Розинда скрестила руки на груди. Она не стала возражать; Дуан ошибочно решил, что это хорошо, и попался.
– Тебе кто-то уже понравился? Может, на ужине…
– Да пошел ты в задницу!!!
Он едва не задохнулся от возмущения. Так могла выразиться пьяная Дарина, но не Ро.
– Розинда, – воззвал он. – Я… я… я скажу… бабушке!
Сестра скорчила рожу и рассмеялась. Смеялась она довольно долго, прежде чем опять посмотреть на Дуана с каким-то новым, особенно неприятным выражением. Ссора определенно не кончилась, а только разгоралась.
– Послушай-ка, любезный братец… – негромко заговорила Розинда и взяла Дуана за левую руку. Ткнула в ладонь кончиком пальца, покрутила им и склонила голову к плечу. – А… не самозванец ли ты? Я знаю, что все видели нашу гербовую розу и что ее невозможно подделать никакой магией, но…
– Раз ты это знаешь, к чему подобные домыслы? И неужели я не похож на твоего брата?
Она улыбнулась ещё слаще.
– Похож. Слишком похож, но ведь самозванцы часто похожи, на то они и самозванцы.
– Розинда!
Она будто не услышала.
– Ты… нравишься людям, Ино. Они верят тебе. Всего за несколько сэлт ты вернул то, что отец заставил людей растерять, – единство, довольство и покой. Милосердный. Милосердный Ино…
Продумала она это заранее или подбирала фразы на ходу, но Дуану стало неуютно. Ему стоило больших усилий сидеть прямо и смотреть сестре в лицо. Розинда выпустила его, потянулась за лиловой грушей и самозабвенно продолжила:
– А я… принцесса. Маленькая милая девочка, всего-то девочка, но у меня тоже есть роза на руке. И если вдруг я скажу, что ты все-таки несколько не похож на прежнего Ино… ты уверен, что мне никто не поверит? Никто-никто?
У Дуана в ушах зашумело, – нет, конечно же, не от страха и даже не от злости. Пожалуй, он был удивлен. Он был очень удивлен словами, которые бросал ему милый хрупкий цветок. А хрупкий цветок не унимался:
– Нет королей, которых любили бы все до единого подданного, Ино. Будь осторожнее. Одна сплетня – и некоторые станут выяснять, есть ли хоть маленький шанс, что на первом Совете ты… – она хрустнула грушей, пережевала кусочек и только после этого закончила, – нам солгал. Ясно?
Дуан сделал то, что ему почему-то захотелось сделать, едва сестра договорила, – рухнул назад, в траву. Вытянул перед собой руку и прицелился в Розинду согнутым пальцем.
– Ты отвратительна. Мерзкая, мерзкая девчонка. А может… – занятная мысль пришла в голову, – это ты самозванка? Где моя сестра? Не бросили ли ее пару Больших Отливов назад в костер и не подменили ли гадкой, слепленной из водорослей куклой, зараженной шан’?
Сестра злобно зашипела, опять схватила его за запястье и дернула к себе, как большую мягкую игрушку. Волей-неволей пришлось сесть. Дуан внимательно, оценивающе посмотрел на Розинду и вкрадчиво спросил:
– Зачем ты это начала? Ведь я прекрасно знаю, что ты мне веришь.
Розинда подалась чуть ближе и опять улыбнулась, отложив грушу в сторону.
– Затем, Ино, что, верю я тебе или нет, но я пущу эту сплетню сама. Если ты еще хоть раз задашь мне вопрос о своих гостях или попытаешься кого-либо навязать в мужья, я именно так и сделаю. И тебе придется изворачиваться.
Дуан кивнул. За прошедшую швэ он успел просчитать пару вариантов развития событий и сделать верные выводы. Теперь он совершенно спокойно, даже небрежно, вновь сосредотачивая свое внимание на еде, уточнил:
– А… что ты будешь делать, мое сокровище, если тебе поверит слишком уж много народу?
Розинда моргнула, потом еще раз.
– О чем это ты?
Но Дуан как раз начал жевать хлеб и не спешил ничего объяснять. В конце концов сестра с очередным яростным рыком выхватила кусок у него из рук. Вздохнув и заглотив то, что откусил, Дуан отряхнул пальцы и милостиво заговорил:
– Давай-ка представим то, чем ты только что пыталась меня пугать. То есть вариант самый худший для меня с твоей точки зрения. Итак, ты говоришь, что я самозванец. Тебе верят. Возможно, даже находятся или подделываются какие-то доказательства. Начинаются бунты. Я сбегаю или – что тебя устроит, наверное, больше, – меня вешают. Дальше?
Розинда молчала, хмуро сминая хлеб в пальцах и глядя исподлобья. Она даже не замечала, что по ее накидке ползет большая синяя сороконожка.
– Может, ты решила, будто дальше ты не выходишь замуж против своей воли? Нет, Розинда. Дальше следует то, что было до меня: ты не только выходишь замуж против своей воли, но и садишься на трон. Потому что… – Дуан щелкнул пальцами в воздухе, – тебе нечего предложить народу взамен, а без правителя он не может. И что мы видим? Ты под пятой. Вокруг тебя Совет. Тебя двигают… – он постарался повторить интонацию, которую слышал от сестры во время первого разговора, – как вещь. Как стул. Туда-сюда…
У Розинды неожиданно задрожали губы; она их закусила. Но Дуан не остановился.
– К тому же… – он даже позволил себе слабую улыбку, – люди огорчатся, если мудрый монарх окажется обманщиком. Народ уже с трудом сможет доверять новому правителю. Тебе будет тяжело управиться с Альра’Иллой, Розинда, очень тяжело. Не говоря о том, что, самозванец или нет, но я им полюбился. Даже лучших лидеров не могут обожать все, тут ты права. Но тех, кто сменяет их, проверяют долго. Всегда. Каждый их поступок. В них ведь видят лишь жалкую тень…
Сказав последнее, он вспомнил, как Железный покидал «Ласарру» и как смотрела вслед команда. Ему стало тошно; он забрал у сестры почти раздавленный хлеб, бросил в сторону и закончил – уже дружелюбнее:
– Поэтому прости, Ро, но лучше тебе держаться за меня и беречь, как я берегу тебя. И… м-м-м… хотя бы попытаться воспылать к кому-то из гостей нежными чувствами. Тебе будет несладко, если я вдруг опять исчезну.
«…А мне – если ты и дальше будешь упрямиться, малышка. Я ведь уже хочу тебя убить».
Сестра не плакала, хотя ее глаза нервно блестели. Розинда долго смотрела Дуану в лицо, прежде чем медленно спросить:
– То есть… ты сам не собираешься исчезать?
По тан пробежала неприятная дрожь.
– А я изъявлял такое желание хоть раз с момента появления?
– Не собираешься? – упрямо повторила она.
Всё так же не опуская глаз, Дуан ответил:
– По своей воле – не собираюсь…
«Сейчас».
– …И за меня молятся всем Светлым богам, так велел верховный жрец.
Розинда кивнула.
– Это… все, что я хотела знать. Спасибо, Ино. Я попробую найти в привезенной тобой куче навоза хоть одну жемчужину за эту сэлту.
Она сказала это и рассмеялась – непринужденно, легко и… совсем как раньше. А Дуан, с усталым вздохом вернувшийся к еде, в очередной раз осознал: он – пират, у которого нет, просто нет дороги обратно. Мало кто еще ведь умеет врать так долго и так изощренно, разгуливая по самому краю пропасти. Особенно если это пропасть в некогда дорогом маленьком сердце.
…Прежде чем возвращаться в Альра-Ган, брат и сестра поднялись еще немного по лесистому склону. Там дул солоноватый ветерок и открывался славный вид. С этой высоты всё на диком дальнем побережье казалось только мелкими-мелкими точками, но Дуан знал точно: где-то внизу, между скал, – трактир «Зеленая рыбина» и тайная бухта. И где-то там же стоит со спущенными парусами «Ласарра». Он даже смог бы увидеть ее… если бы сильно напряг зрение и если бы сестра его не поторопила.
– Хватит стоять, я хочу выпить чаю. Мог бы взять его с собой, кстати.
Он подчинился и развернул коня, но всё никак не отводил глаз от широкого синего полотнища воды. Да. Он пират. Он очень хочет домой. И вернется во что бы то ни стало.
4. Агадэ'р
На подготовку к вечернему балу, пожалуй, стоило потратить чуть больше, чем десять швэ, и Дуан потратил пятнадцать. Из них две ушло на то, чтобы отогнать от своих покоев стайку пажей и цирюльников, которые в очередной раз попытались навязать свою помощь. Оставшись в одиночестве, Дуан облегченно вздохнул и забросил куда подальше чей-то флакон со сладкой водой. Завивать этим свои от природы волнистые волосы он не собирался, равно как и пудриться.
Еще до первого совета, едва ли не в день возвращения, королевский портной снял с наследника престола множество мерок, и теперь гардероб, который Дуан привык держать скромным, раздулся до неприличных и раздражающих размеров. Одежды хватило бы, чтобы вся мужская часть команды «Ласарры» могла менять ее каждый день по три раза, а женская – сшить себе по пять-шесть удобных коротких платьев. Дуан выбрал неяркий синий камзол, окантованный серебром, и такие же штаны. Очень отдаленно, но это напоминало старую капитанскую одежду и, по крайней мере, не сверкало самоцветами. Правда, не хватало шляпы. И перевязи. И ремня, и оружия, и сапог, и…
– О Светлые боги! На тебе еще и чулки!
Вслед за этим раздался заливистый радостный хохот. Дуан обернулся. На подоконнике сидела знакомая угольно-черная фигура, заслонившая собой вечернее звездное небо.
– Дарина?
Ухмыльнувшись, нуц грациозно проскользнула в комнату, выпрямилась и стала озираться.
– М-м-м… Железный говорил, ты живешь в невероятных хоромах. Мне захотелось посмотреть на них, и пришлось отказаться от моего первого плана.
Дуан присмотрелся к ней. Дарина, конечно, вряд ли могла измениться за прошедшие сэлты, но ему почему-то казалось, будто он не видел ее намного дольше. От взгляда не ускользнули ни новые серьги, ни почти незаметный заживший рубец через левую ключицу – на черной коже он выделялся светлой полосой.
– Что это такое? Тебя ранили?
Она рассеянно обвела увечье пальцем и помотала головой.
– Просто стычка в дельце с сокровищами в Лад’Аме. Вместе с нами на них вышли не только тондоральские Соколы, но и еще одно судно. Пестрое такое, наглое, у них еще паруса всегда разного цвета. Ты его помнишь.
– С Мелким Капитаном? – уточнил Дуан.