— Они болваны, — возразил кто-то.
— Но их становится все больше, — добавил еще один воин.
— А мы давайте будем думать о солнце, камне и железе, кораблях, оружии и золоте! — воскликнул Аброгастес.
— Да! — с жаром отозвалась толпа. Аброгастес повернулся и оглядел Гуту:
— И о женском теле! — добавил он.
Гута испуганно сжалась. Геруна выглядела смущенной.
— Да! Да! — подхватили мужчины.
— Это — настоящая жизнь, — добавил Аброгастес и повернулся к Ортогу и Отто. — Начинайте бой!
— Когда это я с первого слова слушался тебя, отец? — усмехнулся Ортог и обратился к Отто: — Приветствую тебя, вольфанг, за оказанную мне честь и за уважение к моему народу, ортунгам, какими бы недостойными они ни были. — С этими словами он сильным ударом вогнал топор в дерево плахи. — Бей, я готов.
Но Отто тоже поднял тесло и еще более мощным ударом всадил его в дерево по самую рукоятку. Толпа зашумела, потрясенная силой этого удара.
Хендрикс и Гундлихт радостно вскрикнули.
Ортог повернулся к Аброгастесу.
— Я прошу милости для ортунгов, отец, — сказал он. — Пощади их, я готов просить у тебя мира.
— Приди ко мне, сын, — проговорил Аброгастес, поднимаясь с места.
Со слезами на глазах Ортог бросился в раскрытые объятия отца и вдруг беспомощно рухнул с высоты помоста.
Гута завизжала.
Аброгастес налившимися кровью глазами смотрел на лежащего на земле сына. В его руке блестел окровавленный нож.
— Думаете, меня легко обмануть? — обратился Аброгастес к толпе.
— Брат! — крикнула Геруна, спрыгнула с помоста и опустилась на колени рядом с Ортогом.
— Он был твоим сыном! — с упреком сказал кто-то.
— У меня много сыновей, — усмехнулся Аброгастес.
— Он хотел примирения!
— Теперь мы помирились, — отрезал Аброгастес, вытирая нож о бедро и пряча его в ножны.
— Ты убил его ножом, — указал кто-то.
— Даже теперь Ортог попадет в шатры Крагона.
— Это к лучшему!
— Вероятно, когда-нибудь мы снова встретимся в шатрах Крагона, сын мой, — проговорил Аброгастес. — И тогда обсудим все не спеша.
— А потом поднимете кубки на веселом пиршестве! — крикнули из толпы.
— Так кто победит?
— Я буду победителем, — сказал Аброгастес.
— Кому в шатрах достанется слава героя?
— Мне, — заявил Аброгастес.
Геруна с плачем склонилась над телом Ортога.
— Так был наказан предатель, — провозгласил Аброгастес. — Унесите его!
— Давайте копья и плащ, делайте носилки, — зашумели в толпе.
— Развяжите этих двоих. — Аброгастес указал на Хендрикса и Гундлихта. — Унесите его в священную рощу.
— Да, господин, — отозвались они.
— Я хотел бы пойти перед ними со свечой, если позволите, господин, — сказал писец.
— Он уже не твой хозяин, — возразил Аброгастес. — Неужели ты так предан ему? Ну, тогда ступай.
— И я бы хотел пойти с ними, господин, — попросил оруженосец.
— Почему?
— Он был моим господином.
— Иди, — кивнул Аброгастес.
— Благодарю вас, господин, — кивнул оруженосец.
День заканчивался, в шатре стало сумеречно. Воины быстро привязали к двум копьям плащ, соорудив носилки и положив на них тело Ортога. Отто накрыл его свои плащом.
Гундлихт и Хендрикс подняли носилки на плечи и вынесли из шатра. Впереди них со свечой шел писец. Позади в нескольких шагах с обнаженным мечом — оруженосец.
Геруна осталась стоять на коленях перед помостом, сотрясаясь от рыданий.
Аброгастес, который сидел на троне во время приготовлений, вновь поднялся.
— Встань, — приказал он Гуте.
— Да, господин, — она вскрикнула, когда Аброгастес крепко стянул ей руки за спиной.
— Готовь катера, — приказал Аброгастес одному из приближенных, и тут его взгляд упал на Геруну.
— Мы еще не все закончили, — продолжал он. — Надо разделаться с предательницей Геруной.
Геруна испуганно подняла глаза.
— На плаху ее, — приказал Аброгастес.
— Но она твоя дочь! — возмутились в толпе.
— У меня много дочерей, — отмахнулся Аброгастес.
— Прошу вас, не надо, отец! — закричала Геруна.
Воины подтащили ее к плахе, поставили на колени и связали руки за спиной. Мастеровой вытащил из плахи глубоко вонзившиеся топор и тесло. Геруну за волосы уложили на плаху. Она сотрясалась всем телом. Мастеровой поднял тесло.
— Нет! — крикнул Юлиан. — Нет!
— Молчи, — приказал Отто, и Юлиан понурился, растерянный и смущенный.
— Это слишком легкая смерть для нее, господин, — громко сказал Отто. — Не правда ли, она быстрая и достойная?
— Как ты говоришь, вольфанг? — удивился Аброгастес, подавая знак мастеровому, чтобы тот опустил тесло.
Геруна не подняла голову с плахи — ее держали за косы. Она слегка повернулась и взглянула на Отто, а потом на отца.
— Она только женщина, — продолжал Отто. — Однажды она шла нагая, со связанными руками, по всем коридорам имперского корабля «Алария», и этим опозорила дризриаков.
— Да ну? — удивился Аброгастес.
— Ей должна быть назначена другая, более подходящая смерть.
— Что-нибудь более страшное и постыдное? — спросил Аброгастес. — Более подобающее предательнице?
— Да, — кивнул Отто.
— Разденьте ее и бросьте в грязь, — приказал Аброгастес.
— Не надо, отец! — вскричала Геруна, но воины уже выполнили его приказ.
Геруна оказалась нагой в грязи, со связанными за спиной руками.
— Предательница! — бросил ей Аброгастес.
— Простите меня! — плакала Геруна.
— Предательство не прощают.
— Пощадите!
— Для предателей нет пощады.
— Меня нельзя так унижать, — крикнула Геруна. — Я принцесса!
— Лежи в грязи, вероломная принцесса, нагая и связанная, как рабыня, — усмехнулся Аброгастес.
— Нет! Нет!
— А когда я произнесу эти слова, — добавил он, — ты уже не будешь принцессой.
— Нет, отец! — рыдала Геруна.
— Ты больше не принцесса! — провозгласил Аброгастес, и Геруна сжалась. — Что ты думаешь, Гута? — обратился он к рабыне.
— Я только рабыня, господин.
— Не забывай об этом, — наставительно произнес Аброгастес.
— Я ваша дочь! — крикнула Геруна.
— Еще одно мое слово, — сказал Аброгастес, — и ты перестанешь быть ею!
— Нет! Нет!
— Ты больше мне не дочь!
Геруна вздрогнула, опозоренная и отвергнутая. Толпа одобрительно закричала.
— Не унижайте меня! — взмолилась она. — Если уж я больше вам не дочь и не принцесса, то отнеситесь ко мне с уважением, как к свободной женщине!
— Приготовься, — угрожающе сказал Аброгастес.
— Прошу вас, не надо, отец!
— Я произнесу эти слова, и ты больше не будешь свободной.
— Нет!
— Ты — рабыня! — громовым голосом заявил Аброгастес.
Геруна дико вздрогнула, лежа в грязи. Дризриаки веселились.
Действительно, наказание как нельзя лучше подходило для вероломной принцессы.
— Теперь ее может взять любой! — объявил Аброгастес. Мужчины отодвинулись, с презрением глядя на рабыню. — Кто хочет ее?
Мужчины только пренебрежительно смотрели на Геруну.
— Никто не хочет?
Все молчали.
— У нее хорошее тело, — заметил Аброгастес. — Думаю, за нее немало дадут на торгах.
Он говорил правду — рабыня была действительно красива, но никто не желал взять ее.
— Разве она не исправится под ударами плети? — Аброгастес искоса взглянул на Гуту, и та потупилась.
Мужчины расхохотались.
— Господин, нам она не нравится! — крикнул кто-то.
— На плаху ее! Под тесло!
— Отправьте ее на плаху! — бушевала толпа.
У входа в шатер, позади дризриаков, купцов и рабынь, появился воин и подал знак Аброгастесу. Тот поднял руку, призывая к молчанию.
— У нас мало времени, — сказал он. — Нам пора.
Юлиан и Отто переглянулись.
Купцы, посланники, оружейники, ремесленники и все прочие из свиты Ортога задрожали. Аброгастес взглянул на них.
— Ступайте своей дорогой, — сказал он.
— Спасибо, господин! — вразнобой закричали они и поспешили покинуть шатер.
— Подайте сигнал для возвращения катеров, — приказал Аброгастес.
Воин быстро вышел.
— Уведите эту рабыню на мой катер и не забудьте как следует привязать ее, — сказал Аброгастес, указывая на Гуту.
Воин схватил Гуту за плечо и грубо потащил за ошейник из шатра.
— Вольфанг, мы скоро придем за данью, — сообщил Аброгастес.
— Вы не получите ее, господин, — невозмутимо ответил Отто.
— Еще увидим, — усмехнулся Аброгастес.
— Убейте его, пока можно! — закричали воины.
— Он не может, — объяснил Отто. — Я прибыл на поединок и выиграл его.
— Я не стану держать тебя, — подтвердил Аброгастес, и Отто кивнул. — Но впредь берегись, вольфанг!
— Вы тоже берегитесь, господин.
— Он наглый, этот отунг! — закричали воины.
— Смотри, чтобы дань была готова, когда мы придем за ней, — напомнил Аброгастес.
— Не задерживайтесь, господин, — предупредил один из воинов. — Времени мало. Рубите рабыне голову.
— Отрубить ей голову! — взвыла толпа.
— Нет! — громко сказал Юлиан, выступая вперед. — Я возьму ее!
— Ты, раб? — удивился Аброгастес. — Рабам ничего не принадлежит.
— Я не раб, господин, — решительно заявил Юлиан.
Аброгастес взглянул на Отто.
— Он — свободный человек, — подтвердил тот.
— Я — гражданин Империи!
— Убить его! — крикнул один из воинов, выхватывая нож.
— Ты имеешь полномочия посланника? — спросил Аброгастес.
— Нет, господин, — ответил Юлиан.
— Что же ты делал здесь?
— Пас свиней.
Это смелое заявление Юлиана было встречено дружным смехом дризриаков.
— Самое подходящее занятие для людей из Империи — пасти для нас свиней! — крикнул кто-то, и вновь послышался смех.
— Ты грязный, босой и в лохмотьях, — брезгливо произнес Аброгастес.
Юлиан подошел к отчаявшейся Геруне и поднял ее голову, за подбородок. Ее глаза были переполнены ужасом.
— Ты хорошо сложена, — усмехнулся Юлиан.