стряслось? – пробормотал Дан, вставая и натягивая одежду.
– Я с тобой.
Дан бросил взгляд на окно: тумана не было.
– Хорошо. Одевайся и бери фонарь.
Они быстро прошагали через лагерь, зашли в первый домик. Там царила полная неразбериха. Никто не спал, пираты сгрудились в коридоре, что-то оживленно обсуждая, если хохот и мат можно было назвать обсуждением. Во втором кубрике двое утихомиривали Васю, который орал, требовал отдать ему бластер и грозился «застрелить на месте этого мудака». КОК, словно щенка, держал за шиворот Акселя, хотя белобрысый парень и не проявлял признаков агрессии. Лицо его было в кровь разбито, одежда разорвана. Вагиф, под глазом которого красовался большой синяк, пытался урезонить разошедшегося Васю.
– Я предупреждаю, кэп! – закричал стрелок, завидев Дана. – Я за себя не отвечаю! Очень уж голубизну не люблю!
– Всем разойтись, – гаркнул Дан. – Остаться только участникам драки и КОКу. Докладывайте.
Матросы неохотно разбрелись.
– Дело выеденного яйца не стоит… – начал Вагиф.
– Это твоего яйца дело не стоит! – окончательно взбесился Вася. – Ты и подставляй задницу, раз такой добренький!
– Он, – Вагиф кивнул на Васю, – утверждает, что Аксель полез к нему целоваться.
– Кэп, я сплю, вдруг чувствую: тяжело стало. Открываю глаза, а этот… – Вася остановился, подбирая эпитет, которым еще не награждал Акселя. – Заднеприводный ко мне рылом своим тянется! Пасть раскрыл, скотина тупорогая! Не вру, кэп! Да и ребята видели!
«Непохоже на Акселя, – заметил Блад. – Я этих тоже не люблю, в команду не беру. Аксель нормальный парень, бабник».
– Бывает, – примирительно говорил Вагиф, невозмутимый и толерантный к человеческим порокам, как все медики. – Может, одиноко стало, по женщинам соскучился…
– Я, по-твоему, женщина?! – взбеленился Вася. – Верните бластер! Я щас их обоих пристрелю, чтоб не размножались!
«С чего ему так уж соскучиться? – удивился Акула. – В команде два секс-киборга. Техническими характеристиками ничуть не хуже настоящих баб».
«Да ладно тебе, – отмахнулся Дан. – Какая разница? Подумаешь, проблема».
«Проблема, – настаивал Блад. – Мы и так в дерьме по самые уши. Не хватало еще экипажу пересобачиться».
– Аксель, а что скажешь ты? – спросил Дан.
Окровавленные губы парня растянулись в холодной улыбке:
– Я почувствовал к нему непреодолимое влечение.
Стрелок завыл от ярости и с удвоенной силой принялся вырываться из рук державших его товарищей.
– Убери его от греха, кэп!
– Аксель, будешь жить один, в третьем кубрике, – распорядился Дан. – Вася, уймись, а то сам тебя пристрелю.
Акселя увели, но спокойнее не стало.
– Беда… – на пороге появился Камал. – Здесь беда, я чувствую.
– Здесь гомосек! – возразил стрелок.
Лицо индуса было вдохновенным, глаза горели. Он простирал руки к Дану, повторяя:
– Я чувствую… чувствую… Огромная сила… Это прекрасно…
– Вагиф, уложи его, что ли, – уныло попросил Дан. – Без него психов хватает, – и присматривай.
Глава 9
Сенкевич
Долгое время ничего не происходило, разведывательные зонды мирно летели над горами. На камерах появлялись то серые камни, то мелкие животные, то дохленькие деревца, прицепившиеся к крутым склонам. Слышен был свист ветра, журчание горных ручьев, грохот обваливающихся камней. Вдруг голограмма подернулась чернотой, звуки изменились – теперь это был странный тяжелый рокот.
Синие точки на карте, обозначавшие зонды, почти вплотную приблизились к красному огоньку «Арабеллы».
– Объект находится в трех метрах от разведчика, – проговорил Эрик Лонг.
«Переход на ночное видение», – появилась надпись на голограмме.
Следом раздался дикий рев, и изображение, мигнув, погасло.
«Неисправность, – загорелась следующая надпись. – Дальнейшее выполнение задания невозможно».
Новые зонды постигла та же печальная участь.
– Приготовиться к высадке, – решил Грант. – Пятьдесят человек.
Вскоре из шлюзов корабля вылетели аэроциклы с вооруженными космодесантниками. Ровно гудя, они устремились к горам. Впереди несся Грант, держа курс на красную точку, неподвижно застывшую на карте коммутатора.
Аэроциклы резко взмыли вверх, вонзились в воздух свечой. Под ними проносился каменный склон – вблизи синеватый, поблескивающий серебристыми вкраплениями.
По расчетам компьютера, отряд Гранта должен был достигнуть источника сигнала через два часа тридцать три минуты. При условии, что объект будет по-прежнему стоять на месте.
Но красный огонек на карте вдруг повел себя странно. Он стал перемещаться сначала медленно, потом ускорился и заметался туда-сюда. Спустился в круглую долину, покружил по ней, потом вдруг пополз вверх по крутому склону. Адмирал в который раз пожалел, что на корабле Блада установлено такое несовершенное устройство. Древнее, можно сказать – ни изображения, ни оценки объекта. Оно только давало сигнал, и тот прерывистый.
«Кстати, откуда он там вообще, «жучок» этот?» – спросил Сенкевич.
«У меня нет такой информации».
«Отлично. И почему так необходимо уничтожить этого пирата, ты тоже не знаешь. Помню, я появился как раз в тот момент, когда ты получал задание. Тебе и в голову не пришло уточнить подробности».
«Это не мое дело. Солдат не обсуждает приказы».
«А знаешь, неплохо бы задуматься, – настаивал Сенкевич. – Мне все это не нравится. Странное какое-то задание. Логики в нем нет, а совпадений уйма. Что нужно Бладу на этой планете? А американцам? И почему нельзя было проутюжить горы? Что за интересы здесь у Корпорации?»
«Я должен выполнить миссию, остальное меня не касается», – отрубил Грант.
«Выполняй, конечно. Только сдается мне, браток, кто-то тебя здорово подставляет».
Грант не ответил. Красная точка стремительно скатилась со склона, потом полезла обратно зигзагами – в общем, вела себя совершенно непристойно.
Сенкевич не успел обдумать эту непонятность – аэроцикл с разгону ударился об воздух, словно натолкнулся на невидимую преграду. Потом его подхватило, закрутило штопором, подбросило вверх. Сенкевич намертво вцепился в руль, невероятным усилием удержался на сиденье. Он ощутил боль от мощных ударов, как будто кто-то бил его огромным кулаком. Машину швыряло в разные стороны, металл гнулся и мялся под натиском непонятной силы.
Если бы не боевой костюм с экзоскелетом, Сенкевича давно уже разорвало бы на части. Сейчас он задыхался от боли при каждом ударе, радуясь, что кости и внутренности пока целы. Он выкручивал руль, пытаясь отвернуть с пути безумного потока, который играл им, как бурная река – щепкой. Ничего не выходило. Мимо проносились аэроциклы десантников, их затягивало в невидимую воронку, крутило и сдавливало. Одна из машин не выдержала натиска, распалась на части. Солдаты рухнули на камень скал.
– Вниз! – проорал он в коммуникатор, не очень надеясь быть услышанным. – Опуститься как можно ниже!
Подавая пример, сам направил аэроцикл к каменистому склону, почти по отвесной прямой. С третьей попытки этот маневр удался. Сенкевичу повезло: аэроцикл развалился метрах в трех от поверхности.
Сенкевич упал, удар вышиб воздух из легких. Он проехал на животе вниз по склону, пытаясь тормозить руками и ногами, потом его развернуло боком, он покатился дальше. Наконец ему удалось остановить падение. Несколько минут Сенкевич лежал, приходя в себя и не зная, благодарить технологии будущего за спасение либо материть их за то, что аэроцикл оказался таким ненадежным.
Он сел, оглянулся: склон был усеян черными телами космодесантников. Одни съезжали вниз, увлекая за собой поток мелких камешков, другие лежали неподвижно, третьи уже поднимались, вставали на ноги.
– Построиться, – хрипло приказал Сенкевич.
Он начинал понимать, почему планете присвоена высшая степень опасности.
В итоге выяснилось, что погибших всего трое – те, под которыми аэроцикл развалился на большой высоте. Остальные остались целы, отделались ушибами.
Сенкевич проверил местоположение красной точки – не хватало еще, чтобы «Арабелла» стартанула прочь.
Сигнал был, точка не исчезла. Правда, продолжала беспорядочно носиться по горам.
«Слушай, так может, это не «Арабелла»?» – спросил он Гранта.
«Камацу сказал, сигнал идет с корабля», – ответил адмирал.
«Ты уверен, что источник сигнала установлен именно на судне? Что, если он на ком-то из пиратов?»
«Не важно. Где один пират, там и все остальные».
«Да хрен его знает, – задумался Сенкевич, – вдруг он крышей поехал, убежал в горы. Вот и носится».
«Человек не может передвигаться с такой скоростью, да еще так долго».
«Тоже верно, – подумал Сенкевич. – Человек не может. Зато может киборг, к примеру, или робот, машина какая-нибудь». Эта история казалась ему все опаснее – слишком много странностей, недоговоренностей, нестыковок. А уж господин Камацу с его загадочной невозмутимостью и вообще доверия не вызывал. Сенкевич подозревал, что адмирала здорово кинули и подставили. Только вот зачем? С какой целью?
«Ладно, – подытожил он. – Пошли смотреть на этого акробата. Все равно выбора нет».
Отряд шел по заросшему лесом пологому склону. Сенкевич шагал впереди, время от времени проверяя, что происходит с красной точкой. Сначала она беспорядочно металась, потом начала быстро удаляться в сторону вершины, причем с такой скоростью, что расстояние между нею и отрядом постепенно увеличивалось.
Когда десантники уже начали выбиваться из сил, огонек на карте вдруг поменял направление и ринулся навстречу отряду. Сенкевич наблюдал, как объект приближается. До него оставалось пятьсот метров… четыреста… триста… Сверху раздался треск и стон ломающихся стволов, к ним прибавилось угрожающее рычание. Макушки деревьев тряслись, с ветвей, заполошно крича, поднимались стаи птиц.