— Да, — крикнула Гута. — Боец ортунгов мертв! Слава дризриакам!
Связанные Хендрикс и Гундлихт обменялись встревоженными взглядами.
— Да здравствует Аброгастес! Слава дризриакам! — надрывалась Гута.
— Почему ты сам не вышел на поединок? — спросил Аброгастес Ортога.
— Вольфанг мог бы убить меня, — ответил Ортог.
— Тогда ты бы выбрал другого.
— Я не знаю, кому удалось бы справиться с ним, — сердито сказал Ортог.
— Значит, поединок был нечестным, — заключил Аброгастес.
Ортог пожал плечами.
— Он мог убить тебя? — спросил Аброгастес, взглянув на Отто.
— Да, — кивнул Ортог.
— Почему?
— Он — отунг, он обучался в школе для гладиаторов, — объяснил Ортог.
— Это правда?
— Я крестьянин, — ответил Отто. Вместе с Юлианом они остались несвязанными. — Из деревни близ фестанга Сим-Гьядини, на планете Тангара. Правда, мне приходилось участвовать в цирковых боях.
— Много раз? — поинтересовался Аброгастес.
— Да.
— Он — вождь вольфангов! — крикнула Гута.
— Да, — подтвердил Отто.
— Вольфанги платят дань дризриакам, — напомнил Аброгастес.
— Нет.
В толпе воинов-дризриаков пробежал смех.
— Ты выиграл поединок, — заговорил Аброгастес. — Но это неважно. Как племя, ортунги не существуют.
Юлиана, Гуту и сбившихся в кучу жриц. Его глаза блестели.
По земле струилась кровь. Тростник, которым был устлан пол шатра, пропитался насквозь. Мелкие щепки плыли в кровавых ручейках. Там и тут потоки крови, пополняемые новыми жертвами, подбирались под ноги стоящим. Кое-где застыли лужицы. Те, кто стоял ближе к плахе, были забрызганы кровью. Земляной пол в шатре постепенно превращался в вязкую грязь. Кровь заполняла отпечатки ног. Один за другим трупы вытаскивали из шатра. Снаружи слышались хриплые крики птиц. Они прилетели из священной рощи. Отовсюду сбегались чуткие фильхены, похожие на пожухлые коричневые листья, и устремлялись туда, где сваливали трупы.
— Подойди! — приказал Аброгастес, указывая на одного из оставшихся в живых ортунгов.
Остолбеневшего парня вытолкнули вперед.
— Ты будешь служить мне? — спросил Аброгастес.
— Да, да!
— На плаху его, — коротко распорядился Аброгастес.
— Убейте меня оружием! — взмолился парень. — Дайте мне умереть достойно, с честью!
Аброгастес отвернулся.
— Дайте мне попасть в дальние миры богов! — умолял несчастный.
Аброгастес подал знак.
Даже тяжелому теслу понадобилось три удара, чтобы завершить работу.
— С этим пришлось трудно, — глубоко вздохнул мастеровой.
— Да уж, — отозвался другой.
— Но ведь это не оружие, лезвие у него донельзя затупилось.
Лезвие и рукоятка тесла на целый фут были облеплены слизью мяса и костей.
Мастеровой утер свое широкое лицо и сплюнул в сторону. Он устало моргал. Его глаза заливал пот, пот струился по лицу и шее, доходил до груди, рук и ног. Его тело стало липким от пота и крови.
Аброгастес оглянулся. Ортунги задрожали.
— Приведите сюда этих женщин!
— Это мои служанки, — сказала Геруна. — Сжальтесь над ними!
Десятерых женщин вывели вперед.
— И вон тех тоже, — приказал Аброгастес. Десять старших женщин, знатных и богатых, входящих в свиту принцессы, вытолкнули из толпы. Одна из них прежде по приказу Ортога собрала и унесла оскверненную одежду и украшения принцессы Геруны.
— Снимите с них одежду.
— Отец! — запротестовала Геруна.
— Со всех, — твердо повторил Аброгастес.
— Прошу вас, не надо, отец! — взмолилась Геруна.
Женщины стояли в кровавой грязи перед Аброгастесом, повелителем дризриаков.
— Думаю, эти женщины будут рабынями, — обратился Аброгастес к Гуте, жрице тимбри.
— Нет, господин! — закричали женщины. — Пожалуйста, не надо!
Они упали на колени в грязь, плача и крича, простирая к Аброгастесу руки.
— Как вы думаете, госпожа? — вновь повторил Аброгастес, обращаясь к Гуте. — Годятся ли эти женщины для роли рабынь?
Он указал на группу служанок и приближенных принцессы.
— Очевидно, да, господин, — произнесла Гута.
— Вы правы, — кивнул Аброгастес.
— Сразу видно, что они рабыни.
— Погрузите их в катера и отвезите на корабли, — распорядился Аброгастес.
— Отлично, господин, — подхватила Гута. Плачущих женщин подняли на ноги и вытолкали из шатра.
Гута смеялась.
В шатре не было рабынь. Все они, вместе с тремя рабынями-блондинками, уже были загнаны на четвереньках в катера и увезены на орбиту, к крейсерам и грузовым кораблям. К этому времени всех их уже освободили от цепей, раздели и разогнали по маленьким, прочно запертым клеткам.
— Приведите сюда вон того!
Вперед вытолкнули писца со связанными за спиной руками.
— Ты ортунг? — спросил Аброгастес.
— Нет, господин.
— Телнарианец?
— Нет.
— Ты умеешь читать и писать?
— Да, господин.
— Ортог платил тебе?
— Да, господин.
— И ты хорошо служил ему?
— Я делал все, чтобы служить как можно лучше, — ответил писец.
— Что ты думаешь о вероломном принце Дризриакском? — спросил Аброгастес.
— Что я думаю? — удивленно переспросил писец.
— Ты ненавидел его и служил ему только из страха или втайне осуждал его за предательство?
— Простите, господин, — сказал писец, — но я не могу дать такой ответ, какого вы ждете.
— Ты получил от Ортога кольцо?
— Таким, как я, не дарят колец, господин.
— Ты его друг?
— Мое положение не позволяет мне надеяться на дружбу с Ортогом.
— Но ты же хорошо служил ему?
— Я всегда стремился к этому, господин, — сказал писец.
— Освободите его, — потребовал Аброгастес. Изумленного писца развязали.
— Если ты служил ортунгам, — сказал Аброгастес, — то будешь служить и дризриакам.
— Да, господин.
Аброгастес повернулся к Ортогу.
— Я хотел бы помириться с отцом, — произнес тот.
Аброгастес подозвал его оруженосца.
— Ты оруженосец Ортога, принца Дризриакского?
— Да, Ортога, принца Дризриакского и короля ортунгов! — выкрикнул оруженосец.
Толпа ахнула.
— Каков долг оруженосца? — спросил Аброгастес.
— Ценить жизнь своего господина превыше собственной.
— Да, оруженосец должен умереть прежде, чем его господин, — уточнил Аброгастес.
— Да, господин.
— На плаху его.
— Стойте! — закричал воин.
Аброгастес поднял руку.
— Пусть его казнят топором или другим оружием!
— Господин! — внезапно закричал Хендрикс, торопливо и сердито, окруженный воинами-дризриаками. — Одумайтесь! Явите своему сыну милосердие! Это не его вина — он всего лишь допустил слабость. Если кто и виновен в этом, так только проклятая Гута, жрица тимбри!
— Нет! — тревожно воскликнула Гута.
— Ваш сын попал под ее губительное влияние, — продолжал Хендрикс. — Это ее пророчества и предсказания, хитрости и уловки сбили с толку Ортога. Это она ввела его в заблуждение!
— Нет, — покачал головой Ортог. — Я бы в любом случае порвал с дризриаками.
— Разве вы не любили его в детстве, господин? — воскликнул Гундлихт, стоящий рядом с Хендриксом.
— Я — король дризриаков, — возразил Аброгастес.
— А если бы вы не были королем? — настаивал Гундлихт.
— Но он все равно пропал, — отрезал Аброгастес.
— В этом виновата Гута, вот кто! — воскликнул Хендрикс.
— Она распалила его тщеславие и одурманила его, — сказал Гундлихт.
— Это правда, госпожа Гута? — спросил Аброгастес.
— Разумеется, нет, господин! — с достоинством отозвалась Гута. — Я жрица народа тимбри, смиренная и покорная слуга десяти тысяч богов тимбри. Я и мои сестры, поклявшиеся отдать всю жизнь служению богам — священные девы. Нам нет дела до мирской суеты, нам не нужны деньги и вещи!
— А власть? — спросил Аброгастес.
— Нам она ни к чему.
— Мне не нравятся обычаи тимбри.
Отто вспомнил жертвоприношения на холме, за священной рощей.
— Простите, господин, — отозвалась Гута, — но не к лицу жрицам обсуждать обряды и повеления десяти тысяч богов. Наше дело — всего лишь смиренно служить им.
— Я слышал о предзнаменованиях, — произнес Аброгастес. — Это правда? — спросил он у Ортога.
Тот пожал плечами.
— Да, — с жаром откликнулась Гута, — мы можем доказать наше учение и истину с помощью знаков.
— Кажется, предзнаменования были лживыми, — заметил Аброгастес.
— Вероятно, жрицы тимбри смогут доказать вам свою правоту, господин.
— Но знаки солгали, — возразил Аброгастес.
— Они никогда не лгут.
— Но ведь они оказались не в пользу ортунгов?
— Когда-то были в их пользу, — ответила Гута.
— Недавно? — уточнил Аброгастес.
— Разве не могло случиться недоразумение? — вставила одна из старших жриц.
— Конечно, — кивнула Гута.
— Иногда знаки бывает трудно разгадать, господин, — продолжала жрица.
— Дело может оказаться темным и запутанным, — подхватила другая.
— И потом, — воскликнула Гута, — разве воля богов не могла измениться?
— Да, да! — поддержали ее хором жрицы.
— Боги могли передумать, — добавила Гута.
— Да, да! — закричали жрицы.
— Это возможно, — уверяла одна.
— Конечно! — добавила другая.
— Давайте опять проверим предзнаменование, — предложила третья.
Хендрикс горько рассмеялся. Аброгастес поднял руку, призывая к молчанию.
— Принесите ткань — простой кусок полотна, ничем не отличающийся от других, — приказала Гута.
— Я принесу, — вызвалась одна из жриц — та, что раньше принесла кусок ткани, который опустили в кровь, и на нем проступил знак ортунгов.
Вскоре жрица в сопровождении стражников вернулась в шатер со свернутым куском ткани.
Она передала его Гуте и встала на место. Гута развернула полотно величиной около двух квадратных футов и торжественно показала его толпе. Затем она обратилась к Аброгастесу.
— Вы хотите проверить ткань, господин?