Сборы
«Одно из важнейших условий успеха всякой экспедиции — опытный руководитель, — писал одному из друзей Беннет, вернувшись в Америку. — Де Лонг именно таков: неутомимая энергия, сила воли, стремление к преодолению трудностей и вместе с тем заботливость, внимательность ко всему экипажу, большие знания. Это такой человек, какой нам нужен».
Однако переговоры об экспедиции на этот раз заглохли: начавшиеся осложнения с Испанией грозили войной, о походе к полюсу нечего было и думать. Де Лонг продолжал служить во флоте, механически выполнять ежедневную работу, но все его мысли, желания, надежды — все было устремлено на Север. Подбирал литературу, карты, достал заметки Петермана — инициатора двух немецких арктических экспедиций, карту Берингова пролива, описания первых путешествий в Арктику. Молодой моряк женился, но даже молодая жена не могла отвлечь его мыслей от Севера.
Когда угроза войны миновала, Беннет снова вернулся к мысли об экспедиции: вместе с Де Лонгом он решил как можно скорее подыскать подходящий корабль, чтобы на следующее же лето отправить его к Северному полюсу. Однако в Америке подходящего судна не оказалось, и зимой 1876 года Де Лонг выехал в Англию.
Здесь единственным подходящим судном оказалась «Пандора», участвовавшая в экспедиции по отысканию Франклина и специально приспособленная для арктических плаваний. Но владелец не хотел ее продавать.
Только после долгих переговоров он согласился уступить «Пандору».
Было решено сначала отремонтировать корабль, а затем плыть на нем в Сан-Франциско и оттуда отправиться в экспедицию ранним летом 1879 года.
«В нашем распоряжении три пути, — писал Де Лонг Беннету, — пролив Смита, Берингов пролив и восточное побережье Гренландии. Лично я стою за Берингов пролив». Выбирая путь через Берингов пролив, Де Лонг руководился следующими основаниями: теплые воды Японского течения могли открыть путь к полюсу, кроме того, было известно, что китобойные суда в этих областях дрейфовали к северу, и отсюда Де Лонг делал вывод, что течение идет в направлении к северу и поможет судну достигнуть высоких широт.
Предполагали, что «Жаннета» — так переименовали «Пандору» — пойдет к северу вдоль побережья Земли Врангеля. Когда судно окажется не в силах преодолеть льды, экспедиция будет продвигаться дальше на санях.
Окончив снаряжение судна, Де Лонг приступил к подбору экипажа. Он считал, что тщательно подобранная команда — залог успеха экспедиции.
— С хорошим судном, с хорошим питанием, а главное, с хорошей командой мы сумеем добиться всего, — сказал он при встрече Беннету.
Старшим офицером на «Жаинету» был назначен по просьбе Де Лонга лейтенант Чипп, с которым он плавал на «Маленькой Джуннете». Это был хладнокровный человек, кудрявый и пышнобородый, стойкий, энергичный, не боящийся никаких трудностей. Вторым офицером пригласили Даненовера — опытного моряка, плававшего на «Вандалии». Мельвилль — весельчак и работяга, умеющий, по выражению своего старого приятеля Де Лонга, сделать из веревки машину, — был назначен на «Жаннету» главным инженером. Лоцманом отправлялся Денбар, плававший на китобойных судах в Беринговом проливе и даже севернее. Метеорологом Де Лонг пригласил Коллинса из редакции «Нью-Йорк Геральд», а натуралистом — молодого ученого Ньюкомба.
Доктором был зачислен Амблер — опытный судовой врач. Боцман Коль, плотник Свитман и матрос Ниндеман, принятые в состав команды, уже плавали в северных морях и знали условия арктического путешествия. Де Лонг написал Чиппу, каким требованиям должны отвечать остальные матросы:
«Холостые, совершенно здоровые, обладающие физической силой, умеющие читать и писать по-английски, непьющие, веселые, первоклассные матросы, если можно, музыканты. Предпочтительно норвежцы, датчане и шведы. Избегайте англичан, шотландцев, ирландцев. Отказывайтесь совершенно от французов, итальянцев и испанцев.
Стюард должен быть первоклассным; он может и не быть моряком. Повар тоже нужен умелый. Оплата — установленная для флота. Абсолютное и беспрекословное подчинение всем распоряжениям, каковы бы они ни были».
Де Лонг понимал, как важна строгая дисциплина в подобной экспедиции, и поэтому «Жаннета» была внесена в списки судов морского департамента и должна была подчиняться военному уставу, как всякое военное судно. Де Лонгу были предоставлены все полномочия, которыми располагали адмиралы флота.
Восьмого июля 1879 года в гавани Сан-Франциско было необыкновенное оживление. По воде сновали яхты и переполненные пассажирами катера. На берегу и на пристани сплошной стеной стояли толпы народа. В этот день из гавани Сан-Франциско уходила в свое трудное и опасное плавание «Жаннета».
Поиски Норденшельда
«Жаннета» шла, кланяясь и раскачиваясь. Из иллюминаторов было видно, как, то опускаясь, то поднимаясь, двигалась полоска горизонта, а иногда виднелась только синеватая волнистая равнина, идущая в гору, или пустое облачное небо. Тонг Синг, приседая, стучал тяжелыми тарелками в кают-компании. Он был желтей обыкновенного, и коса его растрепалась: его мучила морская болезнь. Слышался глухой рокот машины да шум волн, бьющих в корму, царапающих обшивку.
Наступала ночь, усиливалась качка, а Де Лонгу казалось, что все хорошо, все отлично и теперь только наступает та настоящая жизнь, о которой он мечтал.
Он поднялся по зыбким ступеням на палубу. Ветер вырвал из его рук дверь, обдал его холодом, свежестью, запахом моря. Он вгляделся в морскую даль, сизую, туманную, смазывающую все очертания. «Жаннета» приближалась к Уналяске. Де Лонг еще раз перечел письмо морского министра, переданное ему в Сан-Франциско:
«Когда Вы достигнете Берингова пролива, Вам надлежит произвести в местах, где Вы признаете это нужным, поиски сведений о судьбе Норденшельда. Департаменту не удалось получить подтверждения известия о его спасении. Если у Вас будут основательные данные предполагать, что он в безопасности, продолжайте свое плавание к Северному полюсу. В противном случае Вы поступите так, как признаете необходимым для оказания ему помощи».
В тот год весь мир был взволнован исчезновением Норденшельда и его спутников. Адольф Норденшельд отправился в 1878 году на судне «Вега» вдоль северных берегов Европы и Азии к Берингову проливу. Последние известия о «Веге» были получены с мыса Сердце-Камень в августе того же года. С тех пор никто больше ничего не слыхал о Норденшельде.
Ни в Уналяске, ни на острове Михаила не было никаких сведений о судьбе «Беги». Де Лонг решил идти в бухту Лаврентия и, если там не окажется известий о Норденшельде, пробиваться вдоль северного побережья Сибири.
Он наводил справки о Норденшельде в каждой хижине на берегу, посылая туда Чиппа на боте. К этому его побуждал не столько приказ министра, сколько настоящее, крепкое чувство товарищества. А между тем поиски Норденшельда задерживали «Жаннету», уходило благоприятное время, когда судно могло бы дойти до земли Келлета и продвинуться к северу.
В бухте Лаврентия один из чукчей, немилосердно коверкая английские слова, сказал Де Лонгу:
— Моя видал другой зима судно у Колючинский бухта…
— Какое судно? Были вы на нем? Как оно выглядело? — Капитан заметно заволновался.
Несмотря на сбивчивый рассказ, Де Лонг был убежден, что чукча действительно видел судно Норденшельда. Последние известия о Норденшельде были с мыса Сердце-Камень. Туда и направился Де Лонг.
«Если подтвердится, что шведы там были и ушли, я пройду до Земли Врангеля, — записал он в дневнике, — если же нет, я пойду наугад, пока не найду место, где они зимовали».
В чукотских ярангах на мысе Сердце-Камень Чиппу с трудом удалось узнать, что некое судно зимовало у восточного берега Колючинской губы и потом ушло. «Жаннета» двинулась к Колючинской губе.
Уже бушевала вокруг судна метель, уже плавали по воде льдины и сплошная масса старого льда простиралась на пять миль от берега, когда «Жаннета» подошла к восточному побережью Колючинской губы. Судно стало у кромки льда. Лейтенант Чипп, Даненовер и чукча Алексей, нанятый на острове Михаила в качестве переводчика, отправились на китобойном боте к берегу.
Время тянулось нестерпимо медленно. Но вот снова на берегу задвигались люди, небольшая точка отделилась от суши: бот возвращался на «Жаннету».
На этот раз невозмутимый Чипп был взволнован; не дожидаясь, чтобы ему спустили трап, он взобрался на палубу и направился к Де Лонгу.
— Вот, капитан, что нам удалось найти на берегу, — сказал он, разжимая руку. На его ладони лежали железные пуговицы, какие обыкновенно пришивают к морским курткам.
Де Лонг нагнулся над ними. Пуговицы были шведские — с чайкой, датские — с крестом и русские — с двуглавым орлом.
— Так Норденшельд зимовал здесь? — спросил капитан. Чипп кивнул.
— Да, в двух милях к юго-востоку от поселка, — сказал он, — я прошел по берегу до места зимовки. Экспедиция расплачивалась за все вместо денег такими вот пуговицами.
— Когда и в каком направлении ушла «Вега»? — спросил Де Лонг.
— Два или три месяца тому назад — на восток, — отвечал Чипп. — Здешние жители считать не умеют, пришлось высчитывать приблизительно, по пальцам.
Итак, задача была выполнена: Де Лонг убедился, что экспедиция цела и невредима. Норденшельд теперь находится на пути к родине. Правда, от него очень долго нет известий, но это объясняется, наверно, тем, что все расстояние до Японии он должен был идти на парусах.
Де Лонг выпрямился, улыбнулся. С него будто сняли огромную тяжесть. Теперь он свободен и может идти туда, куда стремился так давно.
— Поднимите бот на судно и дайте сигнал к отплытию, — сказал он Чиппу.
В 13 часов 10 минут 31 августа «Жаннета» взяла курс на север.
«Жаннета» во льдах
На молу в Сан-Франциско Эмма сказала, прижавшись к мужу:
— Я хочу знать каждый твой день, каждое, даже самое пустяковое событие твоей жизни… Когда ты вернешься, многое забудется…