— От «Лорда Морнингтона» отвалила шлюпка, сэр. — Он торопился предупредить капитана, чтобы тот, если пожелает, успел затвориться в каюте. Впрочем, Джерард не хуже Хорнблауэра знал, что капитану не следует слишком явно пренебрегать важными господами, следующими на кораблях Досточтимой компании.
Хорнблауэр следил, как приближается похожая на жука шлюпка. Предыдущие десять дней сильный норд-ост не только подгонял конвой — сейчас они были уже на широте Северной Африки, отсюда индийцам предстоит добираться на свой страх и риск, — но и до вчерашнего дня не позволял обмениваться визитами. Вчера шлюпки так и сновали между индийцами, сегодня гостей предстоит принимать Хорнблауэру. Отказать он не может, тем более что через два часа расставаться, — испытание надолго не затянется.
Шлюпка подошла к борту, и Хорнблауэр пошел встречать гостей: капитана Осборна с «Лорда Морнингтона» в форменном кителе и высокого сухопарого незнакомца в цивильной одежде с лентой и звездой.
— Добрый вечер, капитан, — сказал Осборн. — Позвольте представить вас лорду Истлейку, назначенному губернатором в Бомбей.
Хорнблауэр поклонился, лорд Истлейк тоже.
— Я прибыл, — прочистив горло, начал лорд Истлейк, — дабы просить вас, капитан Хорнблауэр, принять для вашего корабля этот кошелек с четырьмя сотнями гиней. Пассажиры ост-индских судов собрали их по подписке в благодарность за мужество и сноровку, проявленные командой «Сатерленда» в стычке с двумя французскими каперами возле Уэссана.
— От имени моей команды благодарю вашу милость, — сказал Хорнблауэр.
Жест весьма любезный, и Хорнблауэр, принимая кошелек, чувствовал себя Иудой — он-то знал, какие планы вынашивает в отношении Ост-Индской компании.
— А я, — сказал Осборн, — должен передать вам и вашему первому лейтенанту самое сердечное приглашение отобедать с нами на «Лорде Морнингтоне».
На это Хорнблауэр с видимым огорчением покачал головой.
— Через два часа нам расставаться. Я как раз собирался поднять соответствующий сигнал. Глубоко сожалею, что вынужден отказаться.
— Мы на «Лорде Морнингтоне» будем весьма опечалены, — сказал лорд Истлейк. — Из-за непогоды мы все десять дней были лишены вашего общества. Возможно, вы измените свое решение?
— Я впервые совершаю этот переход так быстро, — вставил Осборн. — И кажется, должен сказать «увы», ибо именно из-за этого мы не сможем повидаться с флотскими офицерами.
— Я на королевской службе, милорд, и подчиняюсь строжайшим приказам адмирала.
Против такой отговорки будущий губернатор Бомбея возразить не сможет.
— Понимаю, — сказал лорд Истлейк. — Могу ли я, по крайней мере, познакомиться с вашими офицерами?
Опять весьма любезный жест. Хорнблауэр подозвал одного за другим: просоленного Буша, изящного красавца Джерарда, Морриса, капитана морской пехоты и двух его долговязых субалтернов, остальных лейтенантов и штурмана, вплоть до младшего мичмана. Все были польщены и взволнованы знакомством с лордом.
Наконец лорд Истлейк собрался уходить.
— Всего доброго, капитан, — сказал он, протягивая руку, — желаю вам успешных действий в Средиземном море.
— Спасибо, милорд. Вам счастливо добраться до Бомбея. Успешного и славного губернаторства.
Хорнблауэр взвесил на руке кошелек — вышитый парусиновый мешочек, над которым кто-то изрядно потрудился в последние дни. Он ощущал тяжесть золота и хрустящие под пальцами банкноты. Ему хотелось бы счесть это призовыми деньгами и взять себе соответствующую долю, но он знал, что не может принять награду от штатских. Тем не менее команда пусть продемонстрирует должную благодарность.
— Мистер Буш, — сказал он, когда шлюпка отвалила. — Прикажите матросам выстроиться на реях. Пусть трижды крикнут «ура!».
Лорд Истлейк и Осборн в шлюпке на эти бурные изъявления благодарности приподняли шляпы.
Хорнблауэр наблюдал, как шлюпка ползет обратно к «Лорду Морнингтону». Четыреста гиней. Деньги большие, но его так просто не купишь. И в это самое мгновение он окончательно решился сделать то, о чем неотступно думал последние двадцать четыре часа. Он покажет ост-индскому каравану, что капитан Хорнблауэр независим в своих поступках.
— Мистер Рейнер, — сказал он, — изготовьте баркасы номер один и два. Положите руль на борт и подойдите к каравану. К тому времени, когда мы с ним поравняемся, шлюпки должны быть на воде. Мистер Буш. Мистер Джерард. Я попрошу вашего внимания.
Под свистки и суету маневра, под скрип сей-талей Хорнблауэр коротко отдал распоряжения. Осознав, что замыслил его капитан, Буш первый и последний раз в жизни осмелился возразить.
— Это толстопузые индийцы, сэр, — сказал он.
— Я и сам догадывался, что дело обстоит именно так, — съязвил Хорнблауэр.
Да, он рискует, забирая матросов с кораблей Ост-Индской компании, — одновременно входит в конфликт с могущественнейшей из английских корпораций и преступает адмиралтейские инструкции. Но люди ему нужны, нужны позарез, а суда, с которых он их заберет, не увидят суши до самого острова Святой Елены. Пройдет три-четыре месяца, пока протест доберется до Англии, шесть — пока ответная кара настигнет Хорнблауэра в Средиземном море. За преступление полугодовой давности слишком сурово не накажут, а возможно, через полгода его и не будет в живых.
— Раздайте команде шлюпок пистолеты и абордажные сабли, — сказал он, — просто чтобы показать, что это им не шутки. Возьмете по двадцать человек с каждого корабля.
— По двадцать человек! — Буш от восхищения раскрыл рот. Это уже значительное нарушение закона.
— По двадцать с каждого. И попомните мои слова, только белых. Никаких ласкаров. И чтобы все были опытные моряки, умели брать рифы и держать штурвал. Разузнайте, кто там канониры, и заберите их. Джерард, вам пригодятся опытные артиллеристы?
— О да, клянусь Богом.
— Очень хорошо. Приступайте.
Хорнблауэр отвернулся. Он принял решение без посторонней помощи и не собирался обсуждать его теперь. «Сатерленд» двинулся к каравану. Сперва первый, затем второй баркас коснулись воды и устремились к скоплению кораблей.
«Сатерленд» отошел дальше под ветер и, положив грот-марсель на стеньгу, стал ждать.
В подзорную трубу Хорнблауэр различил блеск стали — это Джерард взял «Лорда Морнингтона» на абордаж и взбежал на палубу с оружием в руках, чтобы заранее отбить охоту защищаться. Хорнблауэра лихорадило от волнения, которое он лишь большим усилием скрывал. Он резко сложил подзорную трубу и заходил по палубе.
— От «Лорда Морнингтона» к нам отвалила шлюпка, сэр, — сообщил Рейнер. Он был взволнован не меньше капитана и отнюдь не пытался этого скрыть.
— Очень хорошо, — сказал Хорнблауэр с деланым безразличием.
Он немного успокоился. Если бы Осборн отказал Джерарду наотрез, призвал матросов к оружию и постарался отразить нападение, дело могло бы обернуться плачевно. Если бы в потасовке, вызванной незаконным требованием, кто-то погиб, трибунал мог расценить это как убийство. Впрочем, Хорнблауэр рассчитывал, что десант застигнет Осборна врасплох и тот не окажет реального сопротивления. Так и вышло: Осборн посылает протест. Пусть себе возмущается на здоровье, хорошо бы еще остальные остиндийцы последовали примеру коммодора и ограничились протестами, пока с них будут забирать матросов.
Через входной порт поднялся Осборн собственной персоной. Лицо у него было багровое.
— Капитан Хорнблауэр, — начал он с порога. — Это возмутительно! Я решительно протестую, сэр. В эту самую минуту ваш лейтенант выстраивает мою команду, намереваясь провести принудительную вербовку.
— Он действует в соответствии с моим приказом, сэр, — отвечал Хорнблауэр.
— Когда он это сказал, я с трудом поверил своим ушам. Знаете ли вы, сэр, что ваши действия противоречат закону? Это вопиющее нарушение адмиралтейских регуляций. Это грубый произвол, сэр. Суда досточтимой ост-индской компании освобождены от принудительной вербовки, и я, как коммодор, буду до последнего издыхания протестовать против любого нарушения этого закона.
— Рад буду выслушать ваш протест, сэр, когда вы соблаговолите его изложить.
— Но… но… — Осборн захлебнулся. — Я его изложил. Я заявил свой протест, сэр.
— А, понятно, — сказал Хорнблауэр. — Я думал, это было предисловие к протесту.
— Ничего подобного. — Дородный Осборн только что не топал в исступлении ногами. — Я заявил протест и не остановлюсь на этом. Я дойду до самых высоких инстанций. Я с края света вернусь, лишь бы свидетельствовать против вас на трибунале. Я не успокоюсь… я не остановлюсь ни перед чем… я употреблю все мое влияние, чтобы это преступление не осталось безнаказанным. Я сотру вас в порошок… я вас уничтожу…
— Но, капитан Осборн, — начал Хорнблауэр, меняя тон как раз вовремя, чтобы Осборн, уже собравшийся театрально удалиться, помедлил.
Уголком глаза Хорнблауэр видел, что его шлюпки направляются к двум последним жертвам; очевидно, с остальных они уже забрали, кого возможно. Как только Хорнблауэр намекнул, что может и передумать, Осборн сменил гнев на милость.
— Если вы вернете людей, сэр, я с радостью возьму свои слова обратно, — сказал он. — Заверяю вас, никто и не узнает о случившемся.
— Не позволите ли мне хотя бы поспрашивать в вашей команде добровольцев? — взмолился Хорнблауэр. — Может быть, кто-нибудь пожелает перейти на королевскую службу?
— Ну… ладно, я соглашусь даже и на это. Быть может, в ком-то взыграет дух приключений.
Со стороны Осборна это был верх великодушия; впрочем, он справедливо полагал, что в эскадре не много найдется глупцов, желающих променять относительно покойную службу в Ост-Индской компании на суровую жизнь Королевского флота.
— Я так восхищен вашим беспримерным мастерством в стычке с каперами, сэр, что мне трудно вам в чем-либо отказать, — миролюбиво сказал Осборн.
Шлюпки уже подошли к последнему из индийцев.
— Очень любезно с вашей стороны, сэр, — сказал Хорнблауэр с поклоном. — В таком случае позвольте проводить вас в вашу гичку. Я отзову мои шлюпки. Волонтеров мои офицеры брали в первую очередь, значит, надо полагать, все желающие в шлюпках. Остальных я верну. Спасибо, капитан Осборн. Спасибо.