Здесь Арро запнулся, закусил губу и помолчал, прежде чем продолжить:
– Я снова и снова смотрел на нее. Она была так прекрасна, необыкновенна… и я думал о ней уже очень давно, думал невыносимо часто, так, что удивлялся сам себе. Сегодня я…
– Ты все-таки к ней приставал!
Принц тоскливо взглянул на Дуана, откинулся в кресле и изнеможенно запрокинул голову.
– В каком-то смысле да: я сделал ей предложение. Она посмотрела на меня со страхом, но в страхе была и радость. Я сказал, что мы можем повременить, пока вы не «образумитесь» и не сдадитесь, пока не перестанете давить, и тогда она обрадует вас решением сама. Она назвала меня хитрецом, посмеялась и дала согласие, и мы снова танцевали, и все вроде бы было, как прежде. А теперь ее нет. И я не знаю, что с ней произошло. Клянусь. Я очень боюсь, что она… наложила на себя руки или что-нибудь вроде того. На нее свалилось слишком много перемен, она могла запутаться. Кто бы не запутался?
Дуан окинул взглядом всю худую, высокую и абсолютно потерянную фигуру Арро и понял, что придется поверить, по крайней мере, сейчас.
– На случай, если она сбежала или попала в беду, я уже объявил вознаграждение тому, кто разыщет ее. А также – пообещал отдать замуж за спасителя. Так вот… в ваших интересах, чтобы это были вы. Больше я вас не задерживаю.
Возвращение обращения «вы» стало знаком, что король более не злится. Явно почувствовав это, Фаарроддан о’Конооарр поднялся и кивнул.
– Я сделаю все ради нее и ради вас.
Дуан тоже встал и, подойдя, протянул ему руку.
– Простите меня, дорогой ко’эрр. Я проявил излишнюю горячность.
– Я тоже.
Дуан невольно усмехнулся. Ему остро нужна была хотя бы одна искренняя улыбка.
– Да? Я совсем не заметил этого.
– Как и почти никто, кто со мной знаком.
По-прежнему сжимая его ладонь, Дуан тихо спросил:
– Может, она все-таки сбежала? Сбежала, а не…
– А ей было от чего сбегать? – Светлые глаза Арро опять будто прожгли все внутри. – Вы? Или я?
Дуан лишь неопределенно пожал плечами. После услышанного он точно этого не знал.
…Король, и советники, и стража – все тогда много обещали. Любое обещание, будь оно выполнено, перевернуло бы чью-то судьбу. Но их не выполнили. Потому что бумажки не помогли, хотя их становилось все больше и больше, а обещания – краше и краше.
…По улицам притихшего Ганнаса бесшумно ходили несколько теней. Иногда они останавливались, чтобы сорвать очередную листовку с портретом и пустить лететь по ветру. Они смеялись, перемигивались, покупали на рынках самые красивые ткани и от всего сердца желали его величеству удачи.
– Ее нет в Древних Чертогах.
Доложил сам начальник Стражи Гробниц и вытер бледный – как и у всех, кто охранял это место, – лоб. Сидевший в кресле, почти не спавший уже три ночи подряд Дуан поднял покрасневшие глаза на крупного черноволосого мужчину в голубой накидке.
– Зачем вы искали ее там? – хрипло спросил он.
На широком квадратном лице отразилось нешуточное замешательство.
– Но, ваша светлость, вы-то нашлись именно в пещерах…
Дуан жестом показал, что понял. Он так устал, что едва не забыл собственную ложь.
– На границах уже всех проверяют. А принцы да графы шатаются по всем землям, так говорят в округе. Ищут ее светлость.
– Пусть ищут, пусть. Идите.
И Дуан опять прикрыл лицо руками, не замечая, что огонь в очаге почти погас.
С хлопком двери, ведущей в королевские покои, будто бы захлопнулась другая. Дверь пустынного агадэра, долго и удачно прикидывавшегося живым. Хозяева вот-вот должны были выйти приветствовать гостя. И пригласить остаться навсегда.
…Но в тот же вечер король Альра’Иллы, капитан Два Лица вывесил на балконе старый красный фонарь.
Глядя на колеблющийся свет, он вдруг вспомнил, откуда вообще Железный заимствовал этот обычай – говорить друг с другом тревожными алыми всполохами. А вспомнив, впервые за долгое время уснул почти спокойно, без мыслей и снов.
Пятнадцатый прилив. Верный путь
После взрыва Семнадцатого острова и освобождения из плена команда без ропота, даже дружелюбно приняла юного принца. Все они: молодые и старые, могучие и хилые, воспитанные и дикие люди – разделили с капитаном верную, нужную черту, – умение помнить добро. Так что Ино, хотя он и оказался в нынешнем составе команды младшим, не досталось ни насмешек, ни помыканий. Он ведь сделал то, что, по словам Ноллака, следовало, – доказал, что не трус, и готовился доказывать раз за разом.
Его не назначили юнгой, как он ожидал. Нет, нового юнгу, маленького дагирца, взяли вскоре в одном из портов, взамен убитого прежнего, а второго подобрали с потерпевшего крушение чужого судна. В принце же команда видела пока не равного, но того, из кого Багэрон Тайрэ рано или поздно воспитает равного. И даже пиршество в честь принятия на борт устроили настоящее – с вином, шумом, нестройным пением. Все хлопали по плечам, знакомились, расспрашивали, откуда же «бедный сиротка», и болтали в ответ о себе.
Ино вдохновенно врал, благо, ложь они с Железным обсудили заранее. Ино пил – конечно, не как все, но определенно больше, чем когда-либо в жизни, попробовал все три вида жемчужной висхи: розовую, белую и черную. Ино даже вспомнил и спел пару песен, исполнявшихся на дворцовых пирах менестрелями. К середине ночи его, взбудораженного и счастливого, уже едва держали ноги.
Тайрэ он нашел на носу корабля: тот десять швэ назад заявил, что «орущие глотки» его измучили и он вообще жалеет, что спас команду. Капитан стоял, опершись на борт, и глядел на волны. По пути Ино споткнулся и опрокинул бочку. Тайрэ не обернулся, а только сообщил:
– Будешь сам набирать воду.
– Буду, – пообещал принц и все же подошел.
– Совсем окосел? – сочувственно уточнил Тайрэ, когда Ино встал рядом. – Не бери пример с моих лбов, они не все время так пьют. Я не люблю разгула, у нас тут не крысиная посудина.
– Я знаю… – отозвался Ино. – У нас тут куда лучше.
Тайрэ слабо улыбнулся и поднял голову. С неба подмигивали два созвездия: одно напоминало арбалетную стрелу, второе – что-то вроде щита или раковины. Ино прищурился на них и сказал:
– Ой. Я же их помню. Это Последние Государи. Как хорошо их здесь видно, в Морском Краю не так. Они ведь магические, указывают путь тому, кому нужны, да?
– Верный путь, – подтвердил Железный, с любопытством поворачиваясь к Ино. – Кстати, а что ты о них знаешь, юный Сокол?
– Ничего, – признался Ино. – Меня просто немного учили ориентироваться. А почему они, кстати, Последние? Где правили?
– Цивилизацией Общего Берега, – отозвался Железный и немного помрачнел. – В последние Круги, когда она еще была Общей. Что, правда не знаешь? И чему вас только учат…
Ино пожал плечами на это ворчание. О Цивилизации Общего Берега – древнем времени, когда Морской Край был един, а Заморье и Гоцуган еще не обжили, – он действительно знал смутно, уцелело слишком мало книг, да и те слыли редкостью. Страницы Цивилизации считались светлыми, а вот страницы ее раскола, ухода части жителей за Шиин, а части (пиролангов) в горы – чернее ночи. Люди, недовольные порядком вещей, утверждали, что все идет не так именно с тех Кругов, что мир катится в пропасть и все никак не докатится. Такие желчные воззрения, конечно, не одобрялись. Подробностей об Общем Береге Ино не рассказывали ни учителя, ни даже Ноллак и отец. Первый мало интересовался древностью, второй утверждал: «Нужно жить настоящим, сын. Все ведь уже случилось, и, возможно, это того стоило». Но что – это?
– Учат, что мир изменился, – просто сказал Ино. – И что когда-то мы знали и умели больше.
– Знали и умели больше, – эхом повторил Тайрэ с некоторой грустью. – Но совсем иначе верили и видели.
Он наклонился, взял фонарь, разжег огнивом пламя в алом стекле и повесил пятнышко света на нос «Ласарры». Теперь оно перемигивалось со звездами.
– Ладно. Я тебе расскажу. Можешь считать это сказкой на ночь, потом пойдешь трезветь.
– Я трезвый! – заплетающимся языком возразил Ино.
Наставник рассмеялся.
Когда Общий Берег омывало Общее Море и никто не ведал иных морей, Темные божества не были в том же почете, что Светлые. Служение Темным было не культом, но повинностью. В благостном мире не понимали, что смерть, боль, дурные сны и даже войны закономерны и необходимы, чтобы идти вперед, учиться и побеждать. Никто не задумывался, что без теней нет света. Люди были наивны, потому Светлым они возводили величественные храмы и монументы, а Темным лишь несли кровавые жертвы к идолам, пряча их подальше от городов и зовя «погаными местами». Всем казалось, нет никого выше Праматери Парьялы и Светлой Лувы, скрепляющего дружбу и любовь Пала и дарующего сытость Милунга. Любили Моуд и Вистаса, Переменной природы которых не ведали. Может ли удача быть злой и нести не счастье, а погибель? Человеческому уму недоставало зоркости, чтобы ответить «да». Дзэд с Равви, Вудэн, двуполый Домкано, повелевающий страстью, – в них виделись чудовища.
Забыто имя зодчего, который первым осмыслил это и пожелал построить храм Вудэну, повелителю Кошмаров и Последнего Сна, Избавителю от мучений жизни. Но всем известно, что Великий Разлад начался именно с этого храма, от которого не сохранилось даже колонн. Один храм из черного мрамора, венчавшийся фиолетовым, как Последняя Свеча, маяком. Один храм и благосклонность графа, управлявшего тем самым городом. Этого оказалось достаточно, чтобы по длившемуся много Приливов благоденствию побежала трещина.
Мир тогда разделился: были те, кто счел поступок зодчего и градоправителя верным, но больше тех, кто осудил их и назвал богохульниками, навлекающими на мир гнев Божий. Спорили верховные жрецы. Храм попытались разрушить, но не сумели: треть города вступилась. Прошло не более Круга, а на континенте уже полыхала война. Боги не развязывали ее, но были ее непосредственной причиной. Храмы строились и рушились, пылали целые области. И никогда ни до, ни после не приносилось столько кровавых жертв.