Выскочил здоровенный зверь, обозначенный как руна-существо, и бойцу оторвало голову. Прилетевшая молния спалила Карха у парня азио, прямо под седоком, но он был непрост. Один взмах руки, и весь лес справа заорал, застонал и начал блевать кровью. Тысячи побегов копейщика выскочили из земли, нанизывая десятки тел. Кто-то висел пробитым от зада до шеи, кого-то нанизало на живот, а кто-то болтался на высоте нескольких метров со стволом в ноге и перевернувшись головой вниз. Набегающему зверю он ударил мечом, рассекая голову и перепрыгивая несущуюся по инерции тушу.
Ко мне подскакала Лия Чистый взляд. Словив десяток стрел в тело, она ударом руки обламывала древки, хрипела, но носилась на своем израненном животном с тончайшим мечом, убивая подбегающих, и отправляла руны в находившихся поодаль. Мой помощник из глубин головы проанализировал тысячи применённых рун, огненных плевков, ледяных шаров, летящих стрел, перемещение нападающих и выдал однозначный вердикт. Пришли за мной и собираются взять живьём, и им плевать на дочку Маханта. Перевес один к много — это всегда не в нашу пользу. И никогда ни к чему хорошему не приводил.
Азию были сильны, но врагов было просто много. Я схватил мелкую за шкирку и дёрнул, зашвыривая в руки Лии, и заорал:
— Они пришли за мной. Забирай её и моих, а я убегу, вы им не нужны, — повернулся к Шторму, — за девчонку отвечаешь. Она — твоя клятва!
Морской разбойник получил всего несколько мелких царапин. Он оказался в стороне от первого удара оборванцев. В новенькой броне честнейших и сияющим рунным светом топором смотрелся как утёс. Шторм пытался возражать, но я наорал:
— Бери мелкую и уходи. Я не для того в чёрную крепость ходил, чтобы её прибили. Это приказ! — и крикнул всаднице: — Не дай этому вернуться.
Азио в ответ кивнула, и ко мне бросились пара парней из её свиты, а я тронул за плечо Склизкую, показывая, что она должна охранять дочку Маханта. И мы побежали в разные стороны. Теперь я сам видел, что именно моя персона была главной целью. Бежавшие рядом двое почти наверняка были смертниками. Парни прорубали дорогу мечами среди лезущих со всех сторон оборванцев, жгли рунами и сыпали льдом, а я нёсся следом. И действительно: весь интерес сместился от нашего отряда ко мне, убегающему. Там продолжали плевать огненными сгустками, выпускать хватающие за ноги травяные побеги и прочую дрянь, свойственную этим местам и рунным технологиям, но основной интерес переключился на улепетывающего меня.
Пара крупных азио были отличными бойцами. Они буквально сносили не ожидавших побега и подвернувшихся под ноги бродяг, а потом нам преградил дорогу большой отряд. Воины Народа Чести сцепились с целой толпой, а ко мне кинулась пара здоровяков, занося дубины. Я так и предполагал, что никто не собирается меня рубить мечом. Выхватил из криптора ледяное шило с замораживающей рыбы. Серьезно его не восприняли, но игла отлично пробила грудь, заморозив несколько сантиметров вокруг и продолжив разрастаться ледяным пятном, а когда здоровяк понял, что я уже проскользнул под руку и успел ударить первым, то сместил удар дубины, который пришелся мне по боку. Поздно! Я обломал рукоять, оставив шип в теле, а пятно начало расти и прихватило органы. Выхватить вмёрзшую иглу не удалось, а через пару секунд тело рухнуло с промороженной грудной клеткой.
Бежавший с другой стороны покатился кубарем. Вот же мать!.. Я же приказал уходить! У него на спине, обхватив бок ногами, сидела Склизкая, а в глазу у силача торчал зазубренный шип, который она доставала из воздуха. Мы кинулись спина к спине.
Я подхватил валявшийся меч и приготовился ударить руной «Облачная молния», а Склизкая сдёрнула с пояса Дефендер, подаренный вождем честнейших, и смотрела через прицел. Мы стояли спиной к спине, тяжело дыша и готовясь дорого продать свои жизни, а спустя мгновение из земли выросли чёрные побеги, симбионт завопил о химическом воздействии биологического характера, и свет выключили.
Глава 20Секрет костей
Открыв глаза, ощутил себя привязанным верёвками к деревянной конструкции. Сооружение стояло посреди просторного шатра. Шею сжимал странный ошейник, а на руках надеты кольца, связанные тончайшей цепочкой из металла, которые интерфейс Восхождения опознал как кандалы подчинения, а описание оставил знаками вопроса. Пошевелил кистями рук и посмотрел на угрюмую компанию в составе целой группы разного сброда, один другого важнее.
— Спасибо за наручники подчинения! Вроде ничего: пальцы подчиняются, а то совсем в последнее время распоясались, стакан ко рту не поднести. И что за уродов сюда принесло?.. А ну пошли отсюда, освобождать не надо, я сам это сделаю.
Тупым и грязным существам потребовалось некоторое количество времени, чтобы дошло, а когда главарь и шайка прихлебателей въехала в тему, то очень напряглась. Один, особо жополизного вида, попытался нанести мне немного телесных повреждений, пока я связан и ответить не могу, но главный его тормознул. Подошёл сам, рывком за волосы вздёрнул мне лицо, чтобы я не смог отвернуться и смотрел прямо глаза в глаза, когда, разбрызгивая слюну, мне продолжили рассказывать о будущем величии:
— У меня будет семя Великого Игг- Древа. Это моя земля и моё семя. Это будет моё малое древо, и я назову его своим именем! Я не собираюсь ни с кем делиться. Оно будет светить только мне и тем, кому я разрешу. Тогда никто не сможет запретить мне войти в храм Вечности.
Что-то было явно не так с психикой у местного главаря. Пока я жил в городе Хастров, под малым древом, мне рассказывали о том, как Народ Чести отстаивал свой росток, как лезли из земли черви размером с грузовой состав монорельса; как тысячи маток несли свои тела, чтобы отложить яйца и выпустить стаи рабочих особей для сжирания корней. Всем этим управляли сильнейшие наездники с иной стороны Восхождения. На мой взгляд, изгой был не в курсе, что это такое, и ему явно пообещали помощь, которую оказывать не собирались.
— Мужик! У тебя, похоже, проблемы с самооценкой. Либо родители где-то ошиблись, когда тебя делали или когда воспитывали, хотя вряд это процесс воспитания. Что ты им пообещал? Золотую руну? Они живут на небе, им твоё дерево не светило.
— Ты рожден собакой, воспитан собакой и создан, чтобы лизать ноги, — меня слегка потрясли за голову, придавая значимости словам.
Общаться не хотелось. Тысячи погибших для того, чтобы высадить в палисадник малое игг-древо? Штука полезная, но жадность и гордыня сгубила сотни цивилизаций. Я даже рассмеялся. Всё оказалось очень просто. Шайка бандитов, мечтающих о величии, перебила кучу народа для того, чтобы вырастить себе светящееся растение. Цай всегда говорил, что у любой правды может быть много слоёв. Вот только не думаю, что для помощников с неба есть что-то интересное у этих свихнувшихся бродяг. Главари изгоев наверняка думают, что смогут легко рассчитаться с пришельцами, например, золотыми рунами, которые выдаст Наблюдатель за выращивания дерева, и продолжат быть великими властелинами. Не могу объяснить, но мне кажется, что всё будет иначе, и небесные ребята пришли не за этим, а почистить территорию для будущей посадки — чем не повод выселить соседей? Не надо искать чего-то загадочного, там где есть обычная жадность и деньги.
Мне опять вздернули голову, ухватив за волосы:
— Что тут смешного?
— То, что позволено грязному медведю со свалявшейся шерстью, не позволено гордому тигру, летящему высоко в небе.
Главарь наверняка знал этот стих, и по бешеному шипению я понял, что, когда ему произносили отрывок из поэмы честнейших, обстоятельства были не столь приятными. Я не стал ничего пояснять, оставив всё на усмотрение его фантазии. У меня перед глазами всплывали тысячи погибших людей, выжженные в поселении, мой громила с оторванной рукой, без малейшего сожаления пытающийся активировать Смертник. Было ещё и одно «но». Я им для чего-то был нужен. Специально наговорил гадостей. Если обдолбанные бродяги не порвали меня за такое сразу — значит, не станут этого делать и потом, потому что нельзя. Меня ловили не для того, чтобы притащить в шатёр и прибить.
Выдержав паузу, мне грозно сказали:
— Твоя девка у нас. Тебе нужно будет сходить в одно место, принести мне одну вещь, и я тебя и твою рыбу отпущу. У неё всё хорошо. Пока хорошо, но может быть плохо. Очень плохо. Подумай, — главарь развернулся и вышел из шатра, уводя всю свиту, а через пару минут внутрь затолкнули Склизкую. В общих чертах всё было в порядке.
Увидев меня, рыбообразная пыталась ощупать меня всего и сразу, охая над каждой царапиной, а я прошептал:
— Поцелуй меня. В щёку целуй! Соображай давай, — рулил я нежностями.
По замершей Склизкой понял, что переданный микрокриптор перешёл к ней и прилип где-то на лице, а она получила доступ, но соображала моя рыбка отлично и открывать экстрамерность не стала, а картинно бросилась на шею и тихо причитала на Едином и языке Народа Воды. Наверняка есть слухач, но здесь скорее всего отсутствует аудиоконтроль, и если не понять сразу, то потом восстановить не удастся. Мы обсуждали, как всё будет хорошо, когда я принесу некую штуку, и нас отпустят. Всё, как хотели услышать изгои. Я шепнул на Глобише:
— Утром будь как можно дальше от меня. Лучше в воде или в яме, — а потом, не меняя интонации, продолжил обсуждать, как мы, такие весёлые и свободные, станем гулять по лесам и плавать по рекам.
Сомневаться в том, что нас убьют, как только мы выполним задание, не приходилось. Чтобы убрать лишние глаза, здесь уничтожали аборигенов сотнями не задумываясь. Возможно, мне сохранят жизнь, но только если нужно будет это нечто отнести обратно. Других вариантов не было, убежать мне не дадут, а у Склизкой имелся шанс. В последний момент, когда уводили рыбообразную, она шепнула:
— Я тебя буду ждать. Я знаю. Ты вернешься из ада, чтобы стать ангелом и обрушиться с небес и убить их всех.
Её дёрнули и слегка пихнули к выходу. На «вы» не говорили, но сделали это демонстративно, без применения силы, показывая, что всё может поменяться, и это зависит от моей благоразумности.