Мальчишка встал:
— Выбирай, — показал он на груду оружия.
— Я ни на чем из всего этого не дрался. Пожалуй, только в детстве мы чаще всего дрались на этом. — И я взял грубый шест длиной метра два.
Проведя рукой над кучей оружия, в его руку взлетел ещё один шест, почти такой же, как у меня. Существо выглядело в точности как парень, не перешедший подростковый возраст. Остальные предметы рассеялись, растворившись серебристой пылью.
— У меня командирский имплант, немного реакции, усиление костей и связок. Дубль хрящей позвоночного столба, усиление шеи. Второй уровень мышечного усиления Восхождения. Это мое нынешнее тело, и убрать не могу, — предупредил я.
— Я всё вижу, — совершенно дружелюбным тоном сообщил мальчишка, широко и открыто улыбнулся, дунул вверх, сбив с сглаз налезающую на лицо чёлку засаленных волос. — У меня будет то же самое, — и в эту же секунду атаковал.
Резкий выпад вперед я отвёл своей палкой и, бросив свою деревяшку, схватил за рукав широкой рубахи, дёрнув на себя. Мы оказались рядом, и я сгреб его в охапку, повалив на пол. В бок, лицо и голову посыпались удары, мне в живот воткнулся кусок обломанного шеста мальчишки, но я был вдвое больше и тяжелее щуплого подростка. Обломок шеста пробил мне живот, но я душил и давил. С пробитым животом я наверняка сдохну, но на пару минут позже после того, как додушу мальца.
Я продолжал давить без изысков, без болевых приемов. Сдавливал и душил, стараясь не выпустить брыкающееся тело, наплевав на все удары, щипки и укусы. Мальчишка отчаянно пытался выскользнуть. Укусил за щеку, и я тогда в ответ укусил за бровь. Мы сцепились, словно дикие звери, только один был поменьше, а другой совсем здоровый. Из передавленной шеи пацана неслись булькающие хрипы, а я давил и давил. Во рту стоял вкус крови из прокушенной брови, а зубы прочно вцепились в кость под бровью пацана.
Мы валялись и хрипели, а затем мышцы парня налились невероятной силой, и он, словно тонкие веточки куста, раздвинул мне руки, лёгким движением отдернул прокушенную бровь и так же легко отодвинул меня. Я плюхнулся на спину и раскинул руки. Он сел рядом, посмотрев на меня заинтересованным взглядом. На меня опустилось светящаяся руна, и места ушибов перестали болеть, кусок палки выкинуло из моего живота, а прокушенная насквозь щека и живот прекратили саднить и кровоточить. Языком больше не прощупывалась дырка от укуса на щеке.
— Придушил бы? — поинтересовались у меня.
— Да. Придушил, — ответил я, лёжа на полу, раскинув руки и смотря в потолок.
— Так нельзя. Так никто никогда не делает.
— Это до меня так никто не делает. Один раз из Грани вывалились бестелесные твари. Новый вид Войдов. Ничего особенного, но они научились проникать внутрь шлема скафандра и на несколько секунд повышать температуру градусов до трёхсот. Через несколько дней научники разобрались, добавили чего-то в защитные экраны, и всё, о проблеме забыли. За эти несколько секунд у меня белки глаз спекались, и я потерял зрение. Ожоги кожи блокировал имплант, по-вашему — гвоздь в голове, а мне приходилось использовать симбионт и воевать по приборам на ощупь. Понимаешь, о чём я говорю?
— Я понял. Ты — иной. Ты другой не снаружи, а внутри, — кивнул мальчишка.
— В эти дни кроме новых войдов открылись два огромных прорыва класса «Альфа плюс», и меня три раза прибили, отправили на регенерацию, выдав новое тело. Мне три раза за пару дней глаза сварили, а пока сдыхал, то воевал на ощупь и со спёкшимися бельмами в глазницах.
Пацан внимательно смотрел, а потом, немного выждав, сказал:
— А ведь меня учили драться с шестом; вернее, моё тело учили драться с шестом. Трелям нельзя пользоваться оружием, но палку можно найти везде, и никто не узнает о твоём умении, пока не умрет.
— Я сразу понял, что ты умеешь драться на палках, поэтому её и взял.
— Мое тело умеет драться, — поправили меня.
— А что ты с остальными будешь делать?
— Ничего. Умрут с голода, если за ними никто не придет.
— А зачем они тебе нужны?
— Это испытание. Своих детей могут получить только те, кто готов стать сильнее. Грядут большие изменения, и нужны испытания, чтобы Восходящие становились крепче, выше и смогли возвыситься. Каждому из них у меня есть своё испытание, но они мало приходят. Может быть, ты хочешь ещё возвысится?
— Нет. Я сделал, что мне нужно. На сегодня, пожалуй, достаточно навозвышался.
— Твоё право, упавший с неба и хранящий кусок чёрной души Восходящий Архераил!
Последние слова меня совсем не удивили. Я прекрасно видел отблеск золота в его глазах. В великой мощи твари, которая вселилась в тело подростка, даже не сомневался. Каждый получает испытание на пределе своих сил. Уверен: приди сюда варвар с серебряной скрижалью, закованный в броню и обвешанный древними артефактами, он получит равного противника, такого же, как он, и сможет победить только как я, рискнув всем. Моя победа далась не за мою силу и находчивость, а стала вознаграждением за мою отмороженную голову и безупречно-неадекватную психику.
Я спустился за дочкой вождя наиправдивейших в каменную яму. В подвале мне кричали на незнакомых языках, падали на колени и вцеплялись в одежду. Пытались под шумок подсунуть младенцев и разные непонятные предметы. Всех остальных ждало что-то плохое, может быть, гораздо хуже смерти, но я не мог, а, самое главное, не хотел никому помогать. У меня был долг перед помешанным на правде азио, который в ответ на мою нескончаемую наглость спас жизнь тем, кто мне дорог, а на остальных мне плевать. В этом мире многим на всё наплевать, и я точно не смогу спасти всех и сразу.
Решил немного понаглеть и спросил:
— А зачем тебе купол, если ты жалуешься, что сюда мало приходят? Через барьер могут пройти только теневые твари, черви и такие, как я. Убери — и к тебе куча народа повалит.
— Купол — это всего лишь защита от света игг-древа, и он не имеет смысла со стороны Теневых Земель.
— Получается, что если подойти к тебе сзади и проковырять скалу, то можно пройти? В скале нет барьера?
— Да. Там всего три шага камня. Восходящим это — на один удар. Единству нужны сильные и умные, при этом хотелось бы видеть оба качества одновременно. Сильные способны меня победить, а умные могут подумать, что линия купола необязательно должна быть круглой, а вполне может прерываться в тёмных землях. Это защита от света игг-древа, и со стороны ночи она не нужна. Это видно обычным взглядом простого человека, но почему-то никто об этом не догадался. На защитном барьере погибали целые армии отчаявшихся правителей, потерявших детей, но никому не пришла в голову идея просто зайти с другой стороны. За один день никто не умрёт, даже если это младенец, но герои, желающие вознестись, не приходят.
— Я стазу подумал о том, что есть тайные проходы, — кивнул мальчишке.
— Тебе не надо. Ты можешь и так пройти.
— А что это за космические корабли, которые сюда прилетают?
— Это Нилли. Они живут далеко, за много кругов отсюда.
— А что они тут забыли?
— Это мне неведомо, я просто посмотрел твою память и узнал их летающие машины, на которых они путешествуют над землями тьмы и между кругами. Мне неведомы их помыслы.
— Так они не из Вечности?
— Они тоже Восходящие, как все, и к Вечности имеют отношение так же, как и иные народы Единства.
— А космические корабли?
— А почему ты думаешь, что все народы Единства одичали и пользуются только рунами и палками?
— А можно ещё один вопрос? — попытался я выведать всё, что можно, пока позволяют.
— Нет, но тебе отвечу.
— А почему ты все время таскаешь детей из этой части круга?
— Потому что сюда указывает знак.
— А почему он сюда указывает?
— Потому что так хочет тот, у кого знак.
— А у кого знак?
— Раньше знак был у достойнейшего, и он выбирал тех, кто должен пройти испытание, а теперь знак у тех, у кого он оказался.
— И они всё время указывают сюда?
Мне даже не нужно было утвердительного кивка. Странная картинка начала складываться. Чудовище, которое забралось в мальчишку, являлось просто инструментом. Ему указывали, откуда надо брать детей, невероятно стимулируя родителей на процесс роста и возвышения в лестнице Восхождения, а вместо этого всё превратилось в инструмент изгнания из этих мест оставшихся жителей. Даже сильнейшие Риксы подумают о смене места жительства, если их детей будут регулярно утаскивать на верную смерть. Сошлась тысяча обстоятельств, и ко всему этому нужно добавить мою отмороженную голову, чтобы освободить всего одну девчонку, бросив остальных малолетних пленников. А что будут делать остальные, раз за разом теряя детей?..
Оставалось выяснить: в чьи ручки попал столь ценный предмет? Может быть, это именно тот, кто организовал забор от глаз Наблюдателя, кто травит водоплавающих химией? Тема была крайне интересная, но, как все самые интересные разговоры, и собеседники быстро заканчиваются. Я бы сказал, что хорошо, но мало. Подо мной засветился знак, и я ощутил себя стоящим и держащим за руку дочку вождя совсем в другом месте.
Я предполагал, что будет похоже на храм с Говорящей головой, и нас вышвырнут через транслокационную руну куда подальше, но место было предположительно известно. Посреди леса стоял огромный камень, на который, по идее, попадали победители после смертельного поединка, но победителей лично никто не знал, и это было всего лишь легендой. В любом случае Махант должен был встречать меня здесь, и для подстраховки разослал по окрестностям немало вооружённых групп.
Не прошло и пяти минут, как ко мне, держащему за руку девчушку, вышел отряд Лии. С ними был лыбящийся Шторм и Склизкая, экипированная в лёгкую броню азио с Дефендером на поясе. Нам дали на улыбки секунд двадцать, а потом азио выхватили мечи, швырнули руны в подлесок и началось. Росчерки ледяных и огненных умений, стрелы и стрёкот Суворовых, кинжалы, горящие руки, всякая дрянь и неведомые полупрозрачные звери смешались в схватке отряда Людей Чести и целой толпы оборванцев. Если бы не система целеуказания от симбиотического управления, то я бы просто не понял, что делать.