услышать.
Вейг говорил ровно: без поучительной интонации, но и без особой надежды, зато с явной осторожностью. Возможно, ему – человеку довольно старому, увидевшему при дворе немало Приливов, – трудновато было избавиться от ощущения, что перед ним вновь помолодевший король Талл Воитель, тяжелый на руку. Наверняка при отце даже дать хороший совет считалось тем еще риском. Примерно как у пиратов – украсть что-то из проклятой гробницы.
– Вы совершенно правы, та’аш Вейг, этим я и займусь, раз у меня есть свободное время. Пожалуйста, скажите смотрителю конюшенного двора, чтобы приготовили двух лошадей: моего Круфа и любую из кобыл принцессы. И пусть старшая камеристка сообщит принцессе Розинде, что ее присутствие обязательно.
Вейг кивнул и, поколебавшись, уточнил:
– А если она… не захочет?
Видимо, это было вполне возможным раскладом. Дуан пожал плечами.
– Пусть повторит, что это обязательно, и добавит, что я огорчусь. Может, поможет.
Старший церемониймейстер снова кивнул, кажется, с долей сочувствия. Раздалось негромкое постукивание, и Плинг вышел на порог, держа королевский гребень в пасти. Вейг удивленно уставился на него, потер глаза и, кажется, покачнулся. Поросенок не обратил на долговязую фигуру вообще никакого внимания и просто сел.
– Спасибо, приятель. – Дуан наклонился, забрал гребень и начал обтирать его зубья платком. – Не пугайтесь. Подарок народа, надо ценить. Вы можете идти.
Отвесив скромный поклон, Вейг развернулся, но Дуан опять его позвал:
– Слушайте, а чем вы занимались, когда мой отец… ну… он ведь не жаловал такие большие празднества. Они, наверное, были редкими.
Вейг полуобернулся.
– В свободное время можно, к примеру, вышивать занавески. Знаете, ваша светлость, я очень счастлив, что вы здесь.
Если это и была лесть, то достойно задрапированная. Проводив церемониймейстера глазами, Дуан прикрыл дверь.
Розинда была сегодня в наряде для верховой езды: на ней красовались темно-зеленый корсаж, такие же штаны, накидка и светлая блуза со свободным, но не слишком широким рукавом. Голову украшало подобие тиары – правда, тиара была костяная и венчалась ветвистыми рожками. Оглядев сестру, постукивающую ногой по грунту и то и дело дергающую уздечку, Дуан бросил:
– Надеюсь, не встретим охотников. Тебя примут за оленя.
Розинда надула губы и фыркнула.
– Мы что, едем в лес?
– Увидишь. – Дуан на этот раз улыбнулся и подошел к своему белому, с подпалинами вокруг глаз, длинногривому коню. – Ты выспалась? Не убегала к побережью?
– Вчера нет. – Сестра махнула рукой, отгоняя двух конюхов, как мух. – Сегодня подумаю. Ну, вперед?
Она проворно вскочила в седло, пришпорила лошадь и сразу помчала во весь опор. Ворота были распахнуты мгновенно: видимо, эта выходка Розинды тоже стала здесь привычной. Дуану ничего не оставалось, кроме как со всеми возможными достоинством и невозмутимостью последовать за ней. Брат и сестра быстро пересекли парк, преодолели замковый мост и вскоре уже ехали вдоль набережной. Здесь Розинда сбавила: задавить ребенка или собаку ей явно не хотелось. Лошади пошли бок о бок, по самому краю мостовой.
Море вернулось; в следующий раз оно должно было уйти и обнажить гальку только вместе с Лувой. Кое-где по гладкой бирюзовой поверхности плавали лодочки; сидевшие в них люди собирали сетями остатки розжига, которые не сгорели дотла и не были унесены течением. Очищать от них воду считалось не только уважением к морю, но и полезным делом – собранное можно было использовать на собственных угодьях, что-нибудь удобрить. Просоленная зола, благословленная богами, усваивалась намного лучше обычной.
Розинда молчала, глядя перед собой внимательно, сосредоточенно и задумчиво. Дуан не решался с ней заговаривать, хотя у него был как минимум один важный вопрос. Пользуясь заминкой, он прикидывал, как лучше его задать. И пробовал предугадать варианты ответов, хотя и догадывался, что с Розиндой это вряд ли сработает.
Людей вокруг было мало. На принцессу и короля никто не обращал особого внимания, тем более что оделись они достаточно просто, если забыть о рогах Ро. Так что двое преодолели набережную до конца и свернули: здесь начинался Роджусский лес, охотничьи угодья, которые открывала большая старая роща.
Деревьев здесь теснилось столько, что местами они спускались к самому морю и врастали в отвесный берег корнями. Стволы их, кривые и уродливые, в темноте казались спящими, которых поднял и вывел на скалы сам Вудэн, творец кошмаров. Но там, где собирался кататься верхом Дуан, деревья росли стройные, ровные, еще сравнительно молодые; тропки были хоженые и безопасные. Маршрут король выбрал из некоторого опасения, что Розинда просто от вредности где-нибудь споткнется, упадет и сломает ногу. Для нее это стало бы отличным способом избавиться от необходимости участвовать в празднествах.
– Итак. Что тебе надо, Ино? Вряд ли, – она бросила взгляд на большую сумку, крепившуюся к седлу брата, – ты просто по мне соскучился и хочешь пригласить вместе позавтракать.
– Почему вряд ли, малышка Ро? – вполне искренне удивился он. – Ты не спускалась к столу все эти три дня, да и раньше я ездил по стране один. А я, знаешь ли, не люблю трапезничать без компании приятных людей…
– Хм. А раньше тебе это нередко нравилось, Ино. Что-то изменилось?
Он вздрогнул. Действительно, казни сильно изменили его и отдалили от мира, украв значительную долю детской веселости. Нередко после них он отказывался играть с сестрой, хотя та могла долго канючить под дверью. Канючить, звать, хныкать, а в итоге уходила ни с чем, обиженная и злая, и сам он оставался бездвижно лежать на постели, такой же несчастный. Бывали дни, в которые юный Ино даже боялся людей, самых дружелюбных и безобидных, просто потому, что перед глазами постоянно стояли веревки и тела. А вот на «Ласарре» тягу к одиночеству вылечили быстро.
– Изменилось. – Дуан все же нашелся. – Подумай, сколько времени я пробыл один. Теперь уединение несколько пугает меня.
– Бедняжка.
Розинда протянула это с непонятной эмоцией, но точно не сочувственно и опять замолчала. Дуан предпочел думать, что она просто дышит воздухом и не хочет отвлекаться от этого занятия. Так что он тоже решил ненадолго прикусить язык, тем более, пейзаж располагал.
Было тихо. Свет Лувы играл меж веток и бросал пятнистые, как звериная шкура, тени на траву и мох. Лес уползал по склонам вверх, становился все суше и прохладнее. Король и принцесса проехали еще не меньше трех делэтр, потихоньку поднимаясь. Наконец Дуан приметил симпатичную поляну и предложил остановиться.
– О Светлые боги, ты что, и плед собрался сам расстелить? – Розинда, продолжая сидеть верхом, лениво наблюдала, как брат спешивается и открепляет от седла вещи.
– Несомненно, – отозвался он и хлопнул коня по крупу, заставляя чуть подойти к своей товарке. – А ты их привяжи. Если умеешь хоть что-то держать в руках, кроме веера и курицы.
Розинда гневно фыркнула на эту колкость, но тут же принялась слезать. Взялась за поводья и пошла вдоль деревьев, выбирая лошадям место получше. Когда она вернулась, Дуан уже сидел на траве, разложив нехитрую еду: фрукты, свежий хлеб, небольшое количество вырезки, сыр и пару пирожных. Розинда оправила одежду, опустилась напротив и сразу потянулась к фляге с водой.
– Ты не взял слуг… мне бы так не позволили, – как-то задумчиво сказала она.
– Я же все-таки король.
– Ты не боишься?
На этот раз в голосе слышалось даже любопытство. Дуан счел это добрым знаком.
– После всего, через что я прошел, нетрудно убедиться: боги играют нами, как им заблагорассудится. Так почему я должен бояться случайной стрелы из кустов?
Розинда, клавшая себе довольно толстые куски вырезки на хлеб, прищурила глаза.
– Древнейший Чертог, цепи, сон… Ино, а ты не хочешь узнать, как это произошло и не было ли это игрой вовсе не богов? Согласись, подобное случается… раз в сто Приливов, не меньше. Ну, когда боги спускаются, участвуют в сражениях, влюбляются в смертных или крадут их…
Дуан сделал вид, что задумался, и наконец изрек:
– Если я хорошо помню альраилльскую и вообще мировую историю, за последние сто Приливов как раз не было ничего интересного. Так почему бы такому не произойти со мной? Может, у меня, – он усмехнулся углом рта и принялся отрезать кусок хлеба, – великая судьба? Может, я выдающаяся личность?
«Во всяком случае, выдающийся врун». Про себя Дуан подумал именно так. Розинда покачала головой с явным сомнением, и он прибавил:
– Тайная Стража всегда расследовала мое исчезновение. Она занимается этим и теперь, я лично дал им добро продолжать. Но признай: я исчез очень чисто.
«Хорошо, что в ту ночь отец сподобился устроить прием и часовые спали».
– …А появился в том виде, в каком и был. Штаны стали мне короткими, рубашка жала, потому что когда-то мои плечи были у́же. И она была чистой, будто ко мне никто не прикасался. Никто не тащил меня, не бил, не калечил. И эти шрамы на руках… о, знала бы ты, как они ноют.
Розинда смотрела на него и жевала; из-за этого трудно было понять, о чем она думает и что чувствует. Дуан решил еще раз перейти в наступление.
– Вряд ли стража разберется, прошло слишком много времени. Но, как я уже говорил, я боюсь, что это случится снова. Именно поэтому ты должна выйти замуж, чтобы…
– Опять! – возопила сестра с набитым ртом, куда только что сунула остатки хлеба.
Дуан мысленно прижал уши и стал ждать. Выпив воды, Розинда уставилась на него.
– Ино. Эта тема меня не…
– Тебе шестнадцать! – оборвал он. – И ты не можешь быть одна, хочу я этого или нет, это неприлично. И, кстати, то, как ты себя ведешь, чтобы всех от себя отвадить, глупо и некоторых только наоборот привлекает! Но я все равно хотел попросить тебя быть потише. Поприветливее. Построже. У тебя прекрасные манеры, я ведь знаю!