— Это очень опасно, они же могли всех убить? — ахала рыбообразная, впитывая истории, как губка.
— К торгашам отправляли только тех детей, кто может получить новое тело. Если специально убивают кого-то из детей, то ребёнок проходит систему регенерации и получает новое тело, а на планету спускаются десантные боты с бойцами в максимальном абордажном вооружении. Первым они с аппарели выпускают ребёнка, который говорит, что с ним всё в порядке, и незачем его было убивать. А затем боги в штурмовых скафандрах прибивают хуторян к деревянным сараям гвоздями, калечат и убивают всех, включая домашнюю скотину, а выжившим счастливчикам выкалывают один глаз и отправляют бродяжничать.
Были и особо тупые хуторяне, которые раз за разом продолжали убивать детей. Тогда с орбиты в те населенные пункты сбросили пару ботов с богомолами и попросили нелюдей ни в чём себе не отказывать. У этих ребят чувство юмора своеобразное. Это было уже лет сто назад, с тех пор никто не посмел нарушить запрет.
— А почему им просто не покормить вас? Ведь это просто. Зачем терпеть то, что вы крадете, зачем вас гонять? Проще отдать кусок еды и не знать проблем. Если нет засухи или звери не ушли, спасаясь от лесных пожаров; нет голода из-за болезней, то еды всегда больше. Даже трели едят досыта, если работают и не бездельничают. Плох тот хозяин, у кого трели голодают.
— Это жадность. Цивилизация существует сотни тысяч лет, представляешь. Первые люди появились на планете миллион лет назад, а они живут до сих пор, пользуясь самыми примитивными орудиями труда, на хуторах по нескольку десятков семей. Есть небольшие города, где у них торгуют и живёт их главарь. Они практически дикие. У них есть деньги и совершенно нет науки. На этой планете протухшим куском рыбы не поделятся, а сами сожрут, хотя и знают, что потом по кустам дристать будут. Нам реально приходилось выживать в этом мире торгашей. Это отличный полигон, чтобы ребенок стал взрослым. Там мы проходили настоящую школу жизни, которая потом пригодилась нам много раз.
Глава 8Рыбий мужчина
Неделю сидели на своем крошечном островке. Сама площадь была едва ли больше каюты на орбиталах, предназначенных для отдыха. Пару раз решался готовить на огне, но использовал для этого специальные пластины бездымного горючего. Готовил ночью, когда вокруг озера курсировал мой волчара. На глубину, к нашим островкам, он не плавал. Не думаю, что опасался хищников, но особого удовольствия водные процедуры, связанные с этим озером, ему не доставляли. В озеро впадало несколько рек, которые волчара форсировал на полной скорости, вообще не заморачиваясь, но на большую воду не лез. Он мог, но происшествие с двумя тигрексами оставило осадочек, который Кусь не хотел теребить в своей ранимой Найтволковской душе.
Через пять дней мы снялись с места. За все мои труды и натруженную спину, когда я волок Склизкую против течения, местная природа вознаградила отличным руслом шириной метров тридцать, вытекавшим из озера как раз в нужную нам сторону. В воде, конечно же, водились большие и опасные хищники, но Склизкая знала фауну суши отлично, а обитателей воды — великолепно, и нам не составило труда избежать все водные опасности.
Рыбообразная как человек, имеющий жабры и перепонки между пальцев, руководила сплавом и ориентировалась превеликолепнейше. Может, и были некие моменты при нашем движении по реке, но они мне остались неведомы, и всё путешествие для глаз не посвященного в водные тонкости капитана космического тральщика проходило просто как сидение в лодке без каких-либо дополнительных телодвижений.
По вечерам приставали к берегу, чтобы поесть и нормально поспать. Ночами Кусь бродил рядом, и лучшего охранника было не найти. После событий на озере волчара зализывал Склизкую, и они по полночи мило беседовали, словно Найтволк был домашней собакой. Не понимаю, как это работает, но подруга в глазах волка прочно вошла в нашу команду и он к ней относился не хуже моего. Кстати, помимо того, что он отжирался, охотясь где-то рядом, приловчился подъедать остатки ужина и всё, что мы ему давали. Или добыча здесь была мелковата, или решил, что еда лишней не бывает.
Очередной день. Плыли без приключений. Сидевшая на носу лодки рыбообразная без предупреждения, хлюпов и брызг грациозно стекла в воду, словно кошка, а через минуты полторы вынырнула рядом с лодкой, держа за жабры бьющуюся в конвульсиях здоровенную рыбу.
— Это очень вкусная рыба, — сообщила она.
Туша была размером почти с девушку. Похоже, из всех рыбаков нашей компании я был самым ничтожным, раз ловил всего лишь трофеи килограмм по десять. В голову рыбине виднелась воткнутая игла из гривы волка. Увидев мое удивление, Склизкая захихикала:
— Это Кусь мне подарил, — изящно и призывно выставив бедро из воды, показала связку небольших камышин, в которые были воткнуты иголки волка.
То, что на рыбообразной появился новый предмет, я внимание обратил, но подробно рассматривать дикарские приспособления не стал. Если бы это была кобура от пистолета, то наверняка рассмотрел бы поподробнее, а так всякие местной штуковины меня мало интересовали. Это была связка из нескольких полых стеблей камыша, в середину которых были воткнуты иглы из гривы Волка. Очень удобно. Под водой наверняка яд не размывает, и всегда можно достать иглу. Камыши выступали в роли чехлов, а ядовитые острия были под рукой.
— В лодку не суй, а то вонять будет, — сообщил я, указав на добычу. — Давай там пристанем? — и показал на близлежащее, на мой взгляд, подходившее место для стоянки.
Она ткнула пальцем на другую сторону русла, обозначив ещё более хорошую гавань. Моя дама была права: там было лучше. Спорить не стал и погрёб к указанному месту, а Склизкая буксировала содрогающуюся в конвульсиях добычу. Она уже отлично плавала, ходила и всё время ныла, чтобы я снял часть бинтов, но, по-моему, лучше пусть у нее будет пока зафиксировано, и я перестрахуюсь, чем возобновлю свою санитарную практику. Перемещаться тряпки не мешали, хотя и выглядели странно, разместившись на голом теле и заматывая совсем не те места. Как я понял, при водном образе жизни одежда только мешала, и тут носили исключительно пояс с ножом, перевязь с карманами, украшения и другие функциональные предметы, а всю остальную одежду заменяли татуировками.
Мы причалили к берегу. За нашим пляжем река делала разворот, и мы оказались на небольшом полуострове, перешеек которого густо зарос дремучим лесом с густым подлеском. Бесшумно подкрасться к нам через такую чащу будет непросто, а если злодеи попытаются напасть с воды, то их наверняка обнаружит рыбообразная. Можно было спокойно отдыхать, а как только свет древа угаснет, то к нам наверняка придёт волк, и тогда нам ни о чём не придется беспокоиться.
Я давно вытащил на берег лодку, которую использовал и как скамейку, и как лежанку, развёл костёр и начал готовить традиционный рыбный ужин, придумывая какой-нибудь способ поинтересней, раз уж мы купаемся в таком изобилии свежайших продуктов, а передо мной — вкусная рыба почти с сотню килограмм.
Набор колониста нормальных специй не имел. Армейский рацион содержал просто соль, сахар, чай, кофе, сублиматы, консервы и галеты, но я нашёл выход, предъявив хозяюшке нашего каравана часть найденного в доме отравителей. Большинство предметов она не опознала, но, перебирая имущество, содержащее звездную кровь, обнаружила несколько душистых трав, которые использовались как источник той самой звездной крови, а также специи, подходящие для употребления в пищу Восходящим. Этим я и воспользовался, сделав настоящее ресторанное блюдо не хуже, чем предлагают в пафосных заведениях крупных орбиталов, правда, с подачей в посуде из походного набора «Космо».
В десяти метрах от удобного пляжа, где мы пристали, росли небольшие деревца с вытянутыми плодами ярко синего цвета. «Пьяный тыквенник, не содержит звёздную кровь», — сообщил мне интерфейс Восхождения. Плоды действительно напоминали тыквы. Я думал, что уже перестал удивляться разнообразию растительности и животных этого мира, но нет, этот кустик оказался с сюрпризом.
Склизкая осторожно срезала несколько плодов и принесла к нашему пиршественному столу.
— Смотри. Они совсем перезрели, — сказала она и сдёрнула хвостик.
Из дырки от оторванного стебелька под избыточным давлением вытекло немного красноватой густой пены. Рыбообразная сделала большой глоток. Я повторил со своей тыквой и тоже отхлебнул.
— Вообще не понимаю, как вы себе неприятности здесь находите, если у вас пенное вино прямо в бутылках на деревьях растет?
Напиток был спиртной, но не крепкий, сладкий, с густым плотным вкусом. Вот не понимаю местных с их жаждой крови: тебе достаточно заострённой палки, чтобы быть с добычей, а спиртное можно срывать с деревьев прямо в бутылках. Наверное, ещё тут есть деревья, где штаны растут. Просто нужно дождаться, пока твой размер вырастит, а не сорвать раньше.
За ужином подруга ещё пару раз ходила к чудному кустику срывать перезрелые тыквы, а в глазах Склизкой играли загадочные искорки.
После трапезы я традиционно полез спать в вытащенную на берег лодку, а рыбообразной выдал из криптора спальник, но она неожиданно скользнула в моё плавсредство.
— У тебя есть гвоздь в голове. Я хочу от тебя ребенка с гвоздём в голове.
— Нам симбионт вживляют во время беременности матери. Для этого нужен целый город учёных и железных машин, — попробовал я образумить Склизкую.
— Его не вживляют, его пробуждают. Я знаю. Не спорь, — и перепончатая полностью перешла на невербальное общение.
Ещё что-то говорить смысла не имело. Разве голую и убеждённую в своей правоте женщину остановишь?.. Моим согласием заручаться никто даже и не пробовал. Я не жалуюсь. Надо — берите.
Тактично переждав, пока у нас прошла вся суета, к нам переплыл Кусь — традиционно проверить: а не осталось ли чего от ужина? Крайне заинтересовался трофейной рыбой, которую заколола подруга, и полностью погрузился в чавканье. Склизкая поцеловала меня в нос и, подхватив спальник, завернулась в него. Улеглась рядом с лодкой, а я приготовился спать внутри плавсредства. Было немного тесновато, зато мягко. Дно — из плотной синтетической ткани.