вырубить меня с первой оплеухи. Ударил и не миндальничал, прощупывая противника, а я как раз миндальничал. «Бум!», и повысил основные параметры на пятнадцать процентов. По взгляду лоцмана понял, что подозрения о скором морском выходе крепчали и превратились почти в уверенность. «Бум!» — прилетела мне в ответ пощёчина — такая же, как и две предыдущих, а я ответил.
Мне Лоцман с отбитыми мозгами не нужен, поэтому оставил всё как есть, раздумывая, что делать дальше и как всю эту тупость завершить с максимальной выгодой и побыстрее. Бум! Похоже Гарпун тоже начал раздумывать, потому что основные параметры удара упали в среднем на пятнадцать процентов. Не сильно заметно со стороны. Для окружающих всё было по-прежнему весело и задорно, когда мне по роже била ладонь с половину моей головы, а глаза полсекунды наводились на резкость.
Мой любитель математики и вычисления всего, что попадется под руку, на всякий случай перекинул мыслеобраз с полным отчетом. Бум! Ну да, пока не следует ничего менять. Держится вроде бы Гарпун нормально, а у меня, кроме оплывшей рожи, совсем никакого дискомфорта. Лучшее, что у меня есть в этом мире, — это мой симбионт с моим локтем и теперь, оказывается, ещё и с усиленной амортизацией черепа и дублем кровеносной системы. А ещё и усиление позвоночника успел испробовать. Может быть, когда-нибудь вырасту и буду смеяться над этим, овладев гигантскими рунами. И, как рассказывала Склизкая, выпаривать озёра и крушить горы, но пока — «бум!». И в ответ — «бум!». Гарпун понизил силу удара ещё на пять процентов. Устал или тоже размышляет, что с этим всем делать?
Наш поединок был неспешным. Мы примерялись, смотрели, бросали оценивающие взгляды, разминали плечо, поднимали руку и готовились к удару. За соседними стульями, где в поединок вступил Шторм с парнями, всё было все гораздо быстрее. Бам, бам, бам, бам, бам — и очередной матрос сползал под стол, растирая рожу, или ему помогали, укладывая рядом полежать да отдохнуть. Шторм с детства занимается подобными вещами, и опыт у местного населения в таких поединках гигантский. Наверняка есть целое искусство битвы на оплеухах, развитое ничуть не хуже, чем рукопашный бой у нас.
Трое из пять парней, которые сидели за столом лоцмана, уже были в нашей команде. Мой морской разбойник хитро поглядывал на меня узкими щелками глаз на распухшей от ударов роже, покрытой синючими гематомами. Звук финального шлепка, и ещё один из парней был принят в матросы нашего парусника.
Не думал, что найду себе проблем в таком виде. «Бум!», «бум!». Старания Гарпуна кроме как к ещё большему отёку моей синюшной морды не приводили, а вот моему новому лоцману надо была дать возможность выйти из поединка, сохранив лицо, но как? Я, конечно, имею ввиду не физический смысл, а моральный. Заплывшая рожа при выходе в море здесь была нормой, и на это никто внимание не обращал.
Полное имя звучало как Хитрый Гарпун. Согласен. Хитрожопость — это не самое плохое качество для лоцмана, которому придется маневрировать между мелями и лавировать в набегающих течениях. Гарпун выбрал по-настоящему мудрое решение. Он хлопнул по столу рукой, самым наглым образом взял кувшин, отпил большой глоток и на весь зал известил:
— Клянуть глубинным румблом: если я прибью это парня, то морские течения мне этого не простят! — и самым наглым образом показал на меня. Затем, отхлебнув ещё раз, протянул мне напиток.
— Значит, не будем биться пока голова не отвалиться? — поддержал я игру.
— Тебе она понадобиться, когда я буду тебе путь указывать, чтобы нашу посудину не сожрали морские звери и не разбить на рифах. Должен же я за такое веселье платить? Готов зайти к тебе на борт!
Оставалось только мысленно похвалить лоцмана за изворотливость. Я его мог вырубить уже десяток раз, но специально этого не делал, а продолжал бить пощёчины, размышляя, что бы такого сотворить с целью и мужика на борт затащить, и самооценку ему не ронять. Искренне порадовался, что он сам решил проблему этого дурацкого и затянувшегося поединка.
Дальше все пили, горланили песни, щипали баб за всякие места, устраивали стихийные схватки на оплеухах, буровили пьяные истории тем, кто попался под руку, или просто валялись под столами и в проходах. Приходилось ходить крайне осторожно и переступать через храпящие тела, которые можно было встретить во всех уголках заведения. Время проводили замечательно!
В нашем номере Склизкая устроила мне выволочку, что я влез в мордобой, а потом полночи утешала, обкладывая распухшую рожу примочками и страстно любя.
К обеду следующего дня пришёл заспанный морской волк с синеющими гематомами на лице.
— Всех собрал. После вчерашнего к нам народ повалил, пришлось отказывать лишним, — заявил Шторм, глядя на меня опухшей рожей.
— А морда не треснула?
— Уже без личной проверки, — заулыбался морской волк.
Потом к нам подтянулся Гарпун. С ним, помимо пяти вчерашних парней, на борт пришло ещё трое, один из которых — Восходящий. Помимо лоцманских функций он стал старпомом, и мы хотели обсудить все нюансы на берегу, сидя в номере, и по возможности без посторонних ушей.
— Ах тыж пузырь глубоководный! Почему ты не сказал, что ты Восходящий? — искренне возмутился Гарпун на появившуюся у меня скрижаль и объяснение Шторма, что гвоздь у меня — в голове.
— Ты мне показал гвоздь, а я сказал, что всё честно. Знай, что я Восходящий, ты бы всё равно не мог отказаться, — парировал я возмущение лоцмана.
— Всё равно зараза!…И куда идем? — решил перейти на конструктив Гарпун.
Шторм как-то странно сказал:
— Ты не зря согласился. Работёнка — как раз для тебя. Мы идём к островам Харай.
— Куда?..
— К островам Харай. Торговцы резко поменяли планы и для чего-то вместо Ломаных зубов отправляют нас на Харай, а это совсем в другую сторону. У меня есть камень связи. Я с главным говорил, и он подтвердил, что ошибки нет. Наше задание поменялось.
Я прищурился, вслушиваясь в непонимающий голос моего здоровяка.
— Шторм, а как именно задание поменялось?
— Да, если честно — ничем. Ломаные зубы как свои пальцы знаю, а плавание к Харай очень тяжелое, и не будь у нас Гарпуна, я бы туда даже носа совать не посмел.
— Всё понятно, — заулыбался я. — Шторм, здесь у них торговый город, и своих глаз и ушей больше, чем мореходов. Они просто узнали о том, что мы хапнули уникального Лоцмана, который ни под что не подписывается, и под шумок дали новый рейс. Пока мы пьяные валялись, они тут работали. Давай бери камень, начинай сеанс связи с главным. Заяви, что вводные поменялись. Гарпун упёрся, говорит, что рейс в другую сторону проиграл, а к Харай за позорные гроши не пойдёт. Лучше пусть сразу на корм вашему, ну этому, глубоководному, чем за бесплатно, и требует двойную оплату всей команде.
Шторм достал камень и в обстоятельный и дипломатичной форме описал ситуацию. Через несколько минут дали утвердительный ответ, что условие принято. Выплывайте по готовности.
— Вот видишь! В мире торгашей всё решается просто, — заулыбался я.
— И быстро, — с каким-то подозрением произнес Гарпун. — Надо было тройную оплату требовать!
В камне связи я не сомневался. Торговцы работали по всему кругу и множеству соседних. Таких артефактов от Кел осталось очень мало, и каждый из них — наперечет. Далеко не на каждом флагмане или в крупном поселении был камень связи, но наша миссия была не из простых: нам предстояло отправиться в заброшенный старинный город и хапнуть там ценных вещей. Их уже собрали и подготовили, и нам просто нужно было забрать добытчиков, но вместо знакомых Шторму островов нас отправили на другие. Там тоже были древние руины, а корабль будет ждать другая группа искателей.
Удобная эта штука — камни связи. Хастры держали их в городе в самом укрепленном месте, защищенном внутренней стеной цитадели со светящимися рунами и башнями, на которых сияли глифы рун. Туда никогда никого не пускали, а внутри безвылазно проводили жизнь специально обученные Восходящие, накачанные ментальными способностями, чтобы почуять обман и понять, говорит ли с тобой именно тот, кому предназначается камень или кто-то подделывает его голос. После сеанса связи он брал другой камень и диктовал сообщение уже адресату. Через ментального Восходящего можно было передать информацию любому, у кого был камень. Через эту сеть камней можно было связаться со всеми важными людьми в нашем круге, а то и передать сообщение в соседние. Очень непросто. Дорого. И, разумеется, к такой системе коммуникации никого не подпускали, а камень выдавался только руководителям очень больших и важных экспедиций. Мы были важные, но мелкие и тихие, чтобы прошмыгнуть и незаметно сделать все свои дела.
Торговцы выдали нам небольшой, но быстроходный и вместительный корабль, снабдили полными инструкциями, куда плыть и что хватать. Если по кораблям космического флота я могу смело лекции курсантам читать, то на настоящем надводном судне шел впервые в жизни. Всё детство мы плавали на самодельных плотах или просто уцепившись за бревно. Провел много дней со Склизкой на надувной лодке, но взойти на палубу настоящего надводного корабля удалось всего несколько дней назад. Ощущал себя первопроходцем с древнего ледокола из моей книги, пробивающего себе путь через ледяные пустыни к неизведанным местам. Не хватало только лютого холода, планетарной брони и скребущих по бортам льдин. Если бы не все эти гадости, которые свалились на меня за это время, возможно, остался бы здесь жить среди островов, лодок и питался бы одной рыбой.
К своему стыду, мало знал о парусном флоте и отличал только корму, нос, камбуз, косой парус и знал, что хитросплетение верёвок называется такелаж, но как среди этого всего ориентировались матросы, мне было непонятно. К переплетению верёвок надо привыкать и понять, где и за что тянуть. Я пока не знал, поэтому исполнял роль туриста, гордо смотрящего в темнеющее небо.
Переключил зрение на ночное и увидел точку. В этом мире не было планетарного горизонта, за которым может спрятаться корабль, и мы были на плоскости или, вернее, на вогнутом блюдце, — как кому удобнее, — и пространство на море просматривалось на сотни километров вместо десяти, если бы мы были на Претории.